Третий сын только вошел в возраст пригодный для женитьбы, а младший бегал за мамкой и хватал ее за юбки.

Йормунганд шел за девочкой едва слышно, стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимания любопытного подростка или бездельника-гуляки. Девочка же шла уверенно и лишь иногда поглядывала через плечо.

— Послушай, — сказал Йормунганд едва слышно. — А нет ли у тебя сестры, что чуть тебя старше?

Девочка потемнела лицом и мотнула головой.

— Или у тебя была сестра, а теперь ее больше нет?

Девочка не удостоила его ни ответом, ни жестом.

Она остановилась у низкой оббитой коровьей кожей двери. В щели между дверью и полом плясали отсветы свечного пламени. Девочка выразительно прижала палец к губам. Йормунганд прижался к двери ухом. Слышно было плохо, почти ничего, но он все же узнал голос старосты и разобрал еще чей-то, говоривший с сильным акцентом.

Йормунганд поглядел на девочку. Ее глаза сверкали даже в темноте. Она еще раз показала на дверь, потом помедлила, ткнула пальцем в пол. Йормунганд едва успел отскочить, когда она открыла дверь и вошла, оставив ее приоткрытой так, что теперь Йормунганд мог все хорошо слышать, а если отойти подальше и встать в темноте, то и видеть.

— Двина, — сказал Хальгаир, — принеси пива.

Первое, что Йормунганду бросилось в глаза — собеседник старосты не носил бороды. Над верхней губой топорщились короткие усики, светлые волосы стрижены коротко. Встреть такого в темной подворотне, где не разглядеть ярких красок в одежде, Йормунганд бы принял его за земляка. Да и лицом гость походил больше на жителей побережья. Йормунганд боялся шевельнуться. Чего ради девчонка, чье имя он узнал только сейчас, привела его сюда?

Йормунганд почувствовал, как вспотел, даже ладони стали мокрыми. И в то же время холодок пробежал по хребту. Он узнал гостя старосты. Ингви. Ингви — властитель соседних земель. Ингви — его сводный брат и брат Ванадис, той, что так долго преследовала его в снах.

Колдун стрельнул глазами по сторонам. Зачем Двина привела его сюда? Чтобы его поймали подслушивающим изменнические разговоры старосты? Тогда его убьют на месте. Это месть, пронеслось у Йормунганда в голове, месть за ту девушку, что он убил самострелом. Он не сразу, но все же заметил сходство между той, что Турх назвал по имени и этой девчонкой, чье имя он узнал только сейчас.

— Ох, Луноликая, прости мне грехи, — прошептал Йормунганд и зажмурился, ожидая худшего.

Двина поднесла пиво старосте и его гостю на небольшом деревянном подносе. Поставила сначала перед Ингви, потом перед Хальгаиром. Гость одобрительно похлопал девочку по заду, на пальце сверкнуло кольцо с крупным изумрудом.

— О тебе тут хорошо заботятся, детка? Не обижают? — спросил ее Ингви. Лицо девочки оставалось бесстрастным.

— Ух, какая ледышка, — произнес гость. Хальгаир улыбнулся и глазами приказал девочке убираться. Она быстро поклонилась и вновь скользнула в приоткрытую дверь.

Йормунганд уже сообразил, что ему ничего не грозит и разозлился на себя за минутную слабость.

Разговор между старостой и Ингви шел спокойный, добрососедский. И все же Йормунганд отметил подобострастность, с которой Хальгаир заглядывал в глаза светловолосого франта. Ингви же поигрывал кружкой и улыбался в усы. Видно, что со старостой они встречаются не первый раз. И это Йормунганда удивило особенно, ни он, ни его мать, не стали бы водить дел с кем-то вроде Хальгаира, кроме крайней в том надобности. Ингви же, похоже, со старостой был давно и близко знаком, вел дела сам, а не через посредника. Хотя кто их разберет, этих чужаков.

— Ингви? Точно Ингви, ты уверен? — Гарриетт, помятый, в несвежей одежде провонявшей пивом, сидел во дворе на завалинке и наблюдал, как Йормунганд умывается.

Ругер поливал на руки Йормунганда из кувшина. Йормунганд фыркал, тер заспанные глаза холодной водой, рубашка намокла от брызг. Наконец Йормунганд протянул руку к Ругеру за полотенцем и выпрямился. Он уже рассказал Гарриетту о подслушанном разговоре. К разочарованию обоих удалось услышать не так уж много, но это было уже и не важно. Сам факт того, что Ингви находится в Уллаильме, ведет переговоры, стоил многого. Тут уже не до разбойников и чудовищ.

И все же Гарриетт сомневался.

Йормунганд пригладил темные волосы пятерней, непослушный вихор тут же снова поднялся на макушке.

— Мы как в центре урагана, — сказал Гарриетт, глядя в бесконечно-чистое ясное глубокое небо. — Знаешь, в центре урагана тихо, а вокруг…

— Я понял, что ты имеешь в виду, — прервал его Йормунганд.

— И все-таки, ты, в самом деле, больше ничего не слышал? — в который раз спросил Гарриетт.

— Я уснул, — в который раз повторил Йормунганд, стараясь, чтобы раздражение не прорвалось наружу.

Он и в самом деле уснул, когда Ингви и староста принялась обсуждать общих знакомых и домашние дела. Йормунганд и представления не имел, насколько Ингви болтливый любитель жаловаться. Поэтому он едва не засопел, когда Двина растолкала его.

— Жарко, — сказал Йормунганд, хотя, несмотря на ясное небо, жарко вовсе не было. Осень подобралась уже совсем близко, и зимнее дыхание оседало в воздухе по утрам.

— Искупаемся.

— Что? — Гарриетт приподнял бровь. Ругер же молча вздохнул и выплеснул в траву остатки воды из кувшина.

Пока ехали к реке, якобы напоить и искупать коней, Йормунганд молчал. Теребил зубами нижнюю губу, и не смотрел по сторонам. Сунув левую руку в потайной карман, он вынул пару рун и не глядя, бросил их через плечо. Ругер согнул пальцы в знаке отгоняющем злую силу. Гарриетт заметил и усмехнулся. Он тоже был молчалив, и лишь Ругер приветственно кивал встречавшимся жителям Уллаильма.

Как обычно бывает, деревня располагалась возле реки. Холодной и быстрой, текущей прямо с гор, незамерзающая даже зимой и в жаркое лето остающаяся холодною. На каменистом берегу Йормунганд спешился и передал поводья слуге. Кони зафыркали, почувствовав воду.

— Господин, — пробормотал Ругер, когда Йормунганд скинул плащ и принялся стаскивать сапоги, — вода же холодная, течение быстрое.

— Я из Ирмунсуля, — сказал Йормунганд, — как у вас говорят — края северных великанов. Неужели ты думаешь, меня испугает прохладная водичка?

Он помедлил, оставшись лишь в нижних штанах. На бледной коже ни рубцов, ни шрамов. На шее болтался шнурок с круглым, испещренным письменами амулетом. Брошь в виде змейки поблескивала изумрудным глазком с вороха одежды.

Возле реки ветер усиливался, пронизывал до костей. Сквозь прозрачную воду виднелось каменистое дно, юрко проплыла стайка мелких рыбешек. Йормунганд осторожно проверил воду ногой и тут же отдернул ее. Глубоко вздохнул и принялся медленно входить в реку. Он зябко дергал плечами и едва вошел по колени, течение покачнуло его. Ругеру оставалось лишь наблюдать. Он уже привык не задумываться над действиями хозяина, какими бы странными они не казались.

Гарриетт тоже спешился и теперь пинал камешки на берегу, прохаживаясь туда-сюда.

— Смотри за моей одеждой! — зачем-то крикнул Йормунганд. Ругер нахмурился, хозяин что, думает, что он сбежит как какой-то мальчишка-озорник?

Он открыл было рот, заверить хозяина, что все под присмотром, но тут Йормунганд набрал воздуха и упал в воду головой вперед, подняв столп радужных брызг. Некоторое время ничего не происходило. Ругер замер с открытым ртом. Что теперь делать? Бежать за багром? Кидаться в воду?

— И часто он так? — негромко спросил Гарриетт.

— Что…так? — переспросил Ругер.

— Колдует с водой.

Ругер ненадолго задумался, почесал плешь.

— Да все время, все его колдовство на воде зазвано, — сказал он. — Ему бы к морю, вот там бы он размахнулся. Но нет, ему дождь подавай. Или вот, реки, озера, лужи всякие.

Йормунганд открыл под водой глаза. Хорошая река, жаль, поблизости нет водопадов, тогда получилось бы еще лучше. Обходя двор за двором, Йормунганд и не думал выяснять, кто связан с лесными разбойниками, кто помогает Турху и его людям. Это было очевидно с самого начала. Стоило взглянуть на неговорящую девочку, что помогала ему с первых минут, как они приехали, и он увидел сходство с той, что лежала, неестественно выгнув спину, с его болтом в бедре.