— Гм… А я-то думал, распятие Христа расставило все точки над і, - сказал Костас.

— Да это стало только началом! — возразил Джек. — И что самое невероятное — нигде нет указаний на то, что апостол Павел, еврей родом с полуострова Малая Азия, встречался с Иисусом. По дороге в Дамаск ему было видение Иисуса, но уже после распятия. Все же он более чем кто-либо другой ответственен за создание церкви в современном ее понимании. Распространение веры в Сына Божьего, Иисуса, Мессию, что соответствует значению греческого слова «Христос», — целиком его заслуга. Слово «христианин», вероятно, возникло во время его хождений. Похоже, уже следующее поколение, жившее после смерти Иисуса и не имевшее возможности общаться с ним вживую, воспринимало не Иисуса-человека, а воскресшего Иисуса. По всей видимости, уже тогда его считали Богом и вознесли на пьедестал.

— Такое положение вещей устраивало всех, — добавил Костас. — Никто никогда не станет боготворить простого человека.

— Точно, — подтвердил Джек. — В то время императоров обожествляли после смерти. Культ императора стал мощным фактором, способствующим объединению Римской империи. Как любой успешный миссионер, Павел был необыкновенно проницательным. Он знал, что нужно делать, чтобы распространить слово Божье, — найти компромисс между старым и новым. Мышление и мировоззрение прошлого необходимы, чтобы свету было через что пробиваться.

— Хочешь сказать, что именно здесь все и закрутилось? В Неаполитанском заливе?

— В «Деяниях апостолов» говорится, что до прибытия Павла в конце пятидесятых годов от Рождества Христова — спустя двадцать с небольшим лет после распятия — здесь уже жили последователи Иисуса. Возможно, задача Павла состояла в том, чтобы превратить их в истинных христиан, перенаправить их мысли от изначального послания Иисуса о Царствии Небесном к образу самого Христа, Мессии. Именно здесь, вероятно, Павел создал первую западную церковь — первое организованное поклонение. Видимо, ранние христиане собирались где-то между кратерами, вдыхая сернистый воздух Флегрейских полей. Павел учил их, во что нужно верить и как жить. Он передал им Евангелие.

— Интересно, насколько его Евангелие совпадало с первоисточником?

— Что ты имеешь в виду?

— Смотри, Павел не знал Иисуса при жизни, никогда его не встречал. А Иисус не оставил никаких записей, верно? Поэтому такой вопрос и возник.

— Павел утверждал, что ему было видение воскресшего Иисуса.

— Меня воспитали на библейских сказаниях. Я же православный грек, забыл? Обожаю красоту языка, ритуалов. Но по натуре я практик, Джек. Мне нужны конкретные факты! Все, связанное с ранним христианством, очень напоминает детский калейдоскоп — бесконечные комбинации разноцветных стекляшек. Повторюсь, я верю только фактам — записи очевидцев событий, первоначальные тексты, не редактированные потомками. Насколько я понимаю, единственный факт на сегодняшний момент — это имена, накарябанные на амфорах, которые мы вчера обнаружили на дне Средиземного моря.

— Согасен. — Джек усмехнулся и выключил автопилот. — Прочь пустые домыслы, нам нужны голые факты!

— Интересно, а что об этом думала старая Сивилла?

— О чем?

— О христианстве. О том, что прямо под ее носом собирались последователи новой религии.

— Ладно, последнее предположение! — сказал Джек. — Но вначале тем не менее факты. Итак, к концу римского периода Кумы стали центром христианства. Храмы переделали в церкви. Пещеру Сивиллы переоборудовали под захоронения. Там полным-полно христианских могил, как в катакомбах.

— Так где же предположение?

— Христиане издавна верили, что Сивилла предсказала появление Христа. В «Эклогах» Вергилия — стихотворениях, написанных примерно за сто лет до извержения Везувия, — говорится, что к концу последнего предсказанного Сивиллой века родится мальчик и его рождение ознаменует начало нового «золотого века». Потом христиане стали называть это предсказанием пришествия Мессии. Затем получил широкое распространение средневековый гимн Dies irae, «День Гнева» или «Судный день», ставший частью католической мессы-реквиема и исполнявшийся до 1970 года. Пока ты спал, я просмотрел слова. Послушай первые строки, правда, перевод не рифмованный. «Dies irae! Dies illa Solvet saeclum in favilla teste David cum Sibylla!» «День гнева! День этот обратит все в пепел, Свидетели — Давид и Сивилла». Принято относить этот гимн к средневековым. Но, по-моему, вполне вероятно, что существовал более древний источник, на основе которого написали «Судный день».

— Сивилла могла приложить ухо к земле в своей пещере… — предположил Костас.

— И что?

— Стихотворение вроде как предвещает Апокалипсис, — сказал Костас. — «обратит все в пепел». Мне сразу представляется извержение вулкана.

— Именно! — Джек улыбнулся Костасу и, сжав рычаг управления, посмотрел вниз. А что, вполне возможно, что Сивилла знала о грядущей катастрофе. В 62 году, за несколько лет до извержения Везувия, произошло страшное землетрясение, настолько сильное, что рухнула большая часть Помпей. Возможно, чтобы придумывать пророчества, необходимо было наблюдать за всеми изменениями на Флегрейских полях. Таинственность Сивиллы, ее сила основывались на точных знаниях, которыми обладали немногие. Джек задумчиво посмотрел на Костаса. — Сивилла наверняка понимала, что ее дни сочтены. Она становилась приманкой для туристов. Единицы приходили к ней за пророчествами. А подарки и вознаграждение уже не могли сравниться с теми, что были раньше. Предположим, Сивилла догадывалась, что может произойти с Везувием.

— И сообразила, как устроить из этого потрясающее шоу, — добавил Костас.

— Точно. Возможно, Сивилла скормила пророчество первым христианам, жившим на Флегрейских полях. Нигде нет четкого указания на то, что Иисус говорил, будто перед наступлением Царствия Небесного на земле произойдет Апокалипсис. Хотя эта идея муссировалась христианами веками! Вдруг она берет начало здесь? Ведь наверняка многие христиане погибли в аду, наступившем на Флегрейских полях в 79 году. Представляешь, какие мысли проносились в их головах в последние секунды перед смертью! Когда двадцать лет назад Павел принес им Евангелие, сомневаюсь, что они предвидели потоки лавы и пепел.

— Догадка на догадке и догадкой погоняет!

— Ты, как всегда, прав, Костас. — Джек усмехнулся, выводя вертолет на восток вдоль берега прямо к восходящему солнцу. — Пора раздобыть конкретные факты! Направляемся к месту посадки.

— Вас понял! — Костас опустил дизайнерские очки и посмотрел на восток. — Кстати, о сере, пепле и огне — прямо по курсу вижу вулкан!

Джек перегнулся через перила над огороженной территорией раскопок. Прямо перед ним открывался потрясающий вид. Лучи утреннего солнца падали на аллеи и закоулки римского города внизу. Джек чувствовал невероятную усталость, к которой добавилась тяжесть во всем теле, как всегда после глубокого погружения. Он знал, что системы организма все еще работают над тем, чтобы вывести излишек азота, появившийся после вчерашнего погружения. Помимо этого, Джек ощущал эмоциональный подъем. За двенадцать часов он совершил величайшее в своей карьере подводное открытие, а потом очутился в сомом значимом для археологов месте на земле. Этот город произвел на него неизгладимое впечатление, когда Джек еще школьником посетил его в первый раз. Геркуланум. Он прекрасно помнил тот день, как будто все произошло вчера. Нещадно палило солнце. Джек забрался в фригидариум одной из терм — прохладную, темную комнату с ванной, наполненной прохладной водой. Забился в уголок и просидел там целый час, прислушиваясь к каплям конденсата, падающим с влажных стем, и представляя людей, которые приходили сюда почти две тысячи лет назад.

Теперь Геркуланум показался Джеку запущенным, о некоторых местах власти словно совсем забыли. Но по большому счету он не сильно изменился. И Джек так же, как и много лет назад, затаив дыхание, любовался его великолепием. С трудом верилось, что они станут первыми археологами за двести лет, которые проведут раскопки внутри тоннеля, обнаруженного вчера Марией и Морисом.