— И что?

— Римское судно затонуло рядом вот с этим клифом. На борту были оливковое масло и рыбный соус. Похоже, корабль приходил в Рим три-четыре раза в год во время летнего сезона. Туда-сюда, туда-сюда. И земля почти всегда в зоне видимости. Тунис, Мальта, Сицилия, Италия.

— Хочешь сказать, он был рассчитан на короткие расстояния?

— Именно! — Джек показал на край карты: — А вот здесь Египет и портовый город Александрия. Тысяча пятьсот миль по открытому морю к востоку от нас. Все указывает на то, что аптекарский сундук прибыл оттуда. Он сделан из египетской акации. А на некоторых коробочках коптские буквы. Я почти уверен, что опиум переправлялся в Средиземное море через порты Красного моря в Египте. Торговля экзотическими восточными специями и наркотиками достигла расцвета как раз в І веке.

— Времена святого Павла, — прошептал Костас. — Так вот почему мы здесь.

— Ты прав. — Джек провел пальцем по береговой линии Северной Африки. — Возможно… — заметь, я сказал, «возможно», — что опиум отправили из Александрии в Карфаген, а затем севернее — на Сицилию.

Костас покачал головой:

— Помню со времен службы в американском флоте: там преобладают ветра с моря на сушу. Побережье между Египтом и Тунисом моряки всегда называли дорогой смерти и избегали любой ценой.

— Точно. Корабли, выходящие из Александрии в Рим, плыли севернее, направляясь в Тунис или на Крит, а затем западнее через Ионическое море в Италию. Наиболее вероятный сценарий в нашем случае — один из кораблей просто отнесло на северо-запад от Ионического моря ближе к Сицилии.

Костас, похоже, совсем запутался. Вдруг глаза его заблестели.

— Ага, я понял! Мы ищем останки двух кораблей. Один закрыл другой.

— Я с таким сталкиваюсь не впервой. Приходилось обследовать сразу несколько затонувших кораблей, собранных вместе, словно гармошка, на одном мысе. Знаешь, как только возникла эта мысль, за ней потянулись и другие догадки. Вот, например.

Джек склонился над коробом, стоявшим рядом, и выудил оттуда тяжелый предмет, завернутый в полотенце. Передал его Костасу. Тот сел и, положив полотенце на колени, начал осторожно разворачивать.

— Попробую угадать, Костас замер, взглянув на Джека. — Золотой диск с древними символами, раскрывающими загадку потерянного города?

— Не совсем. Но столь же ценное, — усмехнулся Джек.

Наконец Костас развернул полотенце и поднял находку вверх. Предмет оказался довольно тяжелым, примерно десять дюймов высотой, а по форме напоминал усеченный конус. Поверхность усыпана вкраплениями блеклого металла. На вершине небольшой выступ с отверстием, будто стопорное кольцо.

Костас взглянул на Джека:

— Лот?!

— Угадал! Его привязывают к концу троса для определения глубины. Посмотри-ка на основание.

Костас перевернул лот. На обороте было углубление, примерно на один дюйм, словно лот хотели сделать в форме колокола. Внутри углубления оказалось второе. Костас перевел взгляд на Джека:

— Крест?

— Не обольщайся! Углубление было заполнено смолой или канифолью. Похоже, с помощью этого приспособления брали пробу с морского дна и определяли местонахождение, как навигационным прибором. Например, представь, что движешься к устью реки. Песчинки, обнаруженные на смоле, подтвердят, что ты на правильном пути.

— Лот подняли с корабля, который сейчас под нами?

Джек осторожно, будто сокровище, взял лот у Костаса.

— Моя первая стоящая находка… Он лежал в той же вымоине, где и сундук аптекаря. Я был на седьмом небе от счастья. Думал, это на самом деле редкий экземпляр. Потом закралась мысль, что подобные приспособления были чуть ли не на каждом древнем торговом судне.

— А теперь что же? Изменил мнение?!

— Теперь я уверен: этот лот исключителен! Спустя годы были обнаружены останки сотен римских кораблей. Но лишь на нескольких из них нашли такие же приспособления. По всей видимости, они стоили дорого и применялись только на коралях, часто заходящих в мелководные устья, тянувшиеся на многие мили. Аллювиальный песок можно было поднять со дна и убедиться, что земля близко, когда она еще вне зоны видимости.

— Ты говоришь о Ниле?

Джек кивнул.

— Мы нашли крупный александрийский корабль, перевозивший зерно, а не обыкновенное торговое судно. — Джек аккуратно положил лот в коробку, а потом вытащил из полиэтиленового пакета старую книгу в темной обложке. — А теперь внимательно слушай меня. — Он открыл книгу на заложенной странице, быстро просмотрел ее и начал читать: — «Но когда наступила четырнадцатая ночь, нас все так же качало на волнах Адриатического моря. В полночь матросы решили, что нас несет к земле. Измерили глубину лотом — двадцать саженей. Прошли еще немного и измерили вновь — пятнадцать саженей. Испугавшись, как бы нас не выбросило на скалы, они опустили четыре кормовых якоря и начали молиться…»

— Евангелие! — Костас присвистнул от удивления.

— «Деяния святого Павла». Глава 27. — Глаза Джека блестели. — И знаешь что? Прямо к берегу от того места, где мы сейчас, дно опускается, а южнее по диагонали примерно на триста метров тянется песчаная коса. Глубина там где-то сорок метров.

— Это сто двадцать футов или двадцать саженей, — прошептал Костас.

— Двадцать лет назад в последний день экспедиции мы отправились на разведку, просто чтобы посмотреть, не пропустили ли чего важного, — сказал Джек. — Последнее, что я нашел, — два свинцовых якорных веретена. Общеизвестно, что раньше на римских кораблях использовали деревянные якоря. Амфоры, которые мы обнаружили на севере Африки, сделаны из железа. Выходит, что эти якоря с другого судна, пытавшегося пришвартоваться у берега.

— Продолжай.

— Дальше — хуже.

— Я так и думал!

— «Бросив якоря, они ослабили рулевые стопоры, подняли фок по ветру и направили корабль к берегу. Но, проходя то место, где встречаются два моря, мы наскочили на мель. Нос врезался в дно, корабль встал. Волны с силой ударялись о корму. Не выдержав натиска, задняя часть корабля треснула…»

— О Господи! — воскликнул Костас. — Аптекарский сундук и лот лежали в переднем отсеке. Что же случилось с кормой?

— Не спеши. — Усмехнувшись, Джек вытащил из сумки папку. — Перенесемся на два тысячелетия вперед. Август 1953 года. Капитан Кусто и «Калипсо».

— А я все думал, ну когда же они вступят в игру!

— Благодаря им мы здесь, — сказал Джек. — Водолазы Кусто впервые обследовали эти прибрежные воды. Послушай, что написал о мысе одни из них. «В трещине клифа я разглядел разбитые амфоры, затем зацепившийся за дно ржавый якорь, засыпанный глиняными черепками». То же самое увидели и мы! Расколотые римские амфоры. Но это еще не все. Во время второго погружения они обнаружили «des amphores grecques, en bas profound».

— Греческие амфоры на глубине, — шепотом перевел с французского Костас. — А где?

— Прямо у расщелины в скале за нами, — ответил Джек. — Водолазы, похоже, опустились на семьдесят, а то и восемьдесят метров.

— Вполне в духе Кусто. Дай сам угадаю. Сжатый воздух, регуляторы с двойным шлангом, никаких манометров и поплавковых уровнемеров?

— Ага, и тогда дайвинг назывался просто погружением под воду, — ностальгически заметил Джек. — А потом изобрели смешанный газ, и вся романтика исчезла.

— Опасность, ты хотел сказать? Риск и сейчас присутствует, только границы его отодвинулись…

— Двадцать лет назад я вызвался добровольцем на срочное погружение, чтобы достать греческие амфоры. Но врач не разрешил. Мы тогда и не мечтали о сегодняшних возможностях. Что у нас было? Сжатый воздух да инструкции морского ведомства США, от которых мы не имели права отступать. А там ограничение погружения — не более пятидесяти метров! Ни вертолета, ни вспомогательного судна. Ближайшая компрессорная — в двух часах хода на американской морской базе.

Костас показал на два баллона со смешанным газом на дне лодки, а потом на корабль, белеющий на горизонте:

— То ли дело ультрасовременное оборудование для погружения и дозаправки на борту нашего корабля. Современные технологии, черт возьми! — Он ткнул пальцем в истрепанный старый дневник в руках Джека: — А кстати, разве эти греческие амфоры не относятся к периоду до нашей эры?