Через три дня он уже был у поместья госпожи Сватке. Опять оставив у трактирщика Роска и переодевшись в деревенское платье, он отправился уже знакомой дорогой в поместье. Волнение он старался заглушить наигранной веселостью.

Охранник в воротах поместья повел себя странно, не пустив его за ворота. Это было тем более странно, что Корн помнил его, и охранник его явно узнал.

– Уходите, нечего вам тут делать! - угрюмо сказал он.

– Послушай, - начал было Корн, - я пришел к Парки, конюху, он приглашал меня, ты же помнишь, я уже был тут.

– Лучше бы вас не было, - охранник неприязненно посмотрел на Корна. А до того вдруг дошло, что охранник обращается к нему на "вы".

– В чем дело? Ты что, знаешь, кто я? - разозлился Корн. - Тем более, почему ты меня не впускаешь.

Охранник, спохватившись, опустил глаза и молча распахнул ворота.

– Лучше бы вас тут не было, - донеслась вслед Корну уже прозвучавшая фраза.

Корну стало не по себе. Это чувство усилилось, когда он заметил, как встречающиеся ему люди поспешно отводили взгляд или смотрели неприязненно. Когда Корн дошел до кухни, дорогу ему перегородил старый знакомый.

– Нечего вам тут делать, уходите, принц, - почти слово в слово повторил он слова охранника.

– Где Алаина? - беспокойство Корна усилилось.

– Нет тут никакой Алаины, уходите, - опять сказал работник и грозно надвинулся на Корна.

Работник был здоровым, а у Корна не было с собой меча. Но он не собирался отступать. - Я приехал сюда увидеться с Алаиной, и не уйду, пока не увижу ее, - все же миролюбиво сказал он, потихоньку обходя работника.

– В таком случае, вы останетесь тут навсегда, - сверкая глазами, работник продолжал надвигаться на принца.

– Морк, уйди, не трогай его, это же принц, - послышались голоса из окружившей их толпы.

Работник опомнился, зло взглянул на Корн и, плюнув ему под ноги, развернулся и ушел.

А Корн обратился к ближайшей женщине.

– Позовите, пожалуйста, Алаину!

Женщина молча отвела глаза. А стоящая рядом с ней девушка шмыгнула носом и всхлипнула.

– Что случилось, вы можете мне сказать или нет? - уже взволновано спросил Корн.

– О, ваше высочество, - раздался вдруг голос госпожи Сватке.

Толпа моментально исчезла, и к Корну торопливо подбежала хозяйка поместья. Рудаль не отставала от матери.

– Это такой сюрприз для нас, ваше высочество, - затараторила Сватке. - О, что-то случилось? У вас такой вид? Вас ограбили? Пойдемте в дом!

Под непрекращающийся поток слов обе женщине чуть ли не повисли на Корне, оттесняя его к парадному крыльцу. Почти силком они впихнули его в дом. И за все это время Корн не смог вставить ни словечка. Сватке говорила и говорила без остановки.

– Говорят, вы объехали столько стран, ваше высочество. Ах, как это, наверное, интересно. Когда вы вернулись? Неделю назад я была в столице, вас еще не было. Значит, вы заглянули к нам, как только приехали? О, а, может, вы еще не были дома! Так вы, наверное, как раз возвращаетесь? На вас напали? Вы в таком виде! - Сватке задавала кучу вопросов, не ожидая ответа. Она и так знала, зачем он приехал.

И все же ей пришлось перевести дух в словесном потоке, и Корн воспользовался этим:

– Я приехал увидеться с вашей воспитанницей - Алаиной. Не могли бы вы ее пригласить.

– Ваше высочество, о какой воспитаннице вы говорите, у меня только одна воспитанница - моя дочь, Рудаль. Но разве можно о дочери говорить - воспитанница? Это моя душа, это отрада всей моей жизни. Ах, ваше высочество, если бы вы знали… - и поток слов возобновился с новой силой, восхваляя и превознося Рудаль.

Хотя Рудаль и не грозило остаться старой девой, так как она была единственной наследницей довольно-таки большого состояния, госпожа Сватке не оставляла надежду женить дочь на одном из принцев.

На этот раз Корн перебил Сватке.

– Моя дорогая госпожа, я очень ценю вашу дочь, но я говорю об Алаине, девушке с конкретным именем и не важно с каким положением в вашем доме.

– Но, ваше высочество, у меня полно служанок, жен работников, иногда мы набираем девушек с деревни, я не могу упомнить все имена. Но скажите, зачем вам эта простушка? У вас к ней какое-нибудь дело? Она вас обидела? Я непременно ее разыщу и накажу. Как вы сказали - Алаина? Имя обычное деревенское. Скажите, а какие имена у девушек в других странах? А как там вообще девушки? Красивые? Или может у нас в Илонии красивей?

Корн понял, что разговаривать со Сватке бесполезно.

– Я хочу поговорить с вашим управляющим, - перебил он Сватке во второй раз.

– О, конечно, ваше высочество! Сейчас его нет в поместье, но к обеду он будет, вы сможете расспросить его о чем угодно. Не изволите ли сейчас переодеться, мне так неловко видеть вас в таком нищенском одеянии. Я прикажу что-нибудь подыскать для вас.

Это было ошибкой госпожи Сватке. Корн, воспользовавшись тем мгновением, когда она отдавала распоряжение служанке, сказал несколько извинительных слов опешившей Рудаль и исчез из комнаты. Спохватившаяся госпожа Сватке с дочерью ринулись за ним, но когда они выбежали на крыльцо, принц уже был в конюшне.

Арика в конюшне не было, как не было и Парки. Вместо Парки в конюшне возился молодой парень.

– Где Алаина? Здесь? - резко спросил Корн парня.

– Не знаю такую, - растерявшись от неожиданности, сказал парень.

– Конь у нее Арик, где он? - продолжал спрашивать Корн.

– Да не знаю я, - парень вроде и оправился от неожиданности, но резкий, повелительный тон Корна мешал ему послать незнакомца подальше.

– А Парки, старый конюх, он что, тоже исчез?

– Парки у себя.

– Где у себя, проведи меня к нему!

В это время подбежала госпожа Сватке. Но на этот раз Корн не дал ей сказать ни слова.

– Сейчас этот парень отведет меня к Парки. Вы можете пойти со мной, только молча, не произнеся ни слова. Вам понятно?

Что-то такое было в словах Корна, что Сватке проглотила готовые сорваться с губ слова. Зато парень оробел, увидев такую картину. Какой-то оборванец приказывал что-то его госпоже, и та его слушалась. Это было выше его понимания, и он встал, как каменное изваяние, не способное двинуться.

– Нет, в этом доме можно сойти с ума! - в отчаянии воскликнул Корн. - Госпожа Сватке, если вы сейчас же не объясните мне, что здесь происходит, я вам обещаю, что вас случайно не пригласят на следующий Королевский Бал. - Корн не представлял, как сможет осуществить такую угрозу, но Сватке всерьез испугалась.

– Конечно, конечно, ваше высочество, пойдемте со мной, как я могу ослушаться вас…

Госпожа Сватке развернулась и решительно проследовала куда-то к низеньким постройкам. Корн поспешил за ней, а молодой конюх, не так давно взятый из деревни, остался на месте с открытым ртом: его госпожа, грозная и суровая, обращалась к оборванцу с неимоверно высоким титулом.

Сватке подвела Корна к небольшой дверце.

– Прошу вас, ваше высочество. Только извините, что не смогу сопровождать вас, там слишком тесно.

Корн открыл дверь и оказался в крохотной комнатушке, где стояла только кровать и маленький столик. На кровати лежал Парки. Если бы не открывшиеся при приближении Корна глаза, он решил бы, что перед ним мертвец, настолько Парки был бледен и худ, и одеяло на его груди почти и не поднималось.

– Парки, - тихонько произнес Корн, - это я, Корн, ты помнишь меня?..

Парки неотрывно смотрел на Корна, практически не мигая. Корну стало не по себе.

– Мне жаль, что ты болеешь, - не зная, что сказать, проговорил Корн. - Я приехал к Алаине, но ее нигде нет…

На этот раз Парки попытался что-то сказать, но слов не было слышно. Корн наклонился поближе и уловил:

– … погубил… ее… говорил… уйди… проклинаю… тебя…

Корн отшатнулся в ужасе.

– О чем ты, Парки? - потрясенно спросил он.

– Ах, ваше высочество, - раздался от дверей голос Сватке, - что он вам сказал, вы так расстроены, что случилось?