Он сделал, как Катарина попросила, но это стоило ему толики здравомыслия.

Дай мне все! - потребовал Разрушение. - Сейчас же. Сейчас же!

"Нельзя делать ей больно. Если испугаем, то никогда не заполучим снова".

Звенящая пауза.

Расслабь ее, - отдал следующий приказ Разрушение.

Она делала вдохи и выдохи, ее стенки по-прежнему сжимали его пальцы, не отпуская. Баден наклонился и вновь лизнул языком крошечный комочек нервов. С ее губ вновь слетел стон, в котором было больше удовольствия, чем боли.

- Лучше?

- Да, да, намного лучше, - замурлыкала она.

Он жестко всосал.

- Да! Я близко... так близко...

Баден всосал сильнее, приведя ее к быстрой и безжалостной разрядке. Которой не позволил насладиться долго. Когда Катарина закричала, он вытащил пальцы... после чего крик превратился в хныканье.

- Баден, - она тяжело дышала и была такой удивительной влажной, что могла бы пропитать его. - Прошу.

- Ты уже по мне скучаешь?

Он жаждал этих слов почти также сильно, как ее маленькое тело.

- Да! Я опустела без тебя.

- Тогда ты меня получишь. - Его нервные окончания горели для нее. - Всего меня.

Она указала дрожащим пальцем на тумбочку.

- Презерватив. Я принимала противозачаточные... но перестала... презерватив, - повторила Катарина, когда он не пошевелился.

Баден сомневался, что мог бы дать ей ребенка, и эта мысль внезапно... его разозлила.

Однажды она захочет детей. Семью.

Александр мог дать ей и то, и другое.

Ярость Бадена была готова вырваться наружу.

- Воин. - Катарина подняла бедра, молчаливо призывая его к жесткому сексу. - Чего ты ждешь? Надень презерватив и войди в меня.

Теперь не просьба, а требование. Ему это понравилось намного больше.

Он рывком открыл единственный ящик в тумбочке, и содержимое вывалилось. "Сдерживай свою силу". Нагнувшись, он поднял пакетик из фольги, надорвал его зубами и раскатал латекс по всей длине, пока Катарина наблюдала за каждым его движением с очевидным голодом. "Это моя девочка".

Баден наклонился над ней и занял позу для проникновения. Он не толкнулся внутрь, пока нет, но прикоснулся ладонями к ее вискам. Баден и Катарина сверлили друг друга взглядами в течение нескольких мучительных ударов сердца.

- После этого не будет пути назад, - сказал он ей. Это было предупреждение. К которому ей лучше прислушаться.

Возьми! - Потребовал Разрушение. - В любом случае, нет пути назад.

И вновь они были согласны друг с другом.

- Отлично. - Она облизнула губы, сексуальная маленькая кошечка, которая он не мог отказать. - Я не хочу поворачивать назад.

Баден сомневался, что она поняла смысл его слов, и, когда пот потек по его груди и спине, он сомневался, у него остался контроль, чтобы объяснить. Нет, он знал, что контроль канул в Лету.

Ему удалось проскрипеть:

- Ты моя, Рина.

- А ты мой, - прошептала она.

Баден не мог больше ждать. Он погрузился в нее одним мощным толчком.

Закричав, Катарина выгнулась ему навстречу, заставив войти еще глубже. Ее внутренние стенки сжали его крепче любого кулака и были влажнее любого рта, на мгновение непередаваемое удовольствие затмило его разум. Наслаждение стало болью, а боль - наслаждением, они так переплелись, что Баден не был уверен, где начиналось одно и заканчивалось другое, только знал, что любил каждую секунду.

- Приятно? - спросил он.

- Да! Двигайся во мне, - взмолилась она. Ее ногти поцарапали его спину. Затем она впилась зубами в его плечо. - Двигайся быстрее.

Ее страсть заставила отбросить любые желания Бадена двигаться медленно, чтобы смаковать каждую секунду, Он немного отстранился, чтобы ринуться вперед. И вновь Катарина встретила его, выгнув бедра. Ее ноги, все еще обхватывающие его, сжали талию. Она окружила его, завладела им. Жестко обходилась с ним.

- Не могу больше сдерживаться, - сказал он ей, пока наматывал ее волосы на кулак, чтобы удержать в нужном положении. - Если будет больно... кричи.

- Милый, я буду кричать независимо от твоих действий. Дай мне все.

Он. Был. Зверем.

Катарина упивалась каждым его толчком. Изголовье раз за разом ударялось об стенку, и картины упали на пол. Пружины матраса скрипели, ножки кровати скользили по паркету.

С каждым движением члена, ее соски терлись об грудь Бадена, это стало искрой для огня уже струившегося по ее венам. Баден пробудил в ней ощущения, о которых она даже не смела, мечтать, ее нервные окончания шипели, клетки гудели.

Катарина никогда не была настолько влажной, не испытывала такую всепоглощающую муку.

Баден был таким большим, что растягивал ее, и таким сильным, что, вероятно, оставил на ней синяки, но Катарина наслаждалась каждой секундой.

Он однажды сказал ей, что женщины хотят от мужчин только двух вещей: денег и власти. От него она хотела привязанности и секса. Много, много секса. Но сейчас секс и власть были синонимами, с каждым его бешеным толчком Баден задевал в ней такие женские точки, о которых она и не подозревала

Слабо? Даже не близко.

- Скучаю по твоим сладким соскам, - сказал он скрипящим голосом. Баден остановился на достаточное время, чтобы склонить голову и всосать в рот тугую вершинку.

- Баден!

Какое удовольствие! Крышесносное!

Он поднырнул рукой под одно из ее коленей и поднял его вверх, его член вошел глубже. Баден приподнял ее ноги, раздвигая их шире, открывая себе возможность, входить глубже. Катарина ахнула... затем закричала, когда оргазм захватил ее с чудовищной силой, разрушая любые преграды, которые она могла возвести против его обаяния.

Сжав свои внутренние стенки, она вскоре подвела его к грани. Баден зарычал и ускорил темп, двигаясь все быстрее и жестче, продлевая ее оргазм или сразу же даря ей второй, Катарина не была уверена.

Так хорошо, так хорошо, так чертовски хорошо. Каждая клеточка ее тела взорвалась, словно испытывая свой собственный оргазм. Катарина взлетела, отдала себя, умерла и возродилась вновь.

С оглушающим ревом он погрузился в нее последний раз, отпустил ее ногу, чтобы сжать бедра и крепко держать, пока кончал в презерватив. Баден сжал зубами местечко, которое соединяло ее шею и плечо, что ему явно нравилось делать, соединяя их сильнее, отмечая ее, и она шагнула за край снова, сжав Бадена в своих объятиях.

Наконец, она обмякла на матрасе, а он рухнул сверху. Они оба были потными, оба тяжело дышали, и, хотя Катарина наслаждалась его весом, он скатился с нее, чтобы не раздавить.

Она свернулась калачиком рядом с ним, без тяжести его тела, без его длины глубоко в ней. Катарина больше не ощущала себя цельной... ей нужна какая-то связь с ним... с первым, с кем она была после Питера.

Напоминание о смерти ее любимого всегда печалило ее. Сегодня грусть сделала ее слишком уязвимой.

"Пожалуйста, пожалуйста, пусть Баден не закончит также плачевно, как в прошлый раз".

Когда ее сердцебиение выровнялось, а он по-прежнему оставался рядом с ней, Катарина решила прощупать почву.

- Как ты себя чувствуешь?

- А ты разве не догадываешься?

В его тоне явно слушалась поддразнивание, поэтому она расслабилась.

- Тебе больно? - Она провела пальцем вдоль края его татутировки в виде бабочки. - Это причинило тебе боль?

- Спроси меня снова, когда очнусь от приятной комы.

Катарина хихикнула и оперлась на один локоть, чтобы встретиться с его взглядом. Нерешительно она обвела кончиком пальца его сосок. Баден не дрогнул и не скривился, и удовлетворение растеклось по ней, подобно жидкой лаве.

Когда она подняла руку, он схватил ее запястье и вновь положил ладонь на свою грудь.

От требования никогда не прикасаться к нему они перешли к просьбе никогда не отпускать его. Ох, как же изменились обстоятельства!