Все прошло без сучка и задоринки. На улицах было пусто, и главное полная Луна, хоть и светила отраженным светом, но освещение было достаточным, чтобы без проблем добраться до городских ворот. Здесь Панас слез со своего коня, и скрылся в будке стражи. Пробыл совсем недолго. Вышел уже со стражником, который отворил калитку в воротах. Пришлось спешиваться и вести лошадей в поводу. Но и эта преграда преодолена.

Панас со всеми магами поручкался, а со Звенько обнялся.

— Если что, не поминай лихом. Сделал все, что мог.

— Панас, ты сделал больше, чем мог. И я это не забуду, — пообещал Звенько, последним покидая город.

За стеной все вновь уселись на коней. К коню Звенько был привязан пятый конь, на который сгрузили всю ненужную на данный момент поклажу. Отъехав от города километра два, снова спешились, сняли с копыт тряпки. После чего помчались подальше от города, который встретил их весьма негостеприимно. Правда, вскоре, перешли на рысь, жалея лошадей. Так продолжалось почти до рассвета. Внезапно Грехем, остановил свою лошадь, слез с коня и приложился ухом к земле. После чего, подняв вверх удивленное лицо, заявил:

— Погоня! Честное слово, погоня. Идут галопом, человек десять.

— За нами? — спросил Звенько.

— Нет, правее километров пять.

— Вот же иуда этот Панас, — неожиданно разозлился Звенько. — Все-таки сдал нас с потрохами.

— Почему ты так считаешь?

— Да, потому, что он очень рекомендовал ту дорогу, по которой скачет погоня. Вы же помните, он говорил про банду Вырвиглаза. Я решил проверить, и свернул на дорогу, ведущую как раз в те места, где находится Вырвиглаз и его банда.

— Парень не спеши с обвинениями. Может быть, Панас совсем ни при чем. — Попытался остудить Звенько Ван Я.

— Но как они могли узнать, по какой дороге мы поедем?

— А если это единственная безопасная дорога? Ты об этом не подумал? И если это так, то сдать нас могли и стражники. Наверняка они видели, по какой дороге мы поехали. Так что не все так однозначно.

— Ладно, это все философия. Делать то, что будем? — встрял Грехем.

— Ну, с этим проще, — ответил Звенько. — Кладем лошадей наземь, и сами прячемся за них.

— А Луна? Гляди, как светит.

— Светит хорошо, но она сзади нас, значит, светит догоняющим в глаза. К тому же, ночью, как известно, все кошки серы. Так что они вряд ли нас обнаружат с такого большого расстояния. Так что кладем лошадей, и ждем, пока погоня удалится на приличное расстояние. А мы с каждым километром будем от них все время удаляться. Так что вряд ли они нас догонят.

— А вот интересно, за кем гонятся? За тобой, Звенько, или за нами?

— Скорее всего, именно за вами. Если судить по тому, как быстро была организована погоня. Явно чувствуется сильная рука, направляющая погоню.

— Кстати, Звенько, ты так и не рассказал, за что же тебя хотели убить в корчме на постоялом дворе? — спросил Ван Я.

— Это все козни первой жены отца. Она родила ему четырех сыновей. Но, то ли сама ведьма что-то прознала, то ли кто нагадал, но она считает, что хоть я и девятый сын отца, а быть мне на троне. А ее детей перебьют как мух. Ну и взъелась на меня вздорная баба. Кстати, идея с отдачей именно меня в залог когану коздаров была ее. Очень меня ненавидит. Можно сказать, лютой ненавистью.

— Да, женщины на это способны, — прокомментировал Грехем, который большую часть дороги отмалчивался. И столько в его голосе было боли, что сразу стало ясно, что побудило Грехема уйти в отшельники.

Остаток ночи проехали спокойно. А когда сзади заиграли солнечные блики, предвещая жаркий день, впереди на горизонте показались горы. Высокие пики были покрыты снегами.

— Каф-коф, — выдохнул Звенько. — К ночи будем в надежном месте.

Но срываться с места никто не стал. Взошедшее солнце стало накалять воздух до такой степени, что он стал, будто струиться. Уго вспомнил наставления Вангры о том, что нужно ощутить струение воздуха, увидеть эти струи воочию. Тогда ими можно управлять.

Но Уго не стал магичить, памятуя о том, что за ним следит не кто-нибудь, а Совет Девяти, который, возможно послал ту погоню, что они видели в ночи. И наводить их на группу магов было себе дороже.

За день горы серьезно придвинулись, стали выше и выглядели грознее. От них так и дышало мощью. А снежные шапки стали довольно большими.

Уже к ночи, маги и Звенько выехали к крепости. Впрочем, эту крепость можно было смело назвать крепостицей, настолько она была мала. Крепостица примостилась среди камней отрога горы. Длина стены не превышала метров пятидесяти. И это при высоте стен до пяти метров. Крепостица как бы прилепилась к горе, подобно тому, как птицы лепят свои гнезда под крышами. И если внизу стены крепости были до пяти метров в высоту, то чем дальше вверх, стены становились ниже и ниже. Хотя и на высоте, они превышали три метра.

Когда Ван Я увидел крепостицу, он засомневался, что в ней живет достаточно людей для обороны. Уж слишком мала, чтобы вместить много людей.

Звенько горестно вздохнул.

— Это беда сколотов. Когда-то наш народ гордился крепостью и сплоченностью родов. Тогда мы выходили победителями практически из каждой битвы. Но легендарные цари, под руководством которых были одержаны победы, кто убит в битве, кто отошел в мир иной по старости. Власть царей все время ветшала. Начался разброд среди родов. Каждый мнил себя выше другого. Вот тогда и начался великий раскол. Многие рода откололись от основной массы сколотов, ушли в горы и стали строить вот такие крепости, как вы видите. Фактически замкнулись в себе… и стали вырождаться. Крепость, которую вы видите, перестраивали раз пять, все время уменьшая, поскольку защитников становилось все меньше. И не потому, что степняки выбивали мужчин. Нет, стало меньше рождаться мальчиков. В некоторых крепостях женщины занимают места мужчин, поскольку мужчин не хватает.

Некоторые вообще отказываются жить в родовом поместье, сколачивают банды, и грабят всех подряд. Здесь, например, старший рода Иван Вырвиглаз. Нет, это не тот разбойник, о которой говорил Панас. Это его прадед. А вот родственничек отказался защищать родовое место, ушел в разбойники, заявив, что сам себе создаст новую вотчину. Остальное вы знаете.

В это время они подъехали к крепости. Постучав в почерневшие от времени ворота, Звенько стал звать постояльцев крепости, называя себя по имени. С одной из башен, а и было их всего две — по углам нижней стены, выглянул воин.

— Звенько, ты что ли, в самом деле?

— Открывай уже, Боянко. Мы проделали долгий путь.

— А кто с тобой, Звенько?

— Это друзья. Они отшельники, возвращаются из паломничества к святыням.

Ворота заскрипели, и друзья въехали на территорию крепости. Внутри было всего одно здание, которое можно было назвать жилым. Было оно двухэтажным и занимало почти всю свободную площадь крепости. Слева прилепились конюшня и кузня, справа были сараи для скота.

На приезжих выбежали посмотреть, чуть ли не все жители крепостицы. А и было их навскидку не более сотни, включая женщин и детей.

Со второго этажа, под руки свели еще крепкого старика, который держал в руках посох.

Звенько соскочил с коня, опустился на колени перед стариком:

— Здравствуй, дедушка. Это я, Звенько. Ты должен меня помнить.

Старик ощупал голову и лицо Звенько.

— Как же, как же, конечно, я тебя помню. Ты сын царя Додонаха. Я еще помню, как ты ехал в полон коздарам. А сейчас, значит возвращаешься?

— Да, дедушка, вышло мое время. Так что возвращаюсь. Со мной едут три святых отшельника, которые совершали паломничество к святым местам в далекой стране Тхинди.

— Друзья наших друзей, наши друзья, — сделал широкий жест старик. — Вы надолго?

— Нет, дедушка, переночуем и поедем дальше.

— А то бы оставались. Этот кабездох опять где-то неподалеку лютует, и не приберет же его к себе Творец.

— Ты о Вырвиглазе, дедушка?

— А о ком же еще? Позорит родовое имя. Ведь оно было дано нашему пращуру за то, что в бою вырвал глаз у самого заморского царя… э-э-х… А ведь был таким хорошим мальчиком.