– Говорят: околдовала, – мычал здоровяк, точно жилы жевал. – Многих убрал с глаз, чтоб не гневили. Но ты – должен смыслить?
– В чем: в колдовстве?
– И в этом, да. С ведьмами знаешься.
– Ну, я, конечно, не спец, – сказал Светлан. – Но на приворот это не похоже. И если б я верил в Бога…
– Что? – не понял де Биф.
– Я уже говорил: по заслугам. Может, этим тебя наказал Господь? Сам и пожинай, что посеял.
– Что? – опять спросил граф.
– Ненависть! – рявкнул Светлан. – Или ты рассчитывал на любовь? После всего, что сотворил с ней.
– Но я возвысил Адель…
– Предварительно смешав с грязью, да? И перебив родичей.
– Так все поступают с врагами. Они напали, я победил. Кто ж оставляет в живых мужчин? Это закон!
– Вот и пожинай, – повторил Светлан. – Иным тебя, видно, не пронять. А страданиями, говорят, душа совершенствуется.
Темная душа и законы у нее дремучие. Но пока она следует даже таким нормам, ее нельзя отнести к Пропащим.
– Такие традиции, – бормотал де Биф. – Не я выдумал. Предки – не дураки.
– Ну, и стало тебе лучше, когда последовал завету?
– Н-нет. Хуже.
– Так думай же своей головой! Детство-то – давно в прошлом.
Помолчав, граф произнес:
– Я ведь барона почему задвинул…
– Господи, которого?
– Де Сэмпре. Она на него положила глаз.
Вот, неожиданный поворот! Ах, Сэмпре, Сэмпре…
– А казнить? – с любопытством спросил Светлан.
– Барона? – Де Биф покачал тяжелой головой. – Нельзя, нет. Если бы не Адель!..
Ну, ни фига себе! – поразился Светлан. Выходит, он и соперника не решился тронуть, боясь огорчить женушку. Да как в этой клоаке смогло расцвести такое?
– Теперь каждый день – ночь, – продолжал граф уныло. – Ничто не спасает: ни пиры, ни охота. Ни книги. А уж ночью-то…
Обреченно вздохнув, он взял верхний пирожок из немалой горки, явно нацелясь разрушить ее до основания. Хоть и не спасает, а все ж – утешение.
– Ладно, не ной, – сказал богатырь. – По-твоему, можно бултыхаться в дерьме и радоваться жизни? Первое правило людоеда: не трогать сирот!
– Почему? – удивился де Биф.
– Мясо горклое, – отрезал Светлан. – От сиротской жизни, понял?
Не хватало и этого пожалеть, сердито подумал он. Так и маньяков можно записать в жертвы. Ну больные же люди!
– За жизнь столько не передумал, как за последний год, – пожаловался Роже. – Хочу понять ее. Не выходит. Все думаю, думаю…
– Действительно, для тебя это трудно. Не скажу, что вредно. Да и перепоручить некому – при твоей-то должности.
Насупившись, граф помолчал еще, затем спросил:
– Про оборотня ты всерьез говорил?
– Вполне, – кивнул богатырь. – Другое дело, что причины тут бывают самые разные. А лечить болезнь, не зная истоков…
– Но сейчас что мыслишь?
– Должно быть, у нее хорошая память, – предположил Светлан. – Наверно, даже абсолютная, да?
– И что?
– А то, что лучше б Адель была склеротиком. Для слабых душ совершенная память – проклятье. Неспадающая боль, нетускнеющая обида… Одержимые мщением как раз из этой породы. Хотя еще есть такая аберрация психики, как избирательная память. И, увы, почти всегда запоминают худое – притом искренне, с полной убежденностью. Может, и она из таких?
– По-твоему, Адель безумна?
Биф опять задумался, верно, прикидывая, насколько эта новость усугубляет беду.
– Да не переживай так, – сказал Светлан. – Практически все люди психи… кто больше, кто меньше… и каждый по-своему. Иногда это даже исправимо – если повезет на спеца.
– Вот, – пробурчал Роже. – Если повезет. А мне – никогда.
– Ну не надо, не надо!.. Ведь свою любовь ты все же встретил?
– Это – везение?
– Еще какое, не сомневайся. Ты страдаешь – значит, живешь. А иначе разгуливал бы мертвецом до самой смерти.
– Не знаю, что хуже.
– Ну, сделаться трупом ты можешь в любой миг!.. Однако ж не хочешь, верно?
– Д-да. А ты…
И Биф опять умолк, погрузившись в себя. Господи, да что он такой заторможенный? Хотя лучше так, чем быть отморозком. Вот они вовсе без тормозов.
– Ломаешь голову, тот ли я, кто тебе нужен? – спросил Светлан. – Действительно, непростая задачка.
– А сам чего думаешь?
Он пожал плечами:
– Может, я не лучший лекарь, но других у тебя нет. И во всяком случае, я хочу помочь.
– Впрямь?
– Попробуй поверить мне, – сказал богатырь. – Я понимаю: до сих пор никто не оправдывал, – но сделай еще попытку. А вдруг больше не будет шанса? У нас ведь узкий круг, и попасть в него куда трудней, чем вылететь.
– Хорошо, – выдавил Роже. – Доверюсь тебе.
– Будто бы из последних сил, да? – ухмыльнулся Светлан. – Ты еще не знаешь, как тебе подфартило сейчас – уже второй раз, заметь!
Судя по кислой физиономии графа, он в самом деле об этом понятия не имел. Но слово сказано, а здешняя публика такая негибкая…
– С Адель мы встретились… странно, – неохотно начал правитель. – И если б знал, что это ударит… так… Меня точно громом разразило. Все кувыркнулось в один миг.
– Упс! – молвил Светлан и вгляделся в де Бифа пристальней. – Ага…
– Что? – встрепенулся тот. – Понял чего?
– Ведь ты знал Адель еще до тех событий. Какой она была?
– Веселая, игривая… ребенок совсем.
– А после вашей… гм… смычки оба переменились, да? В тебе убавилось… что-то… а в ней, наоборот, появилось. Закон сохранения.
– По-твоему, это я заразил ее?
– Обычно так и происходит: зверство порождает зверство, умножая зло, образуя порочный круг, – но в тот раз вышло иначе. Воспылав страстью, ты не захотел вредить Адель дальше и не дал замкнуться кольцу… хотя свое заклятье уже передал. Причина в тебе, граф, – надо искать, где ты подхватил эту заразу. Ну-ка вспоминай, что изменилось в тебе после близости с Адель. Главное, а?
– Больше не впадаю в ярость от ерунды, – ответил де Биф почти сразу. – Ведь скольких порешил… до этого. В бою, правда, помогало – когда не сам во главе.
– А подозрительность – тоже обуревала? Всюду чудились заговоры, да? И в каждом виделся предатель…
– Было, точно.
– Если интересно, это зовется паранойей, – сообщил Светлан. – Характеризуется стойким бредом. В моей стране ею переболели многие, от первого царя до «отца народов» – не считая тварей помельче… И давно началось?
Теперь граф задумался надолго, словно решил просмотреть свою жизнь день за днем.
– С юности, – объявил наконец. – Пятнадцати не было, когда убил слугу, пролившего на меня вино.
– Гм… А до этого много выпил?
– Собирался только.
– Ладно, тогда поройся еще. Перед убийством с тобой не происходило странного? Может, видел кого-то… из ряда вон.
– Не знаю, – выдавил Биф через силу. – Это как сон.
– Давай-давай, уже теплее!..
– За день до убийства я охотился. Погнался за вепрем и скакал долго, пока не попал в горы… Тогда мы жили вблизи, а война едва тлела, – пояснил граф, словно оправдываясь. – Потом… помню ущелье, вскоре ставшее пещерой… старика, громадного как скала… его глаза-факелы, прожигающие насквозь… страшный голос, похожий на обвал… Всё, дальше пустота! Утром очнулся и обнаружил себя на пути к замку. Наверно, приснилось.
– Как бы не так, – возразил Светлан. – Старик был красив, верно?
– Словно древний бог. Совсем не похож на огров, вдобавок намного больше. И кожа точно полированная, движения легкие. Если бы не седые волосы, борода…
Которые вполне могли оказаться гримом – как у тех мастеров кун-фу из китайских фильмов, что скачут резвее молодых.
– Титан, ну конечно! – сказал он вслух. – Еще один… возможно, даже постарше Лу.
Но не Прометей – явно, добавил мысленно. Нас-то он не любит, не жалеет. И своих готов отдать на заклание, лишь бы оградить от людей.
Де Биф поднял взгляд к его лицу, вопрошая: а кто такая Лу?
– Не важно, – отмахнулся Светлан. – Но кое-что теперь прояснилось. Видно, на той стороне тоже радеют за чистоту расы – вот и плеснули маслом на угли. Тебя на том рандеву вроде как прозомбировали, наградив такими чертами!.. Наверно, и прежде ты был не подарок, но после заклятия озверел вовсе – и уж с таким правителем не поскучаешь. Черт, ну и диверсия!
