– Почему это такая проблема? – спросила я, принимая его молчание как «да».

Я шагнула вперед, сжимая ладони в кулак.

Какая-то часть меня хотела разозлиться, как это сделала Сильвия. Заорать и накричать, как я и планировала. Но разумная часть меня сказала, что это плохая идея, которая только еще больше все испортит.

– Тебе было все равно, когда я целовалась с другими парнями. Тебе было все равно, что об этом думали люди. Так в чем проблема, если я целуюсь с Нейтаном?

Папа тяжело выдохнул, наконец-то поворачиваясь ко мне лицом. Он прислонился к комоду, засунув руки в карманы.

– Уитли, такие фотографии просто плохо скажутся на нашей семье.

– Наша семья? – засмеялась я горько. – Ты знаешь, я ведь тоже твоя семья. По крайней мере, я так думала. А другие комменты и фотки уж точно плохо скажутся на мне. Но ты никогда не упоминал их. По существу, это важно только тогда, когда касается Нейтана.

Папа покачал головой.

– Уитли.

– Нет, папа, я серьезно!

Меня смутило, что произносимые мной слова звучали сдавленно. У меня был хриплый голос. Но я старалась не взорваться. Я сделала глубокий вдох, разговаривая немного тише.

– Как только Нейтан был втянут в это, ты взбесился. Тебе было похеру на мою репутацию. Только репутация твоей новой семьи. Твоих новых детей. Как будто я вообще на хрен не нужна.

– О, милая.

Я почувствовала, как Сильвия коснулась моего плеча, но я стряхнула ее руку, делая еще шаг к папе.

– Так что же, тебе все равно, что все думают, я шлюха, до тех пор, пока твой драгоценный Нейтан не оказывается вовлечен в это? Почему, папа? Потому что я здесь только на лето, и ты можешь не вспоминать обо мне все остальное время? Потому что я была тебе не нужна? Как была не нужна четыре года назад?

Слезы жгли мне глаза, и попытка сдержать их отнимала все мои силы.

– Или потому что тебе больше нравятся Бейли и Нейтан? В чем причина, что тебе насрать на меня?

Папа был поражен, и, может быть, немного обижен. Он подошел ко мне, протянув руку и касаясь моей руки.

– Уитли, я никогда не собирался…

Я шагнула назад, чтобы быть вне зоны его досягаемости. Меня трясло, мне было трудно дышать. Все, что я говорила, звучало сдавленно. Жалко. Я была близка к тому, чтобы разрыдаться. Это даже была не вспышка гнева, это был срыв. С почти полным отсутствием гордости.

– Знаешь что, ничего страшного, – сказала я. – Потому что маме тоже все равно. Ты знал об этом? Мама все еще думает, что моя лучшая подруга – девочка, с которой я не разговаривала с четырнадцати лет. Она слишком занята, потому что зациклена на тебе. Поэтому я хотела переехать к тебе четыре года назад. Потому что я была охренеть как несчастлива. У меня не было друзей, а матери было на меня настолько все равно, что дальше некуда, а тебе я даже была не нужна.

– Карапузик, я… прости меня.

Его глаза были широко открыты, и я знала, что он говорил искренне. Но мне было по фигу. С этого момента мне было абсолютно по фигу.

– Да, извиняйся! – начала говорить я взахлеб. – Ты видишь меня всего лишь один гребаный раз в год, и ты не можешь даже найти на меня время! У тебя все крутится только вокруг твоей новой семьи и твоей идеальной свадьбы. В единственный раз, когда нам удалось побыть вдвоем, ты потратил весь день на примерку дурацких смокингов. Это было наше лето! Последнее лето перед тем, как я пойду в колледж, а ты его испортил. Ты все испортил.

Меня начало так сильно трясти, что я даже не смогла отбиться от Сильвии. Она обняла меня обеими руками за плечи, прижимая к своей груди.

– Шшш… Все хорошо.

Как она может меня терпеть? Вообще-то, я только что жаловалась на то, что мой папа женится на ней. Что ставит ее и ее детей на первое место. Она должна была назвать меня паршивкой мелкой. Или, по крайней мере, уйти из комнаты. Но вместо этого она обнимала меня. Даже поцеловала меня в волосы. Как мама. Как кто-то, кому я дорога. И я знала, что она такая же, как Нейтан. Она была здесь все время. Поэтому она меня все время сильно докучала. Потому что она вела себя как родитель.

Тяжелая рука легла на мое плечо.

– Карапузик, – пробормотал папа. – Прости… Прости меня, пожалуйста. Я понятия не имел, что у тебя были такие чувства.

Он замолчал, осторожно вытаскивая меня из объятий Сильвии и поворачивая лицом к нему.

– Послушай меня. Я люблю тебя. Ты моя семья, и я люблю тебя больше всего.

Он покачал головой.

– Думаю, твоя мама и я были настолько заняты, что даже не поняли, как перестали тебя ценить.

– Как так получилось, что ты ничего не сказал? – спросила я. – Когда народ с Фейсбука называл меня шлюхой, почему ты не спросил меня об этом? Даже Сильвия, которая меня почти не знает, поговорила со мной об этом. Накажи меня, наори на меня, веди себя неразумно. Почему ты просто не сделал хоть что-нибудь?

– Потому что я боялся тебя оттолкнуть. Думаю, все-таки у меня это получилось.

Он посмотрел на Сильвию, которая стояла позади меня.

– Могу я поговорить с Уитли? Наедине?

Я услышала, как Сильвия тяжело выдохнула.

– Самое время.

– Я полагаю, твоя мама сказала тебе, почему мы развелись, – сказал папа, присаживаясь рядом со мной у изножья кровати. – Раз она все еще злится на меня.

Я покачала головой.

– Нет. Она много жаловалась на тебя, но она никогда не говорила мне об изменах. Это Трейс сказал.

Папа опустил голову.

– Больше всего сожалею о том, что Трейс застукал меня посреди процесса. Ты была еще маленькая, чтобы посвящать тебя во все подробности, но Трейс… С тех пор как он ушел, мы отдалились, и я знаю, почему.

Папа пригладил волосы рукой.

– Я был плохим мужем. Я виноват в том, что наша семья распалась.

– Да, – сказала я. – Я знаю.

– А еще я был не самым лучшим отцом, - сказал он. – Даже после развода… Мне не нужно было разрешать тебе приезжать в гости на лето. Нужно было самому навещать тебя, или чтобы ты приезжала чаще. Тогда, когда ты приезжала в гости… Тогда я этого не видел, но сейчас я понимаю, что я был тебе больше брат, чем отец. Я позволял тебе пить, врал и разрешал быть рядом с женщинами, который едва знал…

– Было не так уж плохо.

– Нет, это было плохо, – сказал он. – Предполагалось, что я буду твоим отцом. Не твоим лучшим другом. Но я был твоим другом так долго, что мне стало страшно становиться твоим отцом. Когда эти фотографии стали появляться, и ты соврала о вечеринке, на которой Бейли напилась, я не знал, как с этим разбираться. Я был твоим дружбаном так долго, и у меня не было возможности узнать, как быть твоим отцом. Я надеялся, что ты сама все уладишь, или поговоришь об этом с Сильвией. Я знал, это было совсем неправильно, но родители тоже иногда делают идиотские ошибки.

– И чем отличается фотография с Нейтаном от других? – спросила я.

Папа наклонился вперед и уткнулся лицом в свои ладони. Он сделал глубокий вдох, потом поднял глаза к потолку и выдохнул.

– Я разрушил нашу семью. И на этот раз, когда я наконец-то был готов снова остепениться, я не хотел, чтобы хоть что-то ставило под угрозу благополучие семьи. Я просто подумал… ты и Нейтан… всё, о чем начали бы судачить – это бы не просто плохо отразилось на семье, это еще могло бы навредить.

– Ты не думаешь, что я знаю это?

Он встретился со мной взглядом.

– Папа, я люблю Колфилдов. Они заставили меня почувствовать себя частью их семьи, в то время как моя настоящая семья уже перестала быть таковой, и я люблю их за это. Я знаю, если мы с Нейтаном будем встречаться, то это может создать проблемы в будущем, если мы расстанемся. Он тоже это знает. Но мы можем с этим справиться.

– Сейчас ты думаешь, что вы можете, но…

Я покачала головой.

– Мы можем. Это может оказаться сложным, но мы уже взрослые. Это наше решение. И мы собираемся встречаться и в колледже, несмотря ни на что.