Илья замолчал, не зная, что еще сказать, просто он понимал, что Сэт сейчас действительно на гране. Его разум, казалось рассыпался на осколки и любое слово могло уничтожить остатки сознания, что еще мерцали в глазах потерявшегося человека.

Сэт молчал. Он почему-то успокоился. Ему вроде стало легче, не хотелось больше кричать, плакать и биться в истерике, но чувства все будто пропали и мысли ушли прочь, но губы сами прошептали, после небольшой паузы:

— Норбер? Он здесь?

Илья осекся, сомневаясь, что это приемлемая тема для обсуждения.

— Да. Он здесь, но он уже спит. Завтра ты его увидишь. Он очень изменился, он раскаивается. Я думаю, вам найдется, о чем поговорить. Если ты, конечно, хочешь, а если ты не хочешь его видеть, то…

— Я хочу его увидеть, — перебил Сэт наставника и резко встал на ноги. — Простите.

— За что? — спросил Илья, встав и посмотрев ученику, к тому же и приемному сыну в глаза.

— За этот истерический бред. Я не должен был вынуждать вас все это выслушивать.

— Сэт, — тихо прошептал Илья. Его очень раздражала позиция Сэта относительно себя самого и того, что окружало их. — То, что ты сейчас мне сказал, это не истерический бред, а…

Тут Илья замолк, не в силах подобрать подходящее выражение. Сэт едва заметно улыбнулся, безумно смеясь где-то в глубине сознания. Он был почти безумен и озадаченность наставника, казалась ему смешной и нелепой.

— Не надо, не мучайтесь, — прошептал он с еще более явной улыбкой на губах. — Я спокоен. Со мной все нормально, так что не надо меня успокаивать.

Илья ошарашено посмотрел на Сэта, окончательно запутавшись в его мыслях, переживаниях и проблемах. «Неужели он совсем не понимает, что я волнуюсь за него? Неужели он думает, что я говорил ему это просто, что б утешить, без чувств, как игру?»

Сэт смотрел Илье в глаза. Сначала это был спокойный, ничего не выражающий взгляд, но потом на губах возникла едва заметная неуловимая ухмылка, а в глазах на миг скользнуло безумие.

— Сэт! — уже с гневом в гневе крикнул Илья. — Ты что, правда, думаешь, что мне плевать?!

Сэт улыбнулся и шагнул к наставнику, что постепенно вскипал от гнева, сам себя накручивая, но воспитанник так спокойно улыбался и так уверенно смотрел наставнику в глаза, что Илья тут же утих и гнев сменился легкой печалью. Он положил голову на плече такого не выносимого мальчишки и закрыл глаза.

— Я все прекрасно понимаю, Илья Николаевич. Просто вам не к лицу этот тон. Вы не умеете так жить и так общаться. Вы — это уже не вы, когда говорите со мной так.

Илья очнулся от этих слов, как от удара по голове. Он растерянно отступил назад и с нескрываемым шоком, смотрел в стеклянные, совершенно не понятные ему глаза Сэта.

— Неужели я никогда не разговаривал с тобой так? — растерянно прошептал маг.

— Нет. Так никогда прежде. — Эти холодные слова, звучали для Ильи, как приговор. — У вас был такой глупый тон, — Это уже смахивало на оскорбление. — Такое чувство, — спокойно продолжал Сэт, — что вы просто не знали, что сказать, но боялись замолчать. Не надо всего этого. Вы мне нравитесь таким, какой вы есть — сильный добрый маг с эмоциональным и своенравным характером. Вот это мой Илья Николаевич — суровый, но справедливый. Это вы настоящий, а не тот странный зашуганый отец одиночка, не знающий как спасти свое единственное любимое чадо…

Илья ударил Сэта по лицу, и на мгновение в холе стало тихо, совершенно тихо, как в склепе. Сэт совершенно беззвучно вытер кровь с разбитой губы и вновь заговорил, совершенно спокойно, будто ничего и не произошло.

— Что вас сейчас так задело? — поинтересовался юноша. — Что все таки стало поводом вашего гнева? Любимое чадо, или все же единственное?

Илья вновь ударил Сэта, причем сильнее чем в прошлый раз.

— Меня бесит, что ты говоришь обо мне, как о страшном бесчувственном дядьке!

— Я такого не говорил, — буркнул Сэт себе под нос, виновато отведя взгляд в сторону.

Илья посмотрел на него и наконец понял, что происходило сейчас в голове его ученика. Он увидел проблему, вернее ее суть, но совершенно не знал, как ее решать, но одно он знал, точно, на поводу у этого мальчишки он не пойдет. Он улыбнулся и совершенно спокойно заявил:

— Можешь даже не стараться, я не поддамся!

Сэт лишь кротко взглянул Илье в глаза, вздохнул и, не говоря больше ни слова, хотел уйти.

— Подожди. Зачем тебе это? Неужели от физической боли становиться легче?

Сэт обернулся и задумчиво посмотрел в какую-то только ему понятную пустоту.

— Нет, конечно, но, — он сделал странную паузу, будто подбирал слова или скорее пытался принять внутри себя ту правду, что намеривался сказать вслух. — Просто она отвлекает от разных бредовых мыслей.

— Ясно.

Илья прикрыл глаза, осознавая услышанное, а потом, улыбнувшись, схватил ученика за руку и потащил на кухню. Затащив пораженного Сэта в помещение, он запер дверь и стал старательно что-то искать.

Сэт же просто остолбенел, ничего не понимая.

— Ну что ты как не родной? Сядь! — велел Вересов молодому человеку и тот не задумываясь подчинился.

Сэт был в легком шоке. Он совершенно ничего не понимал и только задавал сам себе уйму вопросов: «Что он собирается делать? Почему на кухне? Стражи!!! Да что у него в голове? Нет ну… таких глупцов как я мало на свете! Называется, нарвался! И на что? Теперь сиди и жди молча, чего б там ни было».

После не долгих поисков Илья вытянул ящик водки, припрятанный Ником на «крайний случай» и два стакана.

— Илья Николаевич, — растерянно прошептал Сэт, наблюдая эту картину. — Вы что серьезно?

— Абсолютно!

— А как насчет того, что мне пить нельзя, что это вредно и…

— Сегодня можно, — заявил Верисов, не дав парню закончить свой вопрос, не имеющий сейчас значения.

Илья прекрасно понимал, что вредность алкоголя никуда не делась, но это был свое рода ключ, способный развязать его воспитаннику язык и этот способ, признаться, был его последней надеждой…

Утром Илья проснулся у себя в комнате. Как он там оказался, он не помнил совершенно, из чего он заключил, что его сюда, скорее всего кто-то принес. Он лежал на кровати, пытаясь приспособиться к сильной головной боли, отражающей количество выпитого. Одно только радовало, он помнил каждое слова, сказанное вчера Сэтом. Все до последнего словечка и полутона. Еще вчера он сделал выводы, которые теперь его пугали. Да, моральное состояние ученика требовало особого внимания. Сэт явно был просто противен самому себе. К тому же одной из главных его проблем и тревог была любовь к Наташе. Сэт искренне любил эту девушку но не знал, что делать с этой любовью. Он понятия не имел, как вести себя с ней, что говорить, как. Он просто терпеть не мог быть беспомощным и слабым, даже от чувств, а теперь… теперь он не понимал что именно с ним происходит.

Теперь Илья понимал все это очень ясно. В его голове была четкая картина того тупика в котором потерялся, его родной человек. Он хотел ему помочь и поддержать, но пока не знал, как правильней всего это сделать.

Занятый такими рассуждениями, он спустился вниз и зашел на кухню.

В кухне царил порядок, не оставивший ни единых следов ночной попойки. Маг лишь тяжело вздохнул, понимая, что убирал наверняка Сэт, и направился в комнату воспитанника. Он не стал стучать, а тихо приоткрыв дверь, заглянул в комнату. Окинув взглядом кровать он тут же понял, что Сэт суда вообще не возвращался. Он хорошо знал привычки молодого человека и тот, хоть и вставал достаточно рано, никогда не заправлял кровать до обеда, позволяя себе порой поваляться под одеялом и писать перевод какого-нибудь документа прямо так, под теплым одеялом. Однако, несмотря на утренний час, кровать была аккуратно застелена и это, признать, напугало Илью, чуть ли не до дрожи. Он хорошо помнил то разбитое состояние в котором прибывал эта неординарная личность вчера ночью и даже думать не хотел, что он мог натворить под влиянием непонятных ему чувств.