"Нет, не поняли, это не любопытство, - думал Иллар, ожидая принца в его кабинете, - я должен узнать, что тогда произошло, но узнать правду. Не от него, от мамы. Я не должен был спрашивать у него, у меня вырвалось… Что же тогда произошло? Стенли знает и Тарлин… Или они знают только то, что рассказал им их дядя. А мне нужна правда. Только мама может мне сказать". А как расспросить леди Лайну, если он не должен даже показываться ей на глаза, не говоря уже о том, чтобы о чем-то заговорить с ней.

Иллар достал листок и карандаш. Рука привычно провела первую линию. Сначала волосы, потом глаза. Он рисовал привычно, почти не задумываясь. И мама опять получилась, как и раньше, юной и веселой. Не такой как сейчас, усталой и печальной.

Он рисовал, полностью отдавшись этому делу, как вдруг у него над головой раздался голосок:

– Ой, какая мамочка красивая.

Над ним стояла Овета и не сводила сияющих глаз с рисунка в руках Иллара.

– Ты…вы… как… тут… ок..к..казалась, - от неожиданности и волнения Иллар стал заикаться. - Вам нельзя тут находиться, - к нему, наконец, начал возвращаться голос.

Девочка удивленно посмотрела на него.

– Почему нельзя? Это же моего папы кабинет. Я всегда сюда прихожу. Он мне разрешает. Я хотела взять его книжку с картинками.

Овета живо пододвинула один из стульев к книжному шкафу и вытащила книгу. Иллар взглянул на название: "Карты местностей Илонии".

– Вы одна пришли, кто теперь проводит вас обратно?

– Меня няня в коридоре ждет.

– Она не должна была впускать вас.

– Но почему?

– Потому что тут теперь живу я.

Девочка подумала.

– Да, правда, - обрадовалась она, вспомнив что-то, - но мы думали, что ты с папой.

– Ну, а теперь все, уходите отсюда.

– А можно я на маму посмотрю?

– Если ваша няня зайдет, будет крику на весь замок.

– Нет, не зайдет, она боится в папин кабинет заходить. Ну дай мне, пожалуйста, еще посмотреть.

– О боги, смотрите быстрей и уходите.

– Но я не хочу уходить. А ты мне подаришь мамочку? А себе ты еще нарисуешь…

– Леди Овета, вы разве не знаете, что вам запрещено подходить ко мне близко? - пытаясь образумить девочку, Иллар придал своему голосу грозность и суровость.

– Да, но ведь ты не злой. Ты ни разу не обидел меня. И ты рисуешь маму. Разве может злой человек рисовать маму?!

В ее голосе было столько непосредственного удивления, что Иллару внезапно стало стыдно.

– Ну, вообще-то я злой, - в его словах было недоумение, но никак не злость.

Овета это моментально уловила.

– Ты просто грустный и печальный, - сделала свой вывод она и опять жалобно попросила, - подари мне, пожалуйста, мамочку, ладно?

– Я не могу, у вас спросят, откуда он?

– Ну и что? Это разве плохо, что ты рисуешь мамочку?!

– Нет, плохо, что вы подходили ко мне близко.

– Тогда я не буду говорить, что это нарисовал ты. Знаешь что? Я спрячу его и никому-никому не покажу. Я обещаю тебе.

– Хорошо, - не зная, как поскорей выпроводить ее, ответил Иллар, - я дарю вам его, леди Овета, но сейчас вы должны уходить. Мне тоже запрещено подходить к вам и мне сильно попадет, если вас увидят рядом со мной.

Это возымело действие. Овета ойкнула, схватила свою книгу, быстренько положила в нее портрет леди Лайны и выскользнула за дверь.

А Иллар в растерянности сел на свой диванчик. Все произошло так быстро, что он только сейчас начал приходить в себя. А, придя в себя, сильно пожалел, что поддался на уговоры девочки. Но он так боялся, что кто-то зайдет и застанет ее рядом с ним. Последствия были предсказуемы, а сейчас ему не хотелось покидать замок. Он должен поговорить с мамой и только после этого покинет и Нарт и Илонию.

А что до рисунка?! В конце концов, если маленькая Овета и проговорится, откуда у нее рисунок, то преступления тут никакого нет. Почему бы ему и не рисовать леди Лайну.

Но на душе все же было неспокойно.

Как оказалось, не зря.

Он был в городе с принцем Интаром, в доме одного купца, когда туда ворвался перепуганный посланец из замка.

– Леди Лайна, ей плохо…

Иллар так и не сумел догнать лорда Интара, стремительно покинувшего дом купца и, не дожидаясь своего оруженосца с его тихоходной Нартикой, ускакавшего на своем Морлете в замок.

Посыльный ничего не смог ответить Иллару кроме того, что его срочно вызвала Витива и отправила за милордом. Иллар также ничего не узнал и в замке. Интар был у леди Лайны, слуги были в неведении, как и посыльный. Ни Стенли, ни Тарлина, как назло, в замке не было, как не было и короля с королевой. Спросить было не у кого.

Раздираемый беспокойством о матери, Иллар набрался решимости и, уловив момент, спросил у Витивы. Витива, разделяя неприязнь своей госпожи к ее бывшему пажу, только фыркнула, но, увидев неподдельное отчаянье на лице мальчика, смилостивилась.

– Леди Лайна нашла рисунок со своим портретом и очень расстроилась.

Иллар похолодел от дурного предчувствия.

– Ну и что? Почему рисунок ее так расстроил? - Он все же нашел в себе силы продолжить настойчивые расспросы.

Витива неопределенно пожала плечами:

– Я сама не знаю, - понизив голос, произнесла она, - наши придворные льстецы частенько одаривают леди Лайну и леди Талину своими произведениями, но они никогда не производили на мою госпожу такого ужасного впечатления.

– Почему ужасного? - Иллар мысленно представил себе портрет матери. Почему-то он не сомневался, что найденный рисунок именно тот, что выпросила у него Овета. Неужели же он настолько плох, что маме стало от него плохо. А ведь этот портрет - единственное, что было у него от матери на протяжении нескольких лет.

Но Витива, кажется, и сама не знала. Она только пожала плечами и убежала.

Иллар не мог не спросить у принца Интара. Целую ночь терзаемый дурными мыслями, не имеющий возможности ни у кого больше спросить, он решился.

– Милорд, имею я право спросить, что с леди Лайной?

– Конечно, имеешь, - Интар с насмешкой посмотрел на своего оруженосца. - И даже больше. Учитывая простую вежливость и такт, ты просто обязан был спросить об этом.

– Но я…

– То, что ты вызвал у леди Лайну недовольство, и вы стараетесь не попадаться друг другу на глаза - это не повод не поинтересоваться ее здоровьем. Так вот, я тебе отвечаю. С леди Лайной все в порядке.

– Но Витива… - Иллар прикусил язык, но было уже поздно.

– Что сказала тебе Витива? - резко обернулся к нему Интар.

Иллар побледнел, потом покраснел:

– Извините, милорд, я не должен был…

– Что сказала тебе Витива? - настойчиво повторил Интар.

Иллар вздохнул.

– Рисунок. Она сказала, что леди Лейне стало плохо из-за портрета на рисунке. Милорд, разве такое возможно?

Интар внимательно посмотрел на него.

– Что это? Простое любопытство?

– Да, - медленно произнес несчастный Иллар и отвернулся. - Мне было просто непонятно, - повторил он. - Я прошу прощения, милорд.

– Ты никогда не отличался любопытством, Брайт.

– Тогда почему вы тогда спросили?

– Чтобы понять, насколько тебя это интересует.

– Милорд, - Иллар поднял голову, - я не знаю, как это назвать, любопытство или что-то другое, но я не могу понять, как из-за простого портрета человеку может стать дурно. Поверьте, я искренне огорчен тем, что леди Лайне стало плохо и не могу понять, как это может случиться из-за портрета. Я понимаю, это не мое дело и опять прошу у вас прощения.

Интар некоторое время молчал.

– Возможно, ты и прав. Со стороны это выглядит немного странновато, а утаить все равно ничего не удастся. Послушай меня, - Интар пристально взглянул на Иллара, - вчера днем леди Лайна, укладывая Овету спать, случайно обнаружила у нее рисунок со своим портретом. Наша дочь любит и умеет рисовать, у нее этот дар от матери, но она не могла нарисовать этот портрет. Я согласен с твоим удивлением, - усмехнулся Интар, видя вытянувшееся от удивления лицо своего оруженосца, - этого недостаточно для обморока. Но дело в том, что на рисунке изображена брошка, которая слишком дорога леди Лайне и которую она никогда не носила с тех пор, как пропал наш сын. Более того, Овета никогда и не видела эту брошь, леди Лайна хранит ее у себя в шкатулке и вынимает только в одиночестве. Когда-то, - голос Интара зазвучал глухо и даже как-то суховато, - этим украшением любил играть наш сын, леди Лайна бережет ее, как память о нем.