В течение всех лет обучения сетевая система отслеживает наклонности каждого юного гражданина по всей стране. Ежегодное, не объявляемое постоянное психологическое тестирование по профориентации. Особо одаренных выделяют в отдельные группы для подготовки специалистов по стратегическим, особо важным для страны, направлениям. Никаких возможностей для подчистки, исправлений и подтасовки. Никакого блата при поступлении и платы за экзамен. Никаких пап и мам. Никакой коррупции. Всё вместе взятое является составной частью того, что в миру зовётся патриотизмом.

Смею предположить, что при такой форме обучения во времена уже так далёкого моего детства, на экране монитора мне лично был бы представлен перечень… профтехучилищ. Профиль уже не имеет значения.

После разведения чернил я начинал обратный отсчет времени до конца летней вольницы, до начала учебных будней.

Глядя на разноцветные погремушки, натянутые в коляске племянника, я, шестнадцатилетний, спросил маму:

— Какими были мои игрушки в грудном возрасте?

— Тоже погремушки. Только отец делал их сам, прокалывая шилом орехи и проводя сквозь них иголку с ниткой. — ответила мама.

Первой игрушкой, которую я запомнил, была раскрашенная жестяная половинка мотоциклиста, мчащегося на зеленом мотоцикле. Будучи в гостях у родственников в Первомайске, родители взяли меня, дошкольника, с собой. У двоюродного брата Броника, моего ровесника, был мотоциклист, который после неустанных игр разделился на две половинки. Все время, пока я был в гостях, не выпускал половинки мотоциклиста из рук.

Конфликтная ситуация возникла, когда надо было уезжать. Взрослые пришли к разумному компромиссу. Одна половинка оставалась у Броника, вторая, которую я не выпускал из рук, была якобы подарена мне от имени двоюродного брата. Сам Броник, насколько я помню, был весьма далек от такой формулировки разрешения имущественного конфликта. Мотоциклист довольно долго служил мне единственной игрушкой.

Однажды летом брат Алеша, настрогав в стакан хозяйственного мыла, налил воды и долго перемешивал мутную смесь палочкой. Затем сорвал стебель одуванчика и расщепил ее конец на четыре лепестка. Окунув лепестки в мутную жидкость, стал дуть в трубочку. Произошло чудо! Из трубочки выполз и стал расти пузырь, переливающийся различными цветами. Неожиданно шар оторвался от трубочки и медленно поплыл по воздуху. Я не выдержал и тут же схватил пузырь рукой. Пузырь исчез, оставив на моих пальцах росинки мыльной воды.

Отдав мне стакан с мыльным раствором и трубочку, Алеша, таким образом откупился от моего сопровождения к его друзьям. Я не протестовал, без конца пуская мыльные пузыри. Любоваться переливающимися радужными узорами можно было бесконечно. Решив посмотреть, как выглядит пузырь изнутри, я тут же был наказан за свое любопытство. Глаз защипало так, что я вынужден был на время прекратить пуски пузырей.

Освоив с ходу технологию пуска пузырей, я стал добровольным инструктором этой увлекательной игры для целой толпы соседской детворы. Убедившись в бесплодности поимки пузыря, мы стали выпускать и дуя снизу, не давали пузырю падать. Мы беспорядочно бегали, толкая друг друга, пока Васюта Гудыма не упал, расквасив себе нос.

Стебель одуванчика мы использовали и для другой игры. Выбрав кривую трубочку в виде дуги и расщепив конец ее на лепестки, как для мыльных пузырей, устанавливали в расщелину ягоду незрелой вишни или черешни. Подув губами в стебель, мы наблюдали за невероятным явлением, происходящим у самого носа. Зеленая ягода поднималась и опускалась точно в расщелину. Ягода кружилась и плясала воздухе до тех пор, пока мы дули в трубочку, вплоть до головокружения.

Одной из самых распространенных игрушек у сельской детворы был свисток. Глиняные свистки привозили с базара из Могилев-Подольска или Дондюшан. Как правило, глиняные свистки были в форме петуха. Для того, чтобы извлечь свист, надо было дуть в отверстие, расположенное на самом конце прямого хвоста. Мы называли это проще — дуть в с…у.

Глиняные свистки того времени были трех основных видов. Кроме обычных, были петухи с двумя, а то и четырьмя отверстиями в боках. Зажимая поочередно пальцами отверстия, из петуха извлекали свист, напоминающий звуки свирели. Изредка привозили более дорогие свистки, в которые вначале наливали воду. Свист получался с переливами и, наловчившись, можно было извлекать из петуха трели соловья или канарейки.

Мы быстро научились делать свистки из однолетних ровных побегов клена или зеленой вербы. Вначале ножиком делали скос, который затем укорачивали примерно на треть. На противоположной скосу стороне клином вырезали небольшое отверстие и после этого делали круговой надрез на расстоянии длины спичечного коробка. Рукояткой перочинного ножа били по зеленой коре заготовки, постепенно проворачивая будущий свисток, чтобы отстала кора от ветки.

Зажав в кулаке, осторожно проворачивали, стараясь не разрушить кору. Провернувшуюся трубочку коры осторожно снимали с ветки. Приступали к самому главному — вырезанию полости свистка и продольного среза для дутья. Основным технологическим моментом был правильный выбор величины полости и ее расстояния от верхнего отверстия в коре. Иначе свисток молчал. Я довольно быстро уловил секрет оптимального расположения деталей свистка. Мои свистки пользовались спросом и я охотно вырезал их для всей команды.

Когда у кого-либо покрывали дом жестью, мы подолгу терпеливо ждали, когда на нас обратят внимание кровельщики. Не выдержав, один из рабочих отрезал из отходов жести ровную полоску шириной 2–3 сантиметра. Загнув почти кольцом, такой же полоской формировал отверстие для дутья и загибал хвостик полосы книзу.

Глядя, как кровельщик огрубевшими пальцами легко гнет оцинкованную жесть, казалось, что он делает свисток из обычной бумаги. Зажав пальцами, либо ладонями торцы свистка, свистел, демонстрируя пригодность свистка. Готовый свисток отдавал кому-либо из ребятни, чаще всего самому младшему, наставляя, как не порезать губы об кромки острой жести.

Во второй половине июли зрели абрикосы и их дикие собратья — мурели (жардели). Мы объедались этими дарами лесополос, окружавших село со всех сторон в разных направлениях. Из косточек абрикос и крупных жарделей делали свистки. Терпеливо терли косточки плоскими сторонами об цементные обмостки, крыльцо, брусок. Когда стенка истончалась, вступал в действие гвоздь, с помощью которого расширялось отверстие.

Аналогичная операция производилась с другой стороны косточки. Тем же гвоздем выковыривали по крохам ядро. Свисток готов. Зажав косточку губами, оставалось только дуть. Свисток свистел как на вдохе, так и на выдохе.

Кроме свистков делали пищалки из стручков желтой акации. Необходимо было с одной стороны разделить шов, убрать семена и откусить треть стручка со стороны плодоножки. Держа пищалку в губах, дули, извлекая дребезжащий звук, тональность которого зависела от длины стручка, его толщины и силы легких «музыканта».

Такие же пищики делали из зеленых стеблей одуванчика. Для этого обрывали стебель с обеих сторон, оставляя наиболее широкую часть. С одной стороны трубочку сминали и дули. Звук был таким же, как у пищалки из стручка желтой акации.

Сопилки из бузины очень удачно делал Архипка, называя свой инструмент свирелью. Перебирая пальцами, он извлекал знакомые звуки военных маршей и совсем незнакомые какие-то печальные мелодии.

Если производство основного большинства видов свистков я освоил достаточно успешно, то один очень простой музыкальный инструмент я так и не освоил. Это был кусочек кинопленки, очищенный от эмульсии и вырезанный в виде небольшого язычка. Тупой конец язычка вставляли между нижними зубами и языком, а затем, прижав закругленный край верхней губой, выдували воздух.