Иллар встал в полуоборота, выставив перед собой меч и не сводя с них сузившихся от напряжения глаз. Всем своим видом он решительно показывал, по крайней мере, ему казалось, что показывал, что он готов к бою и пройти мимо него им не удастся, что его победа над двумя их товарищами не была случайной. По лицам противников он видел, что они его поняли. Они не были новичками в ратном деле и вполне могли оценить противника. Поэтому один пошел прямо на него, а другой начал обходить со стороны. Иллар ожидал их не без трепета. Хотя он и учился вести поединок не только против одного противника, но и против нескольких, и вооруженных не одним мечом, но и ножами, решительные лица врагов, жаждущих его крови, заставляли содрогнуться. И все же рука не дрогнула, встретившись с вражеским мечом. Одновременно с этим Иллар, не выпуская из поля зрения второго, уловил движение руки противника и успел отклониться от летящего в него ножа. Но обольщаться своей маленькой победой не стал и правильно сделал, у того валийца оказался далеко не один нож. И на этот раз Иллар не смог увернуться от летящих друг за другом клинков, и один нож вонзился ему в плечо. Чуть не выронив меч из вмиг ослабевшей руки, Иллар бросился под ноги наступавшему валийцу и, сбив его с ног, вскочил за его спиной, одновременно перекидывая меч в левую руку. Не оглядываясь, он подскочил к метавшему в него ножами валийцу и со всего размаха обрушил на него свой клинок. Тот, не понявший маневра Иллара, и не готовый к такому повороту, замертво свалился у его ног. Но, к сожалению, нож в ране от таких резких движений вошел еще глубже в плечо и Иллар не смог сдержать стона от боли. Когда сбитый с ног валиец приблизился к нему, Иллар смог только выставить перед ним свое оружие, приготовясь к отчаянной обороне, ибо сил нападать самому у него не осталось.

Но внезапно его противник пошатнулся и упал к его ногам. А перед удивленным Илларом предстал солдат, илонский солдат.

– А, это ты, Брайт, - сказал он, узнав в мальчике оруженосца своего принца. - Похоже, я вовремя, но где милорд, с ним все в порядке?

– Пока да, я не знаю, - хрипло ответил Иллар, испытывая такое чувство, будто гора свалилась у него с плеч, - он там, - он кивнул на расщелину, - а я охранял вход.

– Один? Ты справился с этими горцами один? - не поверил солдат.

Иллару было абсолютно все равно, поверил ему солдат или нет, на него накатила такая слабость, что он попросту мешком свалился туда, где и стоял. И оказался рядом с убитым им валийцем. Зрелище смертельной раны на шее убитого и его лицо заставило Иллар согнуться в приступе рвоты. Он попытался отползти от мертвого тела, но резкая боль в плече заставила заняться сначала раной. Выронив меч, он попытался вытащить нож из раны в плече. Но прикосновение к ране было таким нестерпимым, да и накатывающий приступ тошноты заставил, Иллара отказаться от этой затеи. От беспомощности у него выступили слезы на глазах, и он не смог удержать стон.

Тут только солдат заметил нож в его плече.

– Да, - только и смог сказать солдат, подскакивая к мальчику. - Ты погоди, погоди-ка, - приговаривал он, бережно подкладывая руку под его голову, а другой рывком выдергивая нож из раны.

Иллар от неожиданности дернулся назад и если бы не подложенная рука, голова его точно получила бы хороший удар об землю. А солдат уже ловко перевязывал его плечо невесть откуда-то взявшимся в его руках длинным лоскутком ткани.

– Ничего, ничего, - приговаривал он, - первая рана, она всегда - самая больная. А первый мертвец вообще незабываем. Ну да ладно, привыкнешь. Тебя, судя по всему, не так-то просто взять, так что будешь жить еще ой как долго, насмотришься на мертвецов-то.

Покончив с раной, он достал свою флягу и с огорчением обнаружил, что она пустая.

– И у тебя пустая? - он бесцеремонно снял с бедра Иллара его флягу и, заглянув в нее, огорченно повесил обратно. - Тут внизу ручеек, иди брызни в лицо холодком-то, глядишь, и придешь в себя.

Иллар покачал головой.

– Я здесь должен, - с трудом прохрипел он, все еще борясь с тошнотой, - милорд…

– А я на что?! Уж будьте покойны, я займу ваш пост. Ступайте, ступайте.

Нелегко дался Иллару спуск вниз к указанному ручейку. Да и ручеек оказался затоптан множеством ног. Расчистив небольшое углубление, Иллар подождал, пока в него не наберется вода, и грязь не осядет на дне. Во рту все пересохло, рана горела и ко всему прочему не прекращалась дурнота. Но заставить себя зачерпнуть грязной воды, он не мог.

Натянув на себя поплотнее свою курточку, Иллар сидел, скрючившись, возле лужицы воды у своих ног, когда над ним раздался голос принца Интара:

– Что случилось, Брайт? По-моему, я оставлял тебя охранять выход.

Иллар вздрогнул от внезапно раздавшегося голоса и с трудом поднял голову. Слов он не разобрал, и вопросительно посмотрел на принца, удивленный его резким тоном.

– Ты дал мне клятву и предал при первой же возможности, - продолжал Интар, истолковав молчание своего оруженосца как признание своей вины.

До сознания Иллара наконец начал доходить смысл сказанных принцем слов. Но что-то сказать в ответ он по-прежнему не мог, не мог даже подняться и оцепенело смотрел на принца снизу вверх, как загнанный зверек.

Интар все еще ждал ответа, но так и не дождавшись, презрительно бросил:

– Прощай, гнилой оруженосец.

И уже поворачиваясь к своему бывшему оруженосцу спиной, опять развернулся и насмешливо произнес:

– Только не думай, что когда-нибудь я приму твой вызов. Ты не достоин того, чтобы скрестить со мной меч.

Иллар пришел в себя только тогда, когда рядом раздался еще один голос. Он знал его. Это был один из проводников, который вел их отряды по горам. Звали его Вун.

– Ничего, парень, со всяким бывает, - говорил Вун, подсаживаясь к нему. - Все мы в первом бою не от мира сего. Это ж противо жизни, такое не всякий выдержит с первого раза. Так что ты не переживай. Будешь еще солдатом, никуда это от тебя не денется.

Вот так приговаривая, он протянул Иллару свою фляжку с водой. Иллар с жадностью припал к горлышку. А после этого вылил остатки воды себе на лицо. Опорожнив фляжку, он виновато посмотрел на Вуна.

– Ничего, я видел тут другой ручей, наполню там. Ну а теперь пойдем, парень. Держись меня поближе, в бои я редко ввязываюсь, мне главное тропинки знать, да нас всех обратно вывести, так что со мной безопасней будет.

– Сейчас, - произнес Иллар, - сейчас, мне только руку надо бы…

– Ух, ты - изумился Вун, осматривая рану, - Немудрено, что тебя мутит-то всего. На кого ж наткнулся? Ну да ладно, считай, что тебе повезло. И тем, что наткнулся всего лишь плечом, да и встречей со мной. Есть у меня мазь, уж скольким она помогла, от раны твой и следа не останется.

Мазь приятно успокаивала горящую рану, телесная боль отступала, оставляя боль душевную. Боль от слов Интара. Слов, обвиняющих его в трусости, и это было бы еще полбеды, горше были те, что обвиняли в предательстве.

Стремление найти Интара и все объяснить ему несло его вперед, но, к сожалению, Вун вел не тот отряд, где находился принц, а другой.

Несколько раз Иллар издали видел принца Интара, но так и не подошел. Один раз ему не дал подойти Вун, удержав от этого порыва, а потом уже сам Иллар отказался от этого шага.

Он вдруг понял, что теперь находится в том же положении, что и его отец. Его обвинили в чем-то ужасном, а он не может оправдаться. Что, как не то же самое происходило совсем недавно. Он сам в глаза обвинил принца в преступлении, не дав тому ни оправдаться, ни даже хотя бы узнать, в чем дело, в чем его обвиняют. Такое сравнение повергло Иллара в отчаяние.

Надо было исправлять эту чудовищную ошибку. Но как это сделать? Он не мог открыться принцу, тот все еще оставался врагом его матери, его врагом. А просить его рассказать о своем давнем путешествии после случившегося, было бы весьма неуместно. Оставалось сделать то, что он и планировал несколько дней назад. Сначала поговорить с мамой. Под каким-нибудь предлогом, пусть даже прибегнув к помощи братьев, но он должен выслушать леди Лайну. И лишь потом он придет к принцу Интару, он докажет, что не трус и не предатель. После этого он обвинит его…, или после этого он уедет… Что делать? Если он бросит обвинение в страшном преступлении всесильного принца, он подвергнет опасности жизнь и свободу своей матери, если уедет, то опять получается та неблаговидная ситуация, которую он только что испытал на себе.