— Из-за чудища не подходят, — сказал Хальгаир. — Я думал уж, что никто нас от напасти не избавит. Тут же колдунство нужно, и сильное колдунство. Но, мы б и сами справились, — добавил он в усы.

— Дочери? — подал голос Йормунганд. — Рядом земли Ингви, вы могли обратиться к ним за помощью.

Староста сплюнул.

— Не поклонимся мы ведьмам, — сказал он. — Никогда я на это не пойду! Они к нам то чудище и подослали, точно говорю, они это. А лихие люди это потом, под шумок завелись. Не было у нас такого.

Йормунганд лишь усмехнулся. Не было, ага.

— Знающие люди, кроме Дочерей, в деревне есть? — спросил он. — У нас есть раненные. Я спрашивал про лекаря…

— Так болеет, — сказал староста, — занемог вот накануне. То ли съел чего, то ли перепил, не встает. Другой лекарь живет в соседней деревне. Хороший человек, но занятой. И важный, что наш кот. Я прикажу послать за ним, к вечеру прибудет.

Йормунганд вздохнул. У него самого началась ломота в висках. Стоило присесть на мягкие сидения, как усталость растеклась по телу, как растопленное масло впитывается в хлеб. Сборщик податей не спускал с Йормунганда глаз.

— Чудище разорило купеческий караван шесть дней тому назад, — сказал он. — Везли шкурки и рыбу.

— Рыбу? — переспросил Гарриетт.

— Вяленую рыбу, — уточник сборщик. Йормунганд вспомнил его имя — Хенрик. Сборщик податей произнес его так тихо и быстро, что никто, кроме Йормунганда и внимания не обратил.

— Товар, разумеется, растащили, — сказал Йормунганд.

— Разумеется, — сказал Хенрик.

— Нападают в одном и том же месте?

— Нет, но только те караваны, которые следуют из земель Ингви.

— Хм, — Йормунганд опять поскреб подбородок. Щетина раздражала его. — Кто-нибудь видел чудовище?

— Да кто выживет-то после встречи с такой тварью? — возгласил староста. — Видели следы — огроменные. И когти у него что кинжалы.

Староста руками показал, какие когти. Получалось, что большие. Йормунганд переглянулся с Гарриеттом. Воин снял шлем, каштановые с проседью, давно не мытые волосы, упали на плечи.

— Поедим, — сказал Гарриетт, — отдохнем. И посмотрим где тут и что.

— Колдунство тут надо, — повторил Хальгаир.

Гарриетт с улыбкой кивнул на Йормунганда.

— Обеспечим.

Слухи разнеслись по деревне с молниеносной скоростью. Пусть Уллаильм и походил больше на маленький городок, чем на большую деревню, каждый знал каждого. Из-за близости торгового пути не было недостатка ни в жилье, ни в товарах для путников. Только торговое место было расположена не в середине, как обычно бывает, а ближе к дороге, чтобы обращать внимание проходящих мимо караванов.

И все же Уллаильм оказался дырой. Кроме поисков чудовища делать здесь было нечего. Ингемара похоронили на местном кладбище. Йормунганд уже расспросил Ругера об обычаях при дворе Эдегора и на этот раз сделал все как надо — даже высыпал в могилу пригоршню ячменя, но подходящих слов так и не подобрал. Гарриетт потерей еще одного члена немногочисленного отряда огорчился и с удвоенной силой принялся искать следы Турха и его людей. Деревенские, если что и знали — не говорили, не помогали ни посулы, ни угрозы. В деятельном порыве Гарриетт даже поскакал в приграничный гарнизон просить поддержки. Вернулся пьяный, чуть не падая с коня, и в споровождении двух заслуженных ветеранов. Командир гарнизона пообещать помочь, если «случится что-нибудь действительно важное». Никто не хотел связываться с чудовищем.

Йормунганду не терпелось убраться из Уллаильма. Он ходил по жалким деревенским улочкам вместе с Ругером и приглядывался к домам и малозаметным признакам того, что обычно называют «ересью». Йормунганд не удивился бы ни на миг, если бы увидел Дочерь прямо за углом, но вместо этого все покосившиеся и добротные, новые и ветхие домики красовались изображениями дракончиков на крышах. Дракончики мало походили друг на друга, некоторые были искусно вырезаны и раскрашены в нежно-бирюзовые цвета, в других же фигурка дракона лишь угадывалась. Йормунганд не мог отвести от них взгляд.

Он как раз смотрел на ощеренные зубки одного из деревянных ящеров, когда Ругер похлопал хозяина по плечу.

— А? — Йормунганд обернулся так резко, что старику пришлось отступить на шаг. Раны Ругера заросли быстро, так, что сам Йормунганд поразился действенности собственного лекарства. Он попробовал было по старой памяти, предложить местному люду что-нибудь купить у себя, но так его сторониться стали еще больше. Женщины его побаивались, а мужчины хмурились, детей прятали при его приближении. Даже лекарь, к которому Йормунганд все же заглянул, недоверчиво попросил его удалиться и больше не искушать дьявольскими снадобьями.

Вечера остатки отряда коротали в таверне. Пиво подавали отвратительное, а вино и того хуже, но солдатам глянулись местные девки, так что время проходило весело. Йормунганд разговаривал с торговцами, живо интересуясь новостями. Гарриетт тоже расспрашивал тех, что ехали от самой Гардарики, узнавая их по грузам шкурок мелкого зверька с удивительно шелковой нежной шерсткой. Стоили такие шкурки неимоверно дорого и водились, по словам Гарриетта, только в Гардарике, да и то не везде.

— Хорошо бы вернуться до зимы, — сказал он как-то Гарриетту. — Не хочется застрять здесь зимой.

— Ага, — отозвался Гарриетт. В последние дни он стал молчалив и раздражителен. Все дальше забирался в лес в поисках Турха или чудища. Но, похоже, ему тоже не нравилась ни деревня, ни жители, ни староста.

— Как только заполучим чью-нибудь голову, — ответил Гарриетт, заметив, что Йормунганд ожидает ответа, — сразу вернемся. Хоть зимой, хоть не зимой.

— Чью-нибудь? — криво усмехнулся Йормунганд.

— Хоть старосты, — сказал Гарриетт. — Никогда не поверю, что он не в курсе здешних дел и не покрывает лесных воителей.

— Лучники были слишком плохо одеты для тех, кто регулярно промышляет разбоем. Скорее вышли на промысел от голода.

— Или им не доставалось при разделе добычи. Мелкие сошки, — сказал Гарриетт. — Староста ждет не дождется, когда мы уедем. Даже предлагал сочинить письмо, что мы тут очень помогли и все такое. Ясно же, что он за всем стоит. Скрутить и допросить!

— Так нельзя. Деревенские просто перебьют нас за самоуправство.

Гарриетт недовольно поморщился.

— А ты можешь как-нибудь магией поискать чудище? — спросил он. — Ты же колдун.

Йормунганд спрятал руку в потайной карман плаща, зажмурился, сосредотачиваясь. Когда он вынул руку и развернул ладонь, на ней лежал кусочек круглой отшлифованной кости. Гарриетт с любопытством уставился за зигзагообразный знак.

— Что значит? — спросил он.

— Нет ничего невозможного, — сказал Йормунганд. — Совсем ничего.

Йормунганд подбросил руну и ловко поймал ее, снова спрятал в потайной карман. Косточка глухо стукнулась о другие руны.

— Хорошо, — Йормунганд улыбался. — Я опоясал всю деревню рунами поиска, так что никто не шелохнется без моего ведома.

Гарриетт при этих словах приподнял брови.

— Ты и такое умеешь?

Йормунганд откинулся к стене. Посетители таверны шумели. Музыкант выводил писклявые трели на дудке, черноволосая девчонка танцевала, тряся бедрами и крутя попкой. На лице ее сохранялось выражение полнейшего безразличия.

— Я устал, — сказал он Гарриетту. — Сначала я предполагал, что поездка в Уллаильм развлечет меня, что я всего лишь соскучился по скитаниям и дороге.

Гарриетт взял кружку с медовухой и усмехнулся.

— Не соскучился, — сказал Йормунганд. — Мне нехорошо здесь. Я не могу спать, кусок не лезет в горло. Девки кажутся уродинами. И не чувствую, чтобы здесь… что-то было.

— Ты перетрудился, — сказал Гарриетт. — Или проклят. Знаешь как бывает, косой взгляд и…

— Может быть мы уже нашли что искали? Мы оба видели Турха вблизи. Он человек, но вполне может обернуться чудовищем. С людьми подобное происходит слишком часто. Вся деревня заражена подлой болезнью, что разъедает души. Бедность, самоуправство…