– Сейчас объявили воздушную тревогу в Цфате и Хайфе, – констатировал он. – Кстати, за сегодняшний день по Израилю выпустили уже тридцать ракет. Двое наших солдат убиты. «Хезболла» утверждала, что один военный похищен. Убит еще один гражданский. Это произошло недалеко отсюда, в Нахарании, мужчину убило, когда он бежал в бомбоубежище, прямым попаданием.

Я услышал, как рядом со мной одна из врачей разговаривает по телефону по-русски.

– Ты уже в убежище? И мы тоже сидим. Давай, дочка, звони.

Я подошел к ней. Ее зовут Ольга, она из Ессентуков. Жила в Израиле уже 10 лет, в больнице работала педиатром.

– Надоело это все, – улыбнулась Ольга. – В пятый раз за сегодня приходится сюда бегать.

– А не страшно вам? Почему вас не эвакуируют? Почему сами не убежите?

– Как же мы бросим детей? Я сегодня вообще здесь на дежурстве, двадцать четыре часа работаем. А так весь Цфат уже пустой. Почти все переехали на юг. Страшно, конечно, но я сама живу не в Цфате, а на Голанских высотах. Там бомбят меньше.

Ольга снова улыбнулась.

– Как вы отсюда поедете? – заботливо спросила она.

– Вам лучше уехать до того, как стемнеет, а то по вечерам здесь совсем страшно.

Мы услышали несколько разрывов – один за другим.

– Пойдемте, покажу вам, куда упала ракета, – предложила Ольга. – Это было в десять вечера. Вот в этом кабинете сидел начальник нашего отделения. Спиной к окну. На него выбитые стекла и посыпались.

Комната и правда была усеяна битым стеклом.

– И как он сейчас?

– Нормально, держится старичок. Сегодня вышел на работу, организовал нам лекцию по медицине, чтобы хоть как-то отвлечь нас от этих событий.

Мне пора было ехать. У лифта ко мне подбежала молодая женщина с ребенком на руках, одетая в ортодоксальное иудейское платье.

– Меня зовут Карен. Пожалуйста, выслушайте меня, – закричала она на прекрасном английском.

– Да, пожалуйста, Карен.

– Мне уже надоело то, что показывают по телевизору. CNN целыми днями ведет трансляцию из Бейрута, считает жертвы там, в Ливане. Я сама американка. Почему они говорят об арабах, а не заботятся о нас?

– Может, их показывают оттого, что в Бейруте намного больше разрушений. А может, оттого, что жертв в Ливане значительно больше. За последнюю неделю там погибло около трехсот человек. Это раз в десять больше, чем израильтян.

– Но ведь они террористы!

– Да нет, большинство погибших в Ливане – мирные жители.

– Но ведь и мы тоже мирные жители. Почему мы должны тут сидеть из-за того, что Израиль всегда делает то, что нужно Америке? У меня больной ребенок, мне приходится все время жить в больнице. Мне некуда идти.

Секретарь больницы Сильвия Уолтере буквально силой затолкнула меня в лифт.

– Не слушайте ее, она только недавно приехала из Америки и ничего еще не понимает. Я сама из Филадельфии и живу в Цфате больше сорока лет. Я-то понимаю, что Америка тут ни при чем. Это религиозная война. Воюют фанатики.

– Сейчас все по-разному называют то, что у нас происходит на ливанской границе, – рассказывал Гил ад Ал ид, гендиректор десятого канала израильского телевидения. – Например, на первом канале все эти новости идут под рубрикой «Назад в Ливан». Большинство газет называет это просто «война». Мы же пока говорим так: «Сражения на севере».

Десятый канал – один из двух основных израильских частных телеканалов. Как утверждал Гил ад, с началом последних боевых действий рейтинги зашкаливал – вся страна не отрываясь следила за новостями. Правда, в то же время канал заваливают письмами возмущенные зрители.

– Очень многие считают, что мы слишком критичны. Нас даже обвиняют в недостатке патриотизма. Многие зрители считают, что если мы ведем войну, то весь народ должен сплотиться вокруг правительства, оказывать ему полную и безоговорочную поддержку. Они считают, что сейчас не время задавать неудобные вопросы. Наши журналисты почему-то все время спрашивают у военных: «Зачем? Почему? Что дальше?» Военным это не нравится, но ведь наша работа не помогать военным, а давать точную информацию и задавать им вопросы, пусть и неудобные.

Сам Гилад, впрочем, обвинял в излишней критичности европейских журналистов.

– Как же так можно? Не мы начали эту войну.

А европейские журналисты описывают ее так, будто бы мы агрессоры. Но мы всего лишь защищаем себя.

– Гил ад, многие европейские журналисты просто считают, что реакция Израиля была слишком жесткой. Помнишь, в самом начале операции начальник генштаба Израиля Дан Халуц сказал: «Мы вернем Ливан на 20 лет назад».

– Ну, комментировать его слова – это не мое дело. Пусть израильский МИД объясняет официальную позицию правительства. А дело журналиста просто сообщать факты.

Вечером я встретился с официальным представителем израильского МИДа Гидеоном Меиром. Мы сидели в йеменском ресторане в Тель-Авиве. Дипломат потягивал пиво, смешанное со спрайтом, и терпеливо отвечал на мои вопросы.

– Гидеон, всем известно, что ливанское правительство не контролирует юг страны. Эта территория находится под контролем «Хезболлы», но израильский премьер Ольмерт после похищения двух израильских солдат сказал, что ливанское правительство заплатит за произошедшее. И сейчас наносится удар по всей стране, а не только по «Хезболле».

– Дело в том, что правительство Ливана не выполнило резолюцию ООН, которая требовала от него взять под свой контроль территории на юге после того, как в 2000 году Израиль вывел оттуда свои войска. Бейрут должен был ввести свою армию в южный Ливан, но власти Ливана этого не сделали и эти земли достались «Хезболле».

– Нынешняя операция поможет ливанским войскам занять юг страны?

– Конечно. Они должны изгнать «Хезболлу», или это сделаем мы. Лидер «Хезболлы» шейх Насралла уже сейчас в шоке. Он не ожидал, что реакция Израиля на их нападение будет такой. Он думал, что нынешнее правительство – кабинет неудачников. Ведь впервые в нашей истории все ключевые посты в правительстве занимают гражданские. Это и премьер-министр, и глава МИДа, и министр обороны. Насралла думал, что это сойдет ему с рук. Но этого не будет.

– Но, может быть, именно в этом одна из причин того, что Израиль ответил на атаку «Хезболлы» и похищение двух солдат так жестко. Вы сами говорите, что впервые в истории Израиля правительство возглавили гражданские. Может, они пытаются доказать, что тоже сильны и ничуть не хуже, чем предыдущие кабинеты. Такие же решительные и смелые. Кстати, после начала боевых действий рейтингу правительства вырос, ведь правда?

– Все наоборот. Если бы они хотели показать свою жесткость, они начали бы широкомасштабную военную операцию с самого начала – после похищения ефрейтора Гилада Шалита. Многие министры уговаривали премьера сделать это. Но поначалу он решил воздержаться. Вы видите, насколько у нас демократическая страна. Даже в таких сложных ситуациях, как сейчас, мы не отступаем от демократических принципов, и за это нам приходится платить высокую цену. Мы предоставляем журналистам максимальную свободу, а они в ответ говорят про нас все, что угодно. Из-за этого у наших противников, палестинцев, «Хезболлы» – два голоса. Это их собственные СМИ и наши левые. Израильская левая пресса критикует все, что делает правительство.

Впрочем, Гидеон Меир немного лукавил – несмотря на свою традиционную критичность, даже левые газеты поддерживали нынешнюю военную операцию.

– Это вторая справедливая война за всю историю Израиля после войны за независимость, – сказал мне Гидеон Самет, редактор левой газеты «Гаарец».

– Я не имею в виду то, что раньше Израилю не нужно было защищаться. Но, скажем, когда Египет на нас напал в 1973 году, мы защищали территории, которые не были нашими, например Синай. Но это война справедливая. Мы защищаем свою территорию и своих граждан.

Впрочем, даже такие взгляды многим израильтянам казались предательскими.

– «Гаарец» – больше палестинская газета, чем израильская. Я не понимаю, почему правительство терпит и не ставит вопрос об их лояльности! – возмущался Стивен Шнайдер, американский еврей, переехавший в Израиль около 20 лет назад.