Это было во время ночного прохода. Мы висели над Тихим океаном, и вокруг была полная темнота, которую нарушали только огни городов на Гавайях и нескольких островах ниже. Когда мы оказались над Калифорнией, я почувствовал легкое тепло и понял, что приближается следующий дневной проход. Я посмотрел через всю страну и увидел Атланту, яркую и разукрашенную огнями, где люди сейчас пили кофе и собирались на работу, но прямо подо мной Феникс, Лос-Анджелес и Сан-Диего все еще были в полной темноте. Я мог представить себе, как туристы в Большом каньоне терпеливо ждут рассвета, чтобы сделать роскошные фотографии в его золотистом свете.

На Земле рассвет приходит постепенно. Темнота за окном становится серой. Ты видишь несколько вспышек света, отражающихся от зданий по другую сторону улицы. В космосе это в полном смысле слова линия, которая пересекает Землю. По одну сторону от нее темнота, по другую — свет. Линия быстро и неуклонно движется на запад, проходя через Европу, Атлантику, Флориду, Техас. Я смотрел, как эта линия проплывает подо мной. Потом посмотрел в сторону ее движения, по направлению к Солнцу. Затем снова оглянулся на линию и понял: «Она не движется. Солнце не движется. Движется Земля».

В тот момент я понял, что всю свою жизнь воспринимал окружающую действительность неверно. Каждое утро ты встаешь, сидишь с чашкой кофе и смотришь, как восходит Солнце. Ты никак не ощущаешь вращение Земли. Ты думаешь, что прочно сидишь на месте, пока Солнце восходит на востоке, пересекает небосвод и садится на западе. Но Солнце не движется. Да, Солнце и Солнечная система несутся через Галактику со скоростью 72 000 км/ч. Но относительно вас и меня Земля и Солнце никуда не двигаются. Все слова, которые мы произносим, обозначая свое место во Вселенной, неправильны. Выражения «восход солнца» и «закат солнца» не имеют никакого смысла. Это как в мюзикле «Энни»: «Солнце взойдет завтра». Нет, не взойдет. Это Земля завтра обернется вокруг Солнца. Возможно, это не так поэтично, зато правильно.

И мы все об этом знаем. Любой, кто изучал природоведение в третьем классе, знает, что Земля вращается вокруг Солнца. Ты понимаешь это умом, но не ощущаешь, пока не увидишь из космоса. «Колумбия» провела последние полчаса, улетая от Солнца, — словно выпущенная из пращи пронеслась вокруг Земли, а теперь наша орбита снова вернула нас к Солнцу. Но Солнце не двигалось. И тут я осознал еще одну вещь: наше Солнце находилось здесь бесчисленное количество лет, все это происходит уже очень, очень долго, и мы ничего не можем сделать, чтобы как-то это изменить. Люди будут приходить и уходить, жить и умирать, будет случаться плохое и хорошее. Но мы не можем ничего сделать, чтобы изменить этот космический танец.

Всю свою жизнь я думал о Земле как о месте, где мы управляем своей жизнью. Я просыпался, ходил за продуктами, водил детей на бейсбольные матчи. Я был в безопасном, нерушимом убежище. Теперь оно больше таким не было. В космосе я увидел Землю относительно звезд, Солнца и Луны. Земля — это планета. Это космический корабль. Мы несемся во Вселенной, летим сквозь хаос космоса с астероидами, черными дырами и тому подобным. Мы считаем, что находимся в безопасности, но, ребята, мы буквально окружены самыми разнообразными опасностями.

Когда мы с Ньюманом закончили работу и вернулись обратно в шлюз, я уже не был тем человеком, который выходил из этого люка. Ньюман выровнял давление между шлюзом и кораблем, внутренний люк открылся. Диггер, как и обещал, был там еще до того, как я успел снять шлем. Он ждал моего рассказа о том, как все прошло. Он даже не дал мне снять скафандр и просто схватил меня за горло:

— Ну, как это было? На что это похоже?

— Диггер, — сказал я, — ты никогда этому не поверишь.

— Чему?

— Земля — это планета.

— Что?! — он был сбит с толку. — Масса, ты в своем уме?

— Это планета, — повторил я. — Это не то, чем мы привыкли ее считать. Это не безопасное убежище, парень. На Земле мы мчимся через весь этот хаос. Земля — это планета. Земля — это космический корабль, а мы — космические путешественники.

Это так и есть, и я до сих пор так думаю о Земле. Утром я открываю парадную дверь и выхожу на Манхэттен. Все вокруг меня видят перед собой улицу, здания на ней, и все это не двигается. Но люди поднимают головы и видят, что над головами Солнце совершает свой путь с востока на запад. Я иду по той же самой улице и знаю, что Солнце находится именно там, где должно быть, а я, все эти здания, эта улица и эта планета кружатся и кружатся вокруг него и несутся сквозь пустоту. И то, что это происходит каждый день, то, что мы существуем, — просто поразительно.

В то время когда мы дышали чистым кислородом перед моей первой ВКД, я нервно поглядывал на люк, отделявший меня от открытого космоса, размышляя о неизведанном, поджидающем меня на той стороне. Во время такой же процедуры перед второй ВКД я заснул. Семичасовая прогулка в открытом космосе физически требует столько же энергии, сколько и марафон. У нас их в этом полете было пять, и они шли одна за другой. В те дни, когда ты не выходишь в открытый космос, ты не отдыхаешь; весь день ты поддерживаешь команду, находящуюся снаружи. После длинного-длинного дня и короткой ночи, чтобы поспать, мы с Ньюманом вернулись в шлюз и ждали, когда начнется наш второй марафон. Поэтому я и воспользовался возможностью передохнуть.

Моя вторая ВКД, где я должен был установить усовершенствованную обзорную камеру, отличалась от первой по нескольким параметрам. На этот раз Ньюман находился на руке-манипуляторе, а я свободно парил. Эта перспектива меня очень будоражила. Также теперь была моя очередь выходить первым и быть главным в команде. Девиз НАСА гласит: «Тренируй новичка так, чтобы он смог заменить тебя», и именно так мы проводили ВКД. Ньюман по-прежнему был главным во время нашего выхода, но он уже показал мне, как все делать, и на этот раз его задачей было наблюдать, как я смогу справиться с этими обязанностями. После открытия люка и выхода наружу я потратил несколько секунд, чтобы осмотреться. В этот короткий промежуток времени я был единственным человеком в открытом космосе. Где бы то ни было. Во всей Вселенной. Ощущать это было очень здорово, и я потратил несколько мгновений, чтобы насладиться этим чувством.

От начала до конца замена старой камеры на усовершенствованную обзорную камеру заняла несколько часов, но на нашем пути не возникло никаких непредвиденных помех, и мы успешно справились с установкой. Когда новая камера была установлена и подключена, мы облегченно вздохнули. Мы гордились тем, чего достигли. Может быть, мы и не ступали на Луну, но в тот день экипаж STS-109 тоже совершил огромный скачок во имя человечества. Установка новой камеры была очень важным делом. Замена солнечной батареи далась мне куда тяжелее физически, но усовершенствованная обзорная камера была одной из тех вещей, на которую ты можешь указать, говоря: «Вот для чего нужны астронавты. Вот для чего мы летаем в космос. Вот так мы служим на благо общества». Если камера выполнит то, что обещали инженеры, она раскроет тайны Вселенной и поможет нам ответить на важный вопрос — как мы здесь оказались.

Есть одна вещь, к которой тебя не могут подготовить тренировки по ВКД. Они не готовят тебя к ответам на такие вопросы, как этот. Работа в бассейне не подготовит тебя к эмоциям, которые могут охватить тебя, когда ты на самом деле окажешься в космосе. Ньюман отправился забрать камеру съемки тусклых объектов из места ее временного хранения, чтобы мы могли тщательно упаковать ее для возвращения на Землю, и, ожидая его, я улучил момент и оглянулся, чтобы через плечо снова взглянуть на Землю. Пока я смотрел на нее, мою голову заполняла одна мысль: «Я совсем не предполагал это увидеть. Это тайна. Я не должен был быть здесь». Я повернулся и постарался вернуться к работе, но не смог перебороть желание посмотреть еще раз. Я бросил быстрый взгляд: планета была так красива, что меня переполняли эмоции. Мне пришлось заставить себя отвести глаза. Я боялся расплакаться, а если у тебя в скафандре окажется вода, это может стать серьезной проблемой. После полета будет расследование, и мне придется признаться, что я плакал в космосе. Собравшись с духом, я посмотрел еще раз. И в этот момент мне подумалось: «Если попадешь на небеса, увидишь именно это. Это и есть вид с небес». Эта мысль немедленно сменилась другой: «Нет, это еще прекраснее. Так должны выглядеть небеса — может быть, это они и есть».