— Ну и кто енто тут хутюганить? — Скрипучим голосом поинтересовался болотник, уперев кряжистые лапки в бока и из трясины за ним стали появляться утопленники, с посиневшими лицами гнилой плотью, обвисшей лохмотьями. Они ползли по болоту повинуясь, зову своего господина.

— Она! — хмыкнул Раду, показывая на меня. Я поперхнулась от неожиданности. Ну, Раду. Вот спасибо. Удружил.

— Вообще-то мы защищали свою жизнь, — возмущенно поправила сильфида, — к тому же вы обещали нам неприкосновенность на вашем болоте. — тон сильфиды явно намекал, что кое-кому не мешал бы держать слово. Болотник, узрев сильфиду, немного опустил свою грузное тело в трясину.

— А энто вы, — с издевкой протянул он, — Обещал. Но только на болоте, — хихикнул он. А сейчас вы еще за пределами моего царства. Так что есть время подумать, вдруг мне больше понравиться вас убивать? — вокруг прямо из трясины заухало, загоготало в унисон бульканью болотника.

— Ах ты, кочка скользкая, — возмущенно выпалила я, пытаясь удержать свою лошадь на месте. Она у меня пугливая, а в отсутствие хозяйки вообще могла дать деру. Моя Поганка решила, что ее хозяйка давняя сумасшедшая свела и весь мир с ума. И спешила вырваться из столь странного окружения. Велена подула на лошадь, и та встала как вкопанная послушно опустив морду. — Ты же слово дал.

— А неча мою трясину засорять, тварями всякими, — хлюпнул болотник. — Здесь своих в достатке.

У меня отпала челюсть и показалось, что я ослышалась. — Вот тебя утопил бы с удовольствием, — продолжил он. Попытавшись потрепать меня щеке скользкой вонючей лапой. Из чуть тронутого трансформацией горла князя вырвался предупреждающий рык. Болотник тут же отдернул лапу. Я не была уверена, что это- оскорбление или сомнительный комплемент. Пока я думала, вторая лапа болотника все же потянулась ко мне и тут же с треском была откинута обратно, из располосованной пятью отметинами коры- кожи хлынули струйки водянистой жидкости. Болотник злобно подался вперед вглядываясь в нахала.

— У нас к тебе дело. — Прорычал князь, заслоняя меня своей спиной, изменившемся хриплым голосом, — Либо мы его делаем. Либо нет. Болотник немного подумал, взглянул на сильфиду, затем на Раду и не решился отказывать.

— Ладно. Утопить я вас всегда успею, — на этой оптимистической ноте он исчез в бочаге вместе со своими слугами, плавно погрузившись и не повредив зеленого покрова. По болоту пробежала рябь и по ряске зазмеилась полупрозрачная лента, уходящая в самое сердце Гиблой Топи.

— Ну идем, — первой решилась сильфида. Раду все еще хмурился не доверяя проискам болотника. Но назад пути не было.

* * *

Болото булькало, я сидела, солнце уже давно поспешило отправиться спать, спрятав последний луч за горизонтом. И казалось бы все должно было погрузиться в дрему и замереть до зари, красящей в багрянец край неба. Но нет. На болоте продолжалась, да что там, только начиналась истинная жизнь. По болоту мелькали тени. Где-то вдалеке выли голодные греммы. Над головой проносились нетопыри, размером с добрую половину годовалого жеребенка. Мы разбили свой лагерь на острове среди высоких елей. К нему нас привела прозрачная дорожка. Как и обещали, никто нас не тронул. Но и разговаривать не спешил никто. Исчезнув на пол часа Раду, вернулся с приятным известием что на островке есть заброшенная хижина и ночевать под открытым небом нам не придется. Последовав за ним я с надеждой ступила на шаткое крыльцо.

— А она не развалиться? — с опаской оглядела кособокую хижину сильфида.

— Это лучше, чем на улице, — пожал плечами Раду, распахивая перед нами держащуюся на честном слове дверь. Из нутрии пахнуло тысячелетней пылевой выдержкой, везде валялись битые глиняные черепки, окошко заплела паутина с огромным количеством почивших мошек. Все скрипело и хрустело.

— Возможно, — ошеломленно выдавила я, — Но мне было бы уютнее снаружи.

— Откуда вообще посреди болота взялся этот домик? — с сомнением осведомилась Велена, отскакивая от стены и пытаясь сбить на пол паутину, которую прикрутил там трудолюбивый паук. Раду закатил глаза. Явно прося у богов послать ему терпения с нами.

— Лет пятьдесят назад здесь была настелена тропа, для добытчиков торфа. — пояснил он, отпихивая ногой в сторону табурет, который с грохотом заскакал по комнате, развалившись на части. Гнилое дерево отказалось терпеть столь неприветливое обращение. — И домик был. Они в нем ночевали. Потом толи из-за большого количества жаждущей добывать еду нежити. Толи из-за малого жаждущих добывать торф, ее забросили. Естественно за такое время тропу пожрало болото, а домик остался. Вот и все.

— Ну что ж, в свете последних открывшихся обстоятельств, — я смело шагнула в пыльные недра хижины и, с восторгом обнаружила в избушке две комнаты, а с еще большим восторгом увидела в них по нескольку кроватей. Теперь комнатку где кровати были более мягкими, и доски более целыми я уже считала исключительно своей собственностью. — Эй, идите сюда. — позвала остальных я.

— Тогда решено, расселяемся по комнатам, — определил Раду.

Тихие звуки ночного болота пугали и манили, я присела на край островка у самой топи и с усмешкой прислушиваюсь к ворчанию моих спутников. А когда еще можно спокойно в полной безопасности посмотреть, как слабо фосфоресцирует болото? Как в самых опасных местах трясины пляшут разноцветные огоньки, то приближаясь, ко мне то удаляясь в сторону. По краю острова, расположившись ободком росла таволга, мое любимое растение оно же белоголовка, медовник, иванов цвет, царица лугов, мокрый малинник, огуречная трава. Мне нравилось в нем его противоречивая двойственность и странный характер, отражающийся в его названиях. Таволгу можно встретить не только на болоте. Но и на обширных полях, где не выживало, ни одно болотное растение, что неизменно ставило в тупик всех травников занимающихся ее изучением — отсюда и царица лугов, бузина болотная. В различных именах этой травы, как в зеркале, отражается характер растения, его внешний вид, запах, цвет. В самом деле, когда приближаешься к зарослям таволги, особенно до ее цветения, то живо ощущаешь запах очень свежих огурцов, отсюда название огуречная трава. А кремово-белые цветы, которые своим ароматом привлекают неутомимых крылатых тружениц — пчел или зовут отдохнуть усталого путника, указывают, что перед тобой белоголовка, или медовник. Иванов цвет! Каждая девушка знает, что это такое. В первой декаде ягодника поймы лесных ручьев и речек пестрят белыми цветками таволги. К вечеру они напоминают своеобразные факелы, и кажется, что их несут гномы, предупреждая путника о близости лесного водоема или участка с влажной, но богатой почвой. Замечтавшись я не заметила, как прямо перед моим носом разверзлась в разные стороны зеленая ряска, заколыхались камыши и открылся бездонный бочаг. Оттуда словно по лесенке на остров выбралась женщина с тиной на грязных волосах, с зеленой кожей и большими выцветшими глазами. Я вздрогнула и отшатнулась, от болотницы исходил затхлый запах трясины. Да и вид оной нежити чуть не сделал меня заикой.

— П-привет, — поздоровалась я в срочном порядке отползая назад. ОЙ! Уткнувшись спиной в нечто твердое, я с трудом подавила желание завопить, а не сводя глаз с приближающегося зеленого существа, рукой стала ощупывать предмет, преградивший мне путь отступления. Нащупала сапоги, судя по всему не старые и сухие. Следовательно, болотной нежити принадлежать не могли, далее должны быть ноги. И я продолжила обследование. Ноги были. Я вздохнула с облегчением и наконец решилась глянуть на «ноги в сапогах». Подняла глаза: на меня с насмешкой смотрел князь Драгерд. Раду улыбнулся и подал мне руку. За которую я с благодарностью ухватилась сразу почувствовав себя в безопасности. Он прижал меня к груди, и только потом обратил внимание на болотницу. Та уже прошла мимо и чуть слышно хлюпая босыми ступнями обратилась к Велене.

— Вас ждут на слете болотных тварей, — проскрипела она, — Сегодня я буду вашей провожатой, — и она ухмыльнулась показав ряд гнилых зубов. Мы с Веленой скривились. Не изъявляя большого желания тащиться куда-то посреди ночи в такой компании.