– Идет охота на богов, – пробормотал Светлан. – Идет охота…

– Мятежника Высоцкого цитируем? – хихикнула ведьма. – В ироническам смысле, да?

– Все-то ты знаешь, – откликнулся он. – Не скучно – в твои-то годы?

– Не все, – возразила девочка, будто цитируя его. – К примеру, понятия не имею, как бороться с расплодившимся божьем. Дустом, что ли, посыпать? Но ведь причина – в людях. А их трогать – не моги… за ихний малый рост, ага. Может, ты знаешь способ?

Пожав плечами, богатырь ответил:

– Когда над богами начинают смеяться, они умирают. По крайней мере это относится к доморощенным. Проблема в том, что большинство людей способны насмехаться лишь сверху вниз. А вот наверх они привыкли глядеть с полной серьезностью… особенно, когда оттуда может шибануть молнией. Это вообще особая порода, которую лично мне понять трудно. К примеру, самодостаточного индивидуума не унизит стать на колени перед красотой или целовать ноги любимой.

– А также прочие места, – вставила Мишка.

– Но человек стаи сразу начнет взвешивать, у кого тут больше власти и кто должен гнуть спину. Зато пресмыкаться перед силой для него в порядке вещей, хотя для свободного человека это – позор. Тут целая система знаков, непостижимая и бессмысленная для нормальных людей. Недостаточно склонишь голову – ее срубят. А согнешься слишком – вполне могут… э-э… опустить.

– Это как? – не понял д’Адуи.

– Тебе лучше не знать, – хихикнула ведьма. – Но будь уверен: тебе не понравится. Думаю, ты предпочтешь отсечение головы.

– Для фанатов пирамиды, – продолжил Светлан, – какой-нибудь лоскут ткани, вроде флага, важней человечьей жизни, ибо служит символом их обожаемой системы. А посягательства на него карают по всей строгости… при этом нередко оправдывая убийц. – Помолчав, он прибавил:

– Но может, это я не прав? Ведь сколько людей – столько и суждений.

– Ну, понеслась!.. Еще скажи, что и дураки имеют право на позицию.

– К сожалению, – вздохнул богатырь. – Потому что другой путь еще хуже.

– Хватит о грустном, – заявила Мишка. – Мы здесь пировать собрались или что? Раз уж все равно не даете мне спать…

И она потянулась к снеди, разложенной на ящике, ухватив, что подвернулось. А подвернулся ей ананас. Озадаченно девочка поглядела на него, прикидывая, как подобраться к его мякоти, затем вручила плод Светлану – для вскрытия.

– Может, сгоняю за свининкой? – оживляясь, предложил Павич. – Она и остылая пойдет за милую душу.

– Ты что, еще не натрескался? – изумилась ведьма. – Растущий организм, надо же!

– В народе рекут: всему голова – пища, – с ухмылкой ответил россич.

– Ты ею думаешь, да?

– Не будем делать из еды культ, – призвал богатырь. – Ведь она вовсе не цель.

– Тебе легко говорить, – тотчас повернула Мишка. – Для тебя харч даже не средство – так, баловство. Воздухом кормишься, будто… э-э… баобаб. Да если б нормальная телка кормилась как ты, кто бы ее разглядел – из-за швабры-то?

– Нормальные телки за швабры не прячутся, – возразил Светлан. – Не телячье это дело.

– Кажись, нас таки вынесло, – заговорила вдруг Лора, кивая вперед. – Вы не забыли еще, что мы не на прогулке?

– И даже не на параде, – засмеялась девочка. – А на пути… куда?

А в самом деле: куда? – подумал богатырь. Один Бог знает… да и то еще вопрос.

Прищурившись, он вгляделся в крепостную стену, каменную и довольно высокую, проступившую на горизонте. Башни тоже были солидные, хотя и уступали укреплениям Эльдинга. А за стеной уже виднелись крыши домов, почти смыкавшиеся скатами.

– И куда же нас угораздило? – спросил Светлан. – Кто-нибудь знает, что это за село?

– Это Ноэль, столица Лорании, – объявила Анна, поднявшись на ноги, чтобы рассмотреть лучше. – Я родилась недалеко отсюда.

– Ха, так ты моя подданная? – сообразил он, вспомнив, что вообще-то назначен здешним герцогом. – А как тут насчет прав сюзерена?

– Как и всюду, – с улыбкой ответила девушка. – Зависит от того, насколько податливы вассалы.

– Я-то думал: вассалов ценят за преданность, – усмехнулся богатырь. – А разве упрешься в то, что поддается под твоей рукой?

На город он уже не смотрел, разглядывая войско, выстроившееся перед стенами в боевые порядки. Похоже, назревал штурм. Ну-ка, где тут лучшие места? Наверно, все же на галерке – меньше опасность, что залетит шальная стрела.

Спустя минуту солдатиков заметили Анна и д’Адуи. А вот Павич успел раньше. Не говоря уже про ведьму с вампиром.

– Боже, кто это? – воскликнула белянка.

– Смиренные слуги Господа, – ответил Светлан. – Воинство ордена меченосцев – едва не в полном составе. В нашем королевстве таких уродов набралось пару тысяч, а здесь их втрое – минимум. Цивилизация на марше.

– Имя им – легион, – пробормотала Мишка.

– Нет, в легионе солдат было больше, – не согласился он. – Здесь пока не вышли на такой масштаб.

– Почему? – уперлась девочка. – В легион входило шестьдесят центурий – как раз.

– А вспомогательные войска?

– Не мелочись. Тысячей больше, меньше – какая разница? Тем более тут сплошь кавалерия.

– Они не заметят нас, монсеньор? – с беспокойством спросил д’Адуи.

– Пока что мы в облаках, – пояснил Светлан. – Не то чтобы совсем закрыты, но в глаза не бросаемся. К тому ж монахи не из тех, кто часто глядит в небо. А если и увидят корабль, примут за мираж.

Строй меченосцы умели держать, каждый всадник пребывал на равной дистанции от соседей, соблюдая зловещую неподвижность. Пожалуй, войско гляделось эффектно – словно тут впрямь затеяли съемки про Древний Рим. Впечатление усиливали несколько осадных башен и с десяток катапульт.

А сколько ратников сможет выставить город: тысячу, полторы? Причем хорошо, если каждый пятый из них имеет опыт в таких делах. Да и этот вряд ли сравнится с обученным монахом-убийцей.

– Как всегда, я не вовремя, – проворчал богатырь. – Только ребята надумали размяться!.. Ставки тут еще принимают?

– Сегодня мы не на параде, – снова процитировала девочка. – Хотя похоже, да?

– Ну так хочется смешать все это в кучу! – признался богатырь.

– Людей и коней, ага, – поддакнула ведьма.

– А че мешает? – пожал плечами Павич. – Ужо пощиплем этих павлинов. Да одних стрел у нас, почитай, тыща, а мажем мы редко, тем более с верхотуры. После-то придется помахаться – так и славно!

– Ишь, размахался, – проворчал богатырь. – Вот затем вас и нанял король: чтоб не щадили нордийцев. Не свои ж, верно, – к чему цацкаться?

– А твои, что ль?

– В том и разница меж нами, дорогуша, что для меня все люди – свои. Оттого и сила моя больше, что задачи масштабней. А ты – локальный силач, для внутреннего пользования. И выясняешь с такими же, сталкиваясь на рубеже, за кем больше поддержка и в ком шибче нужда.

– Ладно, – молвил россич. – И че предлагаешь?

– Я не предлагаю, – произнес Светлан веско. – Я решаю. Приказываю или запрещаю. Ты не забыл? Здесь я главный.

– И че ж ты решил? – спросил Павич, усмехаясь.

Оглянувшись, богатырь указал рукой на одного из десятников.

– Свяжите его, – велел он. – Мне не нужны внезапности в тылу.

Кивком приор подтвердил приказ, прибавив:

– Д’Эмбре, лучше не противься.

Удивленные монахи повиновались, накрепко спеленав товарища – тот и не пытался противиться, даже будто обрадовался плену. Слава богу, его избавили от решений. Теперь и захочет – не сможет ударить в спину.

– Че дале? – не отступал россич. – Не хошь затевать сечу, давай ихнего вожачка сковырнем. Даже без крови – просто выдернем из орды арканом. Небось, не откажется вознестись?

– Ничего не чуешь? – спросил богатырь. – В воздухе пахнет грозой.

– Вправду, электричества вокруг до фига, – подтвердила Мишка, озираясь. – Того и гляди – жахнет!

Невдалеке даже рокотал гром, будто рычало притаившееся чудище.

– И че? – не понял Павич. – Перуна испужались?

– Не один Перун швыряется молниями, – возразил Светлан. – К тому же, здесь не его угодья. Это на Руси он – самый грозный.