– Теряем время, – произнес магистр, глядя на азиатов, точно на грязь. – Нужно идти вперед.

– По трупам, что ли?

– Почему нет?

Усмехнувшись, Светлан сказал:

– Есть пошлая фраза: все люди – братья. Вот попробуй на минуту представить, что так и есть… даже невзирая на цвет кожи и разрез глаз. Надеюсь, тебя не тянет на братоубийства?

– У меня нет братьев, – сухо ответил Дори. Но подумав, поправился: – Не было – до сего дня. А что думать теперь…

– Ну, а я до нынешней минуты ухитрился прожить, не убив ни одного человека, – произнес богатырь. – И как-то не хочется начинать.

Наконец труженики войны убрались из комнаты, освободив проход, и гости смогли продолжить путь, раз за разом проходя сквозь запертые двери. Еще трижды на них наскакивали, но каждый раз – еще непуганые, судя по незнакомым лицам. Надо признать, наемники старались вовсю, честно отрабатывая жалованье. Но погибать за него?.. Этого не было в договоре.

Когда посетители вломились к здешнему боссу, тот явно был не расположен к приему. Епископ восседал за огромным столом, в глубине длинного кабинета, драпированного пурпурным бархатом, а вырядился точно на свои похороны: наверно, в лучший костюм, которому мог позавидовать и король. Был он долговяз и тощ, хотя, а его костистое лицо выражало что угодно, только не радушие. По бокам его кресла высились четыре рыцаря, неподвижные настолько, что казались комплектами доспехов, нередко выставляемыми в дворцовых нишах взамен статуй.

– Это твои секретари? – полюбопытствовал Светлан, аккуратно прикрывая за собой дверь. – А письму они обучены?

Придержав Дори за плечо, он указал второй рукой на центр комнаты, предупреждая о ловушке-люке, в эти времена, возможно, еще считавшейся свежей шуткой.

– Они умеют ставить точки, – хрипло огрызнулся Пий. – Большего не нужно.

– А приговоры, выходит, чиркаешь сам, – кивнул богатырь, внимательно озирая стены. – Хотя, мне мнилось, это прерогатива светского правителя… то бишь моя, раз уж я – здешний герцог и «правая рука» Луи. А ты на меня науськиваешь своих псов и ставишь капканы, будто на вепря. Что же ты, братец? Нехорошо.

– Слуги короля не вступают в союз с изменниками и еретиками! – выкрикнул епископ.

– А вот в этом, родной, мы с Луи разберемся сами. Или забыл свое место?

Сняв со стены массивный щит, богатырь бросил его на потайную плиту, и тотчас из боковых стен вырвалось по десятку стрел, больше похожих на дротики. С шипеньем пронизав воздух, стрелы исчезли под бархатом, угодив в приготовленные отверстия, – будто и не было. Прямо не кабинет, а комната сюрпризов. Хорошо хоть, за вход не берут деньги.

– Что-нибудь еще? – спросил Дори, нисколько не удивленный таким приемом.

– Спроси у своего Господа, – проворчал Светлан. – Это ему полагалось бы знать все.

– Здесь у него нет слуг, – пояснил магистр. – Чужие владения.

Пожав плечами, богатырь направился к столу и одним движением отодвинул его к стене, лишая епископа даже этого заслона. Тотчас ожив, недавние истуканы синхронно шагнули вперед, выставляя перед собой широкие щиты, а руки с тяжелыми мечами вскидывая для удара. И в этой позе опять застыли.

– Лучшего не придумали? – спросил Светлан, присаживаясь на стол. – Я ж не собираюсь вас ваять.

Рыцари не вняли, а может, до них доходило с задержкой – как бы то ни было, они не шелохнулись. Ну, пусть стоят, пока могут.

Остановившись перед епископом, Дори произнес:

– Я пришел за ответами, святой отец.

– Разве хоть раз я отказывал тебе в них, сын мой? – откликнулся тот с сарказмом, который вряд ли мог понять простодушный парень, лишь выглядевший зрелым мужом. – И однако ты сошел с праведного пути, подняв меч против божьих слуг.

– Разве это я сошел? – удивился магистр. – А не бывший наш брат Людвиг, призвавший Озерного Дьявола и тем обрекший королевство на гибель?

– Но ведь затем оно возродилось бы – очищенным и просветленным. А что делается во славу Всевышнего – благо.

– Морально, что на пользу большой идее, – проворчал Светлан. – С веками этот принцип станет схож с престарелой шлюхой. И попользуются ею столько мерзавцев!

Пий сделал вид, что последняя фраза относится не к нему, а всю тираду словно пропустил мимо ушей. Впрочем, говорилось не для него.

– Погибнут тысячи невинных, – продолжил Избранник после короткой паузы. – Страна превратится в руины. И все – во славу Всевышнего?

Пожав плечами, епископ ответил:

– Ну, если после столь прискорбных событий в душах людей укрепится вера…

– В душах выживших людей, – уточнил богатырь. – А кто сгинет – так и черт с ними. И потом, не вера это будет, а страх. Но так даже лучше, верно?

– Речи Антихриста коварны, – пробормотал хозяин. – Я предупреждал тебя, сын мой.

– Потому что правдивы, – не стал скромничать Светлан. – А вранье, стала быть, оставляю вам.

– Мне нужна правда, – заявил Дори. – И не нужно говорить, что она бывает разной. Скорей это относится к обману.

Надо же, дитятко все-таки растет – до сих пор. И в рот папе епископу больше не заглядывает. Или слово «папа» тут неуместно?

– Хорошо, – сказал Пий. – Я тебе отвечу на все. Но лишь наедине.

– Нет, – качнул головой магистр. – Я для того и позвал герцога, чтоб слышать обоих. А кто прав, выберу сам.

– Молодец, – похвалил Светлан. – Когда не хватает доводов, нужно стравить главных оппонентов – вот у них этого добра вдосталь… Или нет? – спросил он у епископа, вовсе не выглядевшего довольным. – Похоже, и у тебя с ними трудности, а?

– Во мне давно родились подозрения, – сообщил Дори.

Или их зародили – можно даже предположить, кто. К счастью, затем сюжет развивался не по сценарию графа де Компре, хоть и против воли, но, кажись, сотворившего благое дело.

– Что это за бог, коему нужны человечьи жертвы? – спросил Избранник. – Это или языческое божество, или даже сам Враг. А если за истину принять второе, многое делается ясным.

– Сын мой, ты кощунствуешь, – предостерег епископ.

– Да – если признать вашего бога истинным. И нет – если считать вас служителями Сатаны.

– Вот тут ты упрощаешь, – вмешался Светлан. – Я уже говорил, что кроме настоящего Бога развелось немалое число его… э-э… слепков, более или менее схожих. По-видимому, здешняя копия оказалась не самой удачной… или за тысячу лет ушла слишком далеко от оригинала. А вот насколько в этом замешан Враг…

– Если принять, что все зло – от него…

– Не стоит сводить к одной причине – обычно их несколько… да почти всегда. Увы, люди и сами по себе способны на жуткие гнусности. И не нужно свою вину валить на чужого дядю, злокозненного по своей сути. Я вообще не очень верю в существа… или даже сущности… у коих главная цель – пакостить другим. Кто бы ни творил зло, обычно он это делает из эгоизма, от равнодушия, по недомыслию… иногда и с лучшими намерениями. А получать радость от чужой боли – это извращение, болезнь… такие уроды не живут долго, ибо им не жаль даже себя.

– Речь сейчас не об этом, – строго заметил магистр, нацеленный как стрела. – Сперва нужно выяснить насчет богов. Каждый из нас считает истинным своего, так? Получается, их не меньше трех?

– На самом деле гораздо больше. Но наша троица как бы братья… вернее, отец и пара деток. Вопрос в том, кто от кого произошел. То есть это для вас вопрос, не для меня. Вот что мне пока не ясно: с чем кушать здешнего бога? Я даже не уверен, что душка Пий представляет… э-э… Римлянина. Ведь и от того давно могли разлететься осколки. А что, если в Нордии – стараниями Людвига и его присных – учредилось особое божество, до последнего времени прятавшееся в тени великана и его именем творившего зверства? Не зря ж у здешнего кардинала такая тяга к сепаратизму? И такие союзнички.

– Но тогда богов-родичей делается четверо, – сосчитал Дори.

– А про Византию забыл? Я уж не поминаю армян с грузинами – у них собственная стезя.

– И все-таки: как узнать, который из них истинный?