— Лодур, мы сыновья Лодура, — сказал Йормунганд. Ему почему-то казалось, что Ба́льдер и сам должен это знать.

— Ха, лучше тебе его тут не упоминать! — Ба́льдер усмехнулся. — Он хоть и побратим папы, но ему здесь не рады. Про него рассказывают всякое, вроде он бабскую ворожбу знает и чего похуже. Да и на счет смерти его жены слухи ходили.

— Моя мать жива, как видишь.

— Не эта жена. Эта не считается.

— Ты о чем вообще? — подал голос Фенрир. — Давно не получал? Про маму так не говори. Все считается.

Ба́льдер уже сжал кулаки и открыл рот, чтобы ответить на дерзость.

— Мой брат бестактен, простите его, — вдруг произнес другой парень, сидевший за Ба́льдером. — Он младший в нашей семье и ему много позволялось.

— А теперь не позволяется? — заинтересованно спросил Фенрир.

На стол принесли еще одно блюдо в глиняных раскрашенных чашках. Фенрир тут же забыл и про свой вопрос и про детей Альфедра.

— Что это? — спросил Йормунганд, невольно засмотревшись на кушанье. В прозрачном душистом меду плавали нежно- желтые ломтики с бархатистой шкуркой по бокам.

— Персики в меду, — ответил насупившийся Ба́льдер. — Первый раз видишь, что ли?

— Персики? — переспросил Фенрир.

— Фрукт такой, — пояснил Йормунганд. — Отец привозил как- то раз, когда я был маленький. Только они были уже подгнившие.

— Их привозят с юга, специально для пиров, как и вино, — сказал парень, одернувший Ба́льдера. — Я так и не представился, я Тиу. А ваши имена я знаю. Про вас много говорили, еще бы, дети Лодура и великанши из Ирмунсуля.

— Рад знакомству, Тиу, — сказал Йормунганд.

— Айе, Тиу!

— Айе! — ответил Тиу с улыбкой. Широкий в плечах, ростом он на голову превосходил Йормунганда. Светлая борода только начала расти, и торчала клочками во все стороны, поэтому вид Тиу имел неопрятный — Тяжела была дорога?

— Нет. Твой брат сказал, что у нашего отца Лодура умерла жена. Так он был женат… здесь?

Тиу замялся.

— Да, только я ее не знал совсем. Она умерла.

Йормунганд пробежался взглядом по гостям, но их было слишком много.

— А наш отец здесь? — спросил он. — Он бывает здесь?

— Часто. Но сейчас нет.

— Он бы нас встретил, — проворчал Фенрир.

Его отец был женат, его «настоящая» жена умерла, а теперь его мама и все они приехали сюда по приглашению Альфедра. В сердце Йормунганда появилась надежда достойная разве что его сестры: может быть, семья воссоединится, и теперь брак родителей будет «считаться» и здесь. Но говорить об этом с детьми Альфедра бессмысленно, подумал он, вряд ли они много знают о делах Лодура. Да и много, очень много раз он говорил, что лучше бы отцу не возвращаться вовсе, но то лишь детские злые слова. Почему же отца здесь нет?

Йормунганд единственный по-настоящему помнил его. Веселого, огромного. Лодур появлялся как вихрь, тормошил его, подкидывал под потолок, делал маме нового ребенка и вновь исчезал. А мама оставалась ждать. Ангаборда редко говорила о муже, но если говорила, то только с Йормунгандом, поэтому он даже не был уверен, где начинались ее воспоминания, а где заканчивались его. Еще больше его смущало, что мама сравнивала его с Лодуром и когда хвалила и когда ругала. Он оказывался гордым, упрямым, умным, злопамятным и невыносимым «совсем как отец».

Йормунганд смутно помнил, как Лодур объезжал дикого злобного скакуна. Тот скинул Лодура на землю и чуть не припечатал копытом, если бы отец вовремя не увернулся. Лодур все-таки одолел его, а потом и вовсе ездил только на нем. Страх перед отцовским конем Йормунганд помнил хорошо. Как он взбрыкивал и скалился, какие у него были крепкие мохнатые ноги и растрепанная грива. Чесать себя конь не давал даже хозяину. Но как его объезжали, помнил ли Йормунганд сам, или детское воображение нарисовало ему со слов матери, он не знал. Лодур никогда не катал его на своем скакуне, и первый раз на лошадь Йормунганда посадил дядя. Ты старший в семье, Йормун, говорил ему Гримунд, должен уметь защитить сестру и мать. На твоего папашу надежды нет, отвечаешь за них только ты.

Когда Фенриру исполнилось три, Йормунганд посадил его на Весенний Ветер и осторожно покатал по двору. Ангаборда увидела это из окна своей башни и сбежала вниз в чем была — широкая ночная рубаха развевалась за ней словно простыня на ветру. Тогда они в первый раз поссорились. А Фенрир ревел сначала из-за того, что его стащили с конской спины, а потом из-за того, что мама отвесила старшему брату затрещину. Сколько времени прошло. Фенрир теперь держится в седле лучше дяди, и куда лучше старшего брата.

Ба́льдер тем временем уже рассказывал про охоту на кабана, которого подали к столу. Видимо, Альфедр взял сына с собой на этот раз, и по рассказу Ба́льдера получалось, что это он поднял кабана. Фенрир слушал внимательно, а Тиу поднял брата на смех.

— Но это я его первым увидел! — воскликнул Ба́льдер с такой обидой в голосе, что даже Йормунганду стало его жаль. Он взял свиной кусочек и с аппетитом съел. После персиков в меду получилось отвратно.

— Очень вкусно, — сказал он Ба́льдеру. Фенрир фыркнул. Он уже собирал соус с тарелки куском хлеба.

— Сколько всего детей у Альфедра? — спросил Йормунганд, глядя на стол, за который их посадили.

— Много, — ответил Ба́льдер. — Законных всего трое. Правда, недавно едва не стало двое. Но отец не делает особых различий между нами и другими своими детьми.

— Почему?

— Все равно когда он умрет, наследником станет Ньрд.

— Кто это?

— Он сидит справа от папы.

— А, этот в странной одежде.

Ба́льдер рассмеялся.

— Вы тоже диковинно выглядите, — сказал он.

— Мне кажется, тут вообще все вырядились кто во что.

— Кто во что, — Ба́льдер фыркнул, — так не говорят.

— А кто будет наследовать Ньрду?

— Не знаю, Йорд, наверное. Хоть он и незаконный, у него больше всего власти после Альфедра. И он сильный, все его боятся.

— То есть, у тебя шансов вообще нет?

Ба́льдер надулся и не ответил.

— Мне и не хочется, — сказал он, наконец.

— А кем ты хочешь стать, если не князем? — Фенрир высунулся из- за руки Йормунганда.

— Скальдом и провидцем, — сказал Баль.

— Для этого нужен особый дар, — сказал Йормунганд с почти отческой улыбкой.

— У меня он есть.

— Правда? — спросил Йормунганд Тиу.

Тиу кивнул.

— Что-то у него и правда есть. Не хватает только фантазии и голоса. Ему бы ворожить, но это занятие для женщин.

— Женщин? — переспросил Йормунганд, — В смысле жриц?

— И их тоже. Мужчины воюют, а не колдуют, — Тиу усмехнулся, — Но Ба́льдер у нас муж женовидный, ему можно.

Ба́льдер ткнул в бок Тиу острой свиной костью. Тиу отвесил брату подзатыльник. Завязалась потасовка. Йормунганд отодвинулся от этих двоих подальше, оттесняя спиной Фенрира, уж он бы обязательно пнул кого-нибудь исподтишка.

— Почему мы с тобой никогда так не дрались? — спросил младший.

— Потому что я умнее тебя. Да и незачем, — сказал Йормунганд и Фенрир кивнул.

Братьев успокоил огромный, похожий на великана, старик. Мышцы буграми ходили под кожаной курткой, и он разнял дерущихся как котят.

— Смотри, — шепнул Фенрир, — он слепой.

За столами разочаровано заулюлюкали.

— Дурень, — проворчал Тиу.

— Олух! — бойко ответил Ба́льдер. Похоже, братские оплеухи его совсем ничему не научили.

В чертоге грянула музыка, прервав их перепалку.

Явившись на пир не вовремя, с заметным опозданием, они как раз прибыли ко моменту, когда больше половины гостей уже порядком набрались, но в руках себя еще держат. Но многие уже пьяно смеялись, то и дело вспыхивали и угасали споры, и кое-кто даже пытался орать походные песни.

Несмотря на общество, еда детям Лодура понравилась. Фенрир не стеснялся подкладывать себе персики в меду и куски пирога с тягучей ягодной начинкой. Йормунганд немного захмелел, выпив пахучего крепкого вина. В чертоге уже вовсю танцевали, не обращая внимания на такт задаваемый музыкантами. Среди общих разговоров и хохота надрывался очередной певец. Пел он хорошо, поэтому несколько гостей пересели к нему поближе, преимущественно дамы.