Господь милостив.
Ганелон знал, земля велика. Он знал, что земля, может, даже кругла, как о том иногда говорят, но грех, он везде грех.
Чистый душой блаженный отец Доминик призывает беспощадно преследовать любой грех, беспощадно истреблять носителей греха.
Склонив голову, Ганелон печально слушал добрую женщину.
Она много ходит, слушал он. У неё сильные ноги. Её глаза широко открыты. Они видят грех и при свете Солнца и ночью. Она крепка и непоколебима в вере. Она лично исповедывалась строгому отцу Валезию и строгий отец Валезий отпустил ея невинные грехи, пожелав ей и впредь держать уши и глаза широко открытыми. Она останавливалась недавно при монастыре Барре. Это странное место, его наводнили демоны. Это опасное место. Говорят, там некий монах по имени Викентий переписывает книги, не одобряемые отцами церкви. Все знают. Туда часто приходят тряпичники и тиссераны. Говорят, там некая учёная женщина, недавно пришедшая в Барре из Германии, имя её сестра Анезия, проповедует будущее. У неё коричневое, как у сарацина, лицо. С аналоя в трапезной монастыря так называемая сестра Анезия тешит глупых монахов всяческими глупыми сказками о самых бесстыдных вещах и столь же бесстыдно утверждает, что якобы ей одной открыто и доступно то, что для других закрыто.
Добрая женщина задохнулась:
— Я с правдой пришла, брат Ганелон. Все знают. Я ревностно служила и служу Делу.
Ганелон ободряюще кивнул.
Добрая женщина права: мир погряз в грехах.
— Я сама слышала слова некоторых еретиков, — продолжала добрая женщина, часто и мелко крестясь. — Их слова темны и мерзопакостны. Все знают. Строгий отец Валезий отпустил мне грех, потому говорю тебе, брат Ганелон, всё, что слышала. Еретики говорят, что это Сатанаил, а не Бог-отец, создал Адама. Правда, смущаясь говорят они, ничтожная душа, которую Сатанаил вдохнул в Адама, прошла через правый его бок и вышла у его ног в виде некоей жидкости через большой палец ноги, превратившись в смрадную лужу. Еретики говорят, — тоскуя, помаргивая, вся ревностно передёргиваясь, заплакала добрая женщина, — что Сатанаил тогда обратился за помощью к Богу-отцу и Бог-отец в милосердии своём даровал Адаму настоящую душу и создал для него жену. Но Сатанаил в вечной похоти своей совратил несчастную Еву и она родила от него сына Каина и дочь Каломену, а Авель, родившийся от Адама, был чист. И Каин, подстрекаемый Сатанаилом, убил Авеля. И так должны были погибнуть все люди, но Бог-отец послал в мир своего сына — Слово, которого люди нарекли Иисусом...
— Я боюсь говорить дальше... — пугливо выдохнула добрая женщина. — Я боюсь, брат Ганелон... Но известно, многие люди, нетвёрдые в вере, прислушиваются к еретикам.
Ганелон перекрестился.
Грех.
Поистине грех.
Добрая женщина наблюдательна и говорлива, но она напугана. Она очень сильно напугана. Нет на земле места, в котором бы ныне спокойно чувствовали себя верующие, чистые душой. Добрая женщина всё время боится, что её увидят в неположенном месте. Она всё время боится мести еретиков. Она, наверное, ещё не знает о недавнем послании апостолика римского.
"Объявляем по сему свободными от любых обязательств всех, кто связан с графом Тулузским феодальной присягой, узами родства или какими другими, и разрешаем всякому католику, не нарушая прав сюзерена, преследовать личность указанного графа, занимать его земли и владеть ими.
Восстаньте, воины Христовы!
Истребляйте нечестие всеми средствами, которые даст вам Бог!
Далеко простирайте ваши руки и бейтесь бодро с распространителями ереси. Поступайте с ними хуже, чем даже с сарацинами, потому что они действительно хуже. Что же касается отступника и еретика графа Раймонда и богохульника и отступника чёрного барона Теодульфа, то выгоните их и сторонников их из замков, отнимите их земли для того, чтобы правоверные католики могли занять владения указанных еретиков."
Так сказал апостолик римский.
Добрая женщина обрадуется, узнав о его словах.
Грех.
Грех повсюду.
Но уже в чёрных и в серых рясах, спрятав суровые лица под низко опущенные капюшоны, неутомимые доверенные братья неистового блаженного отца Доминика день и ночь идут и идут по пыльным дорогам Лангедока. Они питаются нищей милостыней, их единственным богатством являются потрёпанные плащи и старые мулы. Они внимательно прислушиваются к разговорам мирян, ведь они хорошо помнят, что именно из этих мест поднимались когда-то самыми первыми на святой подвиг паладины, призванные папой Урбаном II. Они сами не раз видели в своих видениях самого господа, велевшего им, смиренным монахам, направить стопы свои к сердцам верных.
Блаженный отец Доминик поклялся полностью восстановить простоту и чистоту апостольских времён. Его ревнивое неистовство в вере подтверждается столь же ревнивой взыскательностью многих и всё растущих в числе его братьев и сестёр по духу, таких, как строгий отец Валезий, таких, как неутомимый и бескорыстный брат Одо или, наконец, таких, как эта добрая женщина, по своей воле явившаяся в Дом бессребреников, несмотря на то, что ей приходится прятаться от нечестивых и хищных слуг отступника барона Теодульфа.
Добрая женщина искренне возрадуется, подумал Ганелон, когда узнает, что конные рыцари благородного графа Симона де Монфора, истинного исполина духа, уже вошли в Лангедок, а суровый легат папы Арнольд Амальрик объявил вооружённым паломникам:
"Вперёд, храбрые воины Христовы!
Спешите навстречу предтечам антихриста, низвергните слуг ветхозаветного змея. Доселе вы, быть может, сражались из-за преходящей славы, так сразитесь теперь за славу вечную. Прежде вы сражались за бренный мир, сражайтесь теперь за Бога. Мы не обещаем вам скорой награды здесь, на земле, за вашу неутомимую службу Богу с оружием в руках, но зато, знайте, теперь вы уверенно войдёте в царство небесное!"
Мессир Симон де Монфор чист сердцем.
В своё время благородный мессир Симон де Монфор ушёл из-под стен христианского города Зары, чтобы даже случайно не направить свой меч против христиан.
Но беспощадный меч благородного мессира Симона де Монфора всегда направлен против еретиков.
Господи, помоги всем чистым в вере!
Ганелон благословил добрую женщину.
Она устала, пожаловалась Ганелону добрая женщина. Многие её не понимают, но она полна рвения, её слух по-прежнему остр, её зрение остро. Недавно она исповедалась строгому отцу Валезию и отец Валезий сказал: добрая женщина, ты истинно права в своих поступках, ибо царствие небесное не извне, оно в нас, и главный наш враг находится совсем не вдали, а наоборот, он всегда в нас, он нас искушает.
Добрая женщина не выдержала. Её пронзительные глаза вспыхнули:
— Доколе, брат Ганелон? Доколе? Услышаны ли будут молитвы? Наказана ли будет ересь?
— Когда глупые ослы травят урожай, им подрезают хвосты, — смиренно ответил Ганелон. — А ересь это потрава божьего урожая. Иди, добрая женщина, благославляю тебя. Делай дело и помни, что хвосты глупых ослов будут подрезаны. Этого не придётся ждать долго. Твои дела никогда не будут забыты истинными верующими.
И повторил:
— Не будут забыты...
Но, наверное, что-то странное отразилось в глазах Ганелона, потому что добрая женщина вдруг заторопилась..."
VI–VII
"...о, Господи, смятен дух!
Еретики веселятся, святые скорбят.
Викентий из Барре, тщедушный монах с мышиными мелкими всегда воспалёнными глазками, пьёт мутное вино из маленьких стаканчиков, но его тщедушное тело почему-то полно сил. Урывая время у сна, забывая подчас о трапезе, Викентий из Барре вникает в старинные книги. В непомерной своей гордыне он проникает туда, где не должно быть места простому смертному. Добрая женщина, посетившая Дом бессребреников, например, никогда не спросит — откуда брался свет в первые три дня творения? Доброй женщине в голову не придёт поинтересоваться, а зачем, собственно, Господь создал сарацинов? Но Викентий из Барре, тщедушный монах с мышиными глазками, с одинаковым рвением пытается постичь и то, почему не беременеет женщина, если в её белье вшита пяточная кость, вынутая из ноги живой ласки? и то, зачем, собственно, созданы сарацины? и то, почему всякие птицы летят на юг даже в том случае, когда зима и на родине их обещает быть мягкой? и даже — грех, грех! — он интересуется тем, почему заповедей десять, а не восемь или не двенадцать?
