Цветущая роза, красивый рассвет, нежное плотское обаяние, тихий закат над вечерней рекой — для доброй женщины это только простые знаки. Она знает, что красота мира это всего лишь тень Творца, а обращать взор следует не на тень, которая всегда является только тенью, а на то истинное, горнее, что эту тень отбрасывает.
Конечно, Викентий из Барре прочёл много книг.
Возможно, он прочёл все старинные книги, извлечённые из тайников Торквата.
Никто не знает, что содержится в этих старинных, может, нечестивых книгах, но, вполне возможно, что большая часть их войдёт в труд Викентия, который сам монах назвал «Великим зерцалом». Наверное, именно в этом труде надо искать следы старинных тайных книг, которые никак не могут вернуться к истинному хозяину — к Святой римской церкви, которая одна только и может правильно распорядиться этими знаниями...
Морские волны, медлительно подмывающие берег, капля, столь же медлительно точащая твёрдый камень, течения больших рек, движения огромных народов — по замыслу монаха Викентия всё малое и большое должно быть отражено в «Великом зерцале». К большому сожалению, на что не обращает внимания сам Викентий, в его труде отражены не только мудрые мысли первосвященников, но и ложные мысли тех, чьи работы давно занесены в список книг, не рекомендованных церковью к чтению — индекс либрорум прохибиторум.
Но Викентий из Барре лукав.
Ганелон давно и тщательно вникал в суть гордыни, овладевшей слабым сердцем лукавого монаха.
Слуга божий обязан быть прилежен.
Это так.
Викентий прилежен.
Слуга божий обязан постоянно трудиться.
Это так.
Викентий постоянно в труде.
Но обнаружив некие сочинения, нигде не упомянутые отцами церкви, Викентий никогда не задумывается о том, возвышает ли данный труд истинного христианина, укрепляет ли он его веру в единое и божественное?
«Един и неделим прекрасный мир природы и живёт он едиными для природы законами. И центр этого мира есть человек. Голова его устремлена в небо. А на голове человека два глаза, подобно свету Солнца и Луны. Дыхание человека подобно главному элементу природы — воздуху, ибо, как дыхание порождает вдох и выдох, так и в воздухе происходит движение ветров. Живот человека — море, ибо в животе в конечном итоге собираются все жидкости, подобно тому, как все воды в конце концов собираются в море. Ступни человека — земля, поскольку снаружи они сухи, а внутри содержат жир. Истинный разум пребывает в голове человека, возвышающейся над телом, как Бог на небесах, который обозревает весь мир и управляет всем миром».
Человек...
Но разве законы единого и неделимого прекрасного мира природы установлены не Богом? Разве в прекрасном мире природы есть место истинно божественным чувствам? Как можно, горбясь над пыльными мёртвыми книгами и зная низкую суть грешного человека, сравнивать суть этого низкого грешного человека с сутью того, кто дал начало всему?
Разве не ужасна такая гордыня?
«Соль — это продукт сгорания, так пишет в „Великом зерцале“ Викентий из Барре. Соль — это тонкое пеплообразное вещество, которое сначала поднимается в воздух с поверхности земли вместе с испарениями, а потом с ливнями падает обратно в море, особенно сильно с осенними ливнями».
Может, только подобное простое знание полезно и угодно Богу, ибо оно лишено нелепой гордыни, оно растворяет глаза и не отягощает душу. Может, только подобное простое знание угодно Святой римской церкви, хотя распоряжаться подобным знанием имеет право только она сама.
Ганелон перекрестился.
Три года корпит он над выписками из рукописных книг монаха Викентия из Барре.
Эти выписки Ганелону доставляют тайно. Их доставляют ему надёжные люди, которых ещё много среди монахов монастыря, в котором трудится нечестивый Викентий.
Строка за строкой медленно и внимательно просматривает он извилистый путь мыслей монаха Викентия, отыскивая в «Великом зерцале» хотя бы намёки на те странные знания, что были почерпнуты им когда-то вместе с Амансультой, прозванной Кастеллоза, из тёмных книг, найденных в тайниках Торквата.
Так хочет Рим.
Так хочет Святая римская церковь.
«Великое зерцало».
В описаниях зверей Викентий из Барре по привычке следует древним физиологам — многословным учёным трактатам, подробно толкующим нрав и повадки всяческих тварей.
В небесной механике — Птолемею.
В метеорологии — Аристотелю и Сенеке.
«Собрание достопамятных вещей» Солина, комментарий Макробия к «Сновидению Сципиона», все двенадцать книг «Этимологии» Исидора Севильского, «Перикл Эритрейского моря», лукавый Марциан и едкий Лукиан, казнённый Нероном, ясновидящая Хильдегунда Бингенская, учёный Рабани Мавр, даже сарацин ал-Фаргани, знавший всё о небесном своде — десятки и десятки голосов звучат в текстах «Великого зерцала». Не может быть так, чтобы поздно или рано не прозвучал среди них голос Торквата..."
VIII–IX
"... на полюсах земли и на её экваторе жизнь невозможна, там вечные холод и жар — разве Викентий не знает этого?
Ведь на полюсах вечный ужасный холод, а между тропиками сплошной полосой бушует огонь.
Как Викентий может утверждать, что даже у промерзших насквозь полюсов, что в огне экваториального пояса могут существовать некие люди, имеющие душу живу?
Может ли такое допустить Господь?
Ведь если это так, то как можно проповедовать Евангелие людям, навсегда отрезанным от Святой римской церкви вечными льдами или огненным поясом?
Как узнают несчастные о том, что Иисус умер за их грехи?
Разве смог бы Господь бросить хотя бы часть душ живых на такие мучения?
«Огонь — тонкий, быстрый, подвижный... Воздух — подвижный, острый, плотный... Вода — плотная, тупая, подвижная... Земля — плотная, тупая, неподвижная...».
Монах Викентий из Барре, наверное, изучил не одну монастырскую библиотеку.
И всё же хорошо что-то изучить это ещё не значит истолковать изученное правильно.
Энергия Вселенной, огненный эфир — вот высший круг неба.
Высший круг неба отделён от всего остального особой границей. Иначе нельзя, иначе огненный эфир может сжечь всё живое.
Господь мудр, он создал Солнце, оно питает теплом весь мир. Но Господь больше, чем мудр: чтобы не прожечь небосвод, он пустил вокруг Солнца особые воды. Это особые воды, утверждает Викентий из Барре. Они не стекают вниз, так как природа их неподвижна и тверда, как лёд. При этом они выдерживают любой жар, а само Солнце прикреплено к небесной сфере не жёстко, а обладает своим особенным движением. Возможно, это особенное движение и вызывает в мире засуху, болезни, саранчу, великие подъятия вод.
Грех!
Только еретик способен так явственно подчёркивать мнимое несовершенство созданного Господом мира. Только еретик не может понять, что гибель и смерть, как бы они не выглядели и чем бы они ни вызывались, ниспосылаются вниз на землю в наказание.
Именно в наказание.
За сомнения.
За недостаток веры.
За смуту души.
Не в тайной ли, тщательно скрываемой боязни будущего наказания кроется причина многочисленных умолчаний монаха Викентия?
Тайны дьявольские.
Какие книги нашла Амансульта в тайнике Торквата? Где сейчас находится та книга, резной уголок с переплёта которой Ганелон до сих пор хранит завязанным в пояс? Действительно ли эта книга, ушедшая из его рук в замке Процинта, в Риме, в Венеции, в Константинополе, даёт еретикам возможность золотоделания или находки великого эликсира?
Рукописи Викентия...
Уже три года Ганелон тщательно занимается рукописями монаха Викентия из Барре.
Специальные люди, о которых монах Викентий не догадывается, тайно, но тщательно переписывают его тексты и доставляют брату Ганелону в Дом бессребреников.
Так же тщательно брат Одо уже три года оберегает покой Ганелона в том же Доме бессребреников — в крошечном аббатстве, подчиняющемся только папе.
