В конце XV и начале XVI столетия представления о свободе и праве на эмиграцию находились под сильным влиянием религиозных воззрений, которые особенно проявлялись в ходе средневековых религиозных войн и борьбе за истинную веру. В заключенном в 1555 году Аугсбурском договоре о религиозном мире среди других положений было закреплено и право на свободу эмиграции, которое, однако, далеко не всегда могло быть свободно реализовано на практике. Часто правители отдельных государств и земель не только угнетали своих подданных, но и грубо ущемляли их права, в особенности, если они были отличного от их собственного вероисповедования. Неслучайно Мартин Лютер отстаивал право христианина на бегство и эмиграцию из государства, в котором его правитель признавал единственно верной лишь свою религию.
Вместе с окончанием 30-летней войны уходили в прошлое религиозные споры и войны, а в политике народонаселения в Европе экономические факторы начали преобладать над религиозными представлениями, которые все больше подчинялись экономическим интересам развития государства. Отдельный подданный в этой новой парадигме политики народонаселения рассматривался уже в качестве фактора экономической мощи и военной силы государства. При этом религиозные интересы отдельных групп населения не обязательно подавлялись, наоборот, их первопричины и острота снимались за счет осуществления политики толерантного отношения к различным религиозным верам и течениям. Примером такого толерантного отношения и терпимости к религиозным предпочтениям различных религиозных групп своих подданных, как уже отмечалось, являлась Пруссия.
Новые представления о положительной роли подданного в развитии государства привели к тому, что стали ограничиваться его права на свободу выезда, а в качестве инструмента ограничения оттока населения стал использоваться запрет на эмиграцию. Далеко не всегда и не во всех странах Европы запреты на эмиграцию объявлялись своевременно и приводили к ожидаемым результатам. Также далеко не все страны и княжества проводили в этом плане одинаковую политику.
Чтобы более предметно представить себе положение дел, рассмотрим особенности попыток ограничения миграции, вновь используя пример Вюрцбургского религиозного княжества. При этом используем материалы диссертационного исследования Роберта Селига (Robert Selig), изложенные в его книге «Räudige Schafe und geizige Hirten-Studien zur Auswanderung aus Hochstift Würzburg im 18. Jahrhundert und ihre Ursachen».
Начиная с 1700 года, на юго-западе Германии появились первые вербовщики из Австрии, которые начали вербовать немецких колонистов переселяться в Венгрию и осваивать освобожденные от Османской империи земли. В 1717 и 1718 годах к возникшему потоку эмигрантов присоединились жители Франконии, а уже с 1722 года, после принятия государственной программы заселения Венгрии, началась целенаправленная и управляемая Священной Римской империей германской нации вербовка немецких подданных. Осенью 1722 года в Вюрцбург поступила просьба Австрийского короля не только не препятствовать, но и содействовать выезду завербованных для переселения в Венгрию 600 семей, после чего количество подданных княжества, желающих переселиться вслед за ними, начало быстро расти. В 1724 году началась вербовка жителей еще и со стороны короля Пруссии, который приглашал немецких крестьян переселяться к себе и осваивать опустевшие после 30-летней войны земли. Озабоченный растущими масштабами эмиграции правящий тогда епископ Иоганн Филипп Франц фон Шёнборн (Johann Philipp von Schönborn) потребовал от своего правительства изучить складывающуюся ситуацию и дать рекомендации по этой проблеме. Правительство Вюрцбурга, изучив сложившееся положение, не сочло нужным рекомендовать какие-либо меры по препятствованию эмиграции, с чем тогда согласился и сам епископ. При этом он оставил за собой принятие окончательного решения о разрешении на выезд, лишив покидающих пределы княжества жителей права возвращаться назад.
Епископ и его правительство, принимая решение, хотели таким образом избавиться от бесполезных по их разумению граждан. Вместо принятия радикальных реформ, которые позволили бы повысить эффективность сельскохозяйственного и промышленного производства, дать обедневшим подданным работу и жилье, они разделяли своих подданных на состоятельных («полезных») и бедных («бесполезных»). Последних они считали ленивыми, порочными и плохими подданными, а поскольку их отъезд замедлял прирост населения и снимал возрастающую в этой связи социальную напряженность и к тому же еще улучшал участь остающихся граждан – эмиграции бедной части населения решили не препятствовать. При этом не было с их стороны открытого противодействия плану короля Священной Римской империи по колонизации Венгрии, что являлось второй целью проводимой ими политики, которая практически в неизменном виде существовала всю первую половину 18-го века.
Отношение к вопросам эмиграции изменилось только после избрания в 1755 году князем-епископом Вюрцбурга, а в 1757 году и Бамберга, Адама Фридриха фон Зайнсхайма (Adam Friedrich von Seinsheim), который запретил любую вербовку своих подданных со стороны Пруссии и других стран.
С началом 60-х годов 18-го столетия, помимо Англии, Австрии и Пруссии, уже активно заманивающих немецких крестьян, в Германии начали вербовку Россия, Франция, Дания и Испания, которые также начали проводить активную популяционистскую политику народонаселения. Это время стало, с одной стороны, вершиной вербовочной деятельности многочисленных агентов этих стран на территории немецких земель, а с другой – возможностью широкого выбора направления эмиграции для немецких колонистов.
Полный запрет на любую эмиграцию, введенный Зайнсхаймом, вызвал неудовольствие среди правительственной и церковной бюрократии, которая была не согласна с популяционистскими идеями и продолжала считать эмиграцию беднейших слоев населения полезным и нужным делом для Вюрцбургского княжества. Многие ее представители скрытно содействовали нелегальной эмиграции, которая и без этого была широко распространена в то время.
Для немецких крестьян было непросто получить разрешение на окончательный выезд, для этого следовало заплатить многочисленные налоги государству и общине, которые могли составить третью часть стоимости всего имущества выезжающего. Необходимо было вернуть всем учреждениям, церкви, частным людям накопившиеся долги. Поэтому многие малоимущие жители бросали все свое имущество и ночью тайно покидали свои селения. Отмечались и обратные случаи, когда общины в отдельных селениях даже выдавали выезжающим односельчанам деньги на дорогу, чтобы избавиться от них и уменьшить таким образом число своих жителей. Несмотря на противодействие со стороны простого люда, бросавшего имущество и тайно покидавшего княжество, а также содействующей такому положению дел бюрократии, епископ Зайнсхайм продолжал свою антиэмиграционную политику и строго наказывал чиновников за невыполнение своих указаний. В начале 1766 года, когда резко выросли масштабы переселения в Россию, вопреки существующему в верхах мнению о полезности выезда в связи с ростом населения и отсутствием мануфактур для его занятости, он издал 28 апреля 1766 новый запрет на эмиграцию. Им принимались решительные меры противодействия тайной эмиграции. Вот несколько примеров из книги Роберта Селига, в которой рассказывается, как по пути к русскому вербовщику в Саалмюнстер (Saalmünster) 6 мая 1764 года были задержаны и арестованы четыре семьи численностью 23 человека. В этом же году 17 июля и 5 августа была остановлена русская транспортная колонна, следовавшая из города Элтманн (Eltmann), из которой были изъяты и арестованы все подданные Вюрцбургского княжества.
В июле 1768 года с большим запозданием появился указ короля Священной империи о полном запрете эмиграции, который лишь приостановил массовый выезд из немецких земель, масштабы которого опять усилились в неурожайные 1770 и 1771 годы. В это время Зайнсхайм пытался всеми силами противодействовать выезду своих подданных, в своих приказах он требовал от чиновников своих подразделений принятия всех возможных мер для сохранения своего населения.
