- Ну, я не могу оставить тебя шастать вокруг, в попытках помочь своему драгоценному муженьку, не так ли?

- Ты идиот. Знаешь что? Если замкнешь меня, я... я... - Что? Она не могла в один день жаловаться на его жестокие методы, а в следующий угрожать ему кровопролитием.

Мэддокс вскочил на ноги, глаза замерцали красным, напоминая Катарине об Алеке и Бадене, когда те выходили из себя.

- Ты осуждаешь Насилие.

Баден задвинул ее за свою спину и ткнул пальцем в сторону мужчины.

- Она моя. Никто не смеет к ней прикасаться. Или пугать ее. И даже смотреть на нее.

Сперва, он обвинил ее в проступках. Теперь защищает? Непонятный мужчина!

Как только Мэддокс отошел, Баден повернулся к ней. Заглянув ей в глаза, он тихо промолвил:

- Может я и идиот, но ты все еще хочешь меня, и кем это тебя делает?

- Я не...

Он склонил и прикусил мочку ее уха.

- Твоя кровь бежит так быстро, что я ее слышу. Твои соски только что затвердели, а запах, который от тебя исходит... - Баден провел носом вдоль ее шеи, глубоко вдохнул, возможно, позабыв о боли, которую испытывал, касаясь чьей-то кожи. - Восхитительный.

Предательская дрожь охватила тело, от возбуждения увлажнились трусики.

- Нам не стоит продолжать этот разговор здесь. - При свидетелях. И вообще!

- Согласен. - Обращаясь к остальным, Баден произнес: - Я буду часто вам писать.

Комната исчезла, они появились в другом месте. Стены оклеены кружевом и бархатом, и портреты великолепного блондина - Галена - с огромными крыльями висели здесь... и там... повсюду. В какой-то момент, воин, должно быть, потерял свои белые крылья; сейчас они больше походили на наросты. Мебель из полированного дерева, слоновой кости и кованого железа, а полы, устланные мягкими коврами, вели к впечатляющему камину, изготовленному из сапфирового мрамор; обрамляя панно из витражного стекла, по бокам вырезаны амуры.

Ее новая золотая клетка?

Она вывернулась из объятий Бадена.

- Как посмел ты оставить моих собак...

- Теперь они твои? - Он подошел к бару и налил себе чего-то, что выглядело как виски, но пахло намного слаще. - Как быстро моя женщина меняет свое мнение.

Собаки принадлежали ей. То, как они оставались возле нее во время и после нападения Пандоры... как они недвусмысленно дали понять Алеку, что защитят ее даже ценой своей жизни... Да, он принадлежали ей. А она - им. Не Бадену, как он открыто заявил.

- Я буду бороться с тобой каждый день, каждую минуту, пока они не вернутся ко...

- Спрячь свои когти, мегера. Гален принесет собак.

Ох.

- Если он навредит им...

- Не навредит. Его предупредили. - Баден налил себе еще и залпом выпил. Он повернулся к ней, его веки отяжелели, ресницы почти сомкнуты.　

- Мы должны уладить кое-что между собой.

"Началось". Он начнет жаловаться на ее якобы измену. И хотя, да, то, что он услышал, было убийственно. И все же! Он должен знать ее лучше.　

- Если начнешь меня оскорблять...

- То что? - спросил он с немалой долей злорадства.

- Я откажусь от возможности заняться с тобой сексом. - Подождите. Думала, я уже это сделала.

Он стал твердым как камень, и не в хорошем смысле.　

- Возможность секса останется при любом раскладе.

О-о, правда?

- Собираешься меня заставить?

- Будто бы, мне придется. Ты выглядишь так, словно готова изнасиловать меня.

Глупые соски! Они все еще оставались твердыми, рвались к нему.

Катарина присела на краешек кофейного столика. Такая позиция ставила ее в невыгодное положение, чего она никогда не допустила бы при обучении новой собаки, но Баден был совсем из другой породы. Ставя себя в, казалось бы, более слабую позицию, она надеялась, что Баден прекратит свою наступательно-оборонительную деятельность и начнет прислушиваться к тому, что она собиралась сказать.

- Ты знал, что монета может купить королевский титул в преисподней? - спросила она. - На самом деле, она заставит Гадеса исполнить желание ее владельца, каким бы оно ни было.

Баден наливал себе очередной стакан выпивки, но медленно повернулся и встретился с ней взглядом.

- Откуда ты это знаешь?

- От Алека, конечно же.

Он провел языком по зубам.　

- Этому мужчине нельзя доверять, как и тебе.

- Ты так прав. Я собираюсь тебя уничтожить. - Она слегка провела ногтями по коже. - С самого начала собиралась. Вот почему я практически умоляла тебя украсть меня прямо с моей свадьбы.

Баден продолжил, будто и вовсе не слышал ее слов.

- В этом случае, однако, вы оба говорите правду.

Теперь Катарина, распушив волосы, заговорила так, будто он промолчал.

- Алек поклялся сделать меня королевой. Все девушки мечтают стать королевами.

Баден шагнул к ней... остановился.　

- Никогда больше не произноси имени этого ублюдка.

- Или? - подсказала она, бросая вызов и ему и чудовищу. "Давай!" Эта девушка готова достичь нового уровня.

Сжав кулаки, Баден еще на шаг приблизился к ней.

- Почему ты не молишь о моем прощении? Или пощаде?

Катарина невесело рассмеялась.

- Мне не за что извиняться. Я не делала ничего плохого. И я сомневаюсь, что ты способен на пощаду.

- Твое предательство...

- Кого я предала? Алек...

Баден зарычал:

- Это имя.

- У тебя была возможность высказаться. Теперь моя очередь. - Провоцировать этого мужчину рискованно. Может стоить ей жизни! Это может привести к нежелательным последствиям, и она окажется искусанной. В прямом смысле!

Но кто не рискует, тот не пьет шампанского.

- Ты мне не муж, - добавила она, - так что моя преданность не должна принадлежать тебе. Она должна принадлежать Алеку. - Сама идея казалась Катарине отвратительной, но она должна отстоять свою точку зрения. Она сладко улыбнулась.

- Разве ты не согласен?

Ярость перемешалась с чувством собственничества и похотью и поразила Бадена с головы до ног. Обдала жаром. Он приблизился к Катарине, упал на колени и обхватил ее ноги, раздвинув бедра одним движением. Она наблюдала за ним, и её широко открытые глаза искрились, но Катарина не протестовала, когда он двигался между ее бедер. Ее дыхание стало прерывистым, когда Баден наклонился и оперся ладонями на кофейный столик, заключая её в клетку своей мощи.

- Что ты делаешь? - спросила она мягко. Дрожь сотрясала ее сладкое маленькое тело.

За ее спиной солнечный свет струился через огромное овальное окно, освещая пылинки, танцующие между ними.

Она замужем. Этот факт ему нравился все меньше и меньше. Она использовала его. На данный момент, его это не волновало. Баден хотел отметить ее. Доказать, что Катарина принадлежит ему и только ему.

- Твоя преданность мне, - сказал он. Когда Баден вдохнул, она выдохнула, когда Катарина вдохнула, выдохнул он; они дышали дыханием друг друга. - Ты нужна мне, чтобы выжить в этом мире. Чтобы защитить тебя и твоих собак.

- Мне тааак не нужен...

- Ох, но тебе нужен.

Он медленно провел языком по ее лону. Облизнул. Попробовал на вкус ее сладость, смакуя.

Катарина выдохнула его имя, дернувшись, будто от удара молнии.

- Я не сделаю этого. Не с тобой.

- Сделаешь. Ты хочешь большего, krásavica, так позволь мне дать это тебе.

- Я тебе больше не нравлюсь.

- Не думаю, что и я тебе все еще нравлюсь. Разве это действительно важно? - Баден все еще горел для нее. - Я тебя хочу.

Она наклонилась к нему, ноги подкосились, и Катарина еле удержалась.

Она выругалась, произнеся его имя, и схватилась за воротник его рубашки.