Теперь мы попытаемся уяснить себе, сколь широки пределы этого мира редуцированного сознания, соответственно, какими модусами его данности мы располагаем в феноменологической редукции. Далее, какой тип знания она делает возможным, коль скоро в ней необходимо основать нечто вроде науки. Из модусов данности мы имеем, для начала, феноменологическое восприятие, называемое также феноменологическим смотрением. Всякий редуцированный феномен представляется (bietet sich dar) длящимся бытием, а именно — длящейся самоактуальностью (dauernde Selbstgegenwart). Самоактуальным наличным бытием представляется и объект вещно — эмпирического восприятия, но он дан лишь через простое явление. Феноменологическая актуальность — это не являющаяся актуальность, но самоактуальность в абсолютном смысле. Так, например, бытие явления восприятия (das Sein der Wahrnehmungsersc/iemimg), бытие феномена внешнего — представления — в–качестве — самоактуальности (Sein — ausserlich — als- selbstgegenwartig — darstellens) является абсолютно данным имманентным бытием. Этот модус данности имманентного бытия содержит разнообразные импликации: длящееся бытие является сущим (ist seiend) в длительности, и эта длительность есть наполненная длительность с текучей точкой «теперь» и с непрерывностью текучих точек прошлого. И в соответствии с этим всякому феноменологическому восприятию принадлежит точка теперь — восприятия, а одному и тому же «теперь» принадлежит непрерывность ретенционального воспоминания, причем в постоянном течении. Это восприятие является абсолютным полаганием [какого — либо] «теперь», а в [этом] «теперь» — определенного «не — теперь», в постоянном ступенчатом чередовании (in stetiger Abstufung).

В дальнейшем мы обсуждали в качестве модусов данности свободную ретенцию и, прежде всего, при — поминание. Примерно то же самое — с ожиданием и, наконец, вчувствованием.

Если мы последовательно выполняем одно феноменологическое восприятие за другим, а значит, направлены на cogitationes в чистом рассматривании, то всякое [из них] дано как[472] самоактуальное, до тех именно пор, пока оно длится. Если оно завершилось, то его отрезок сохраняется в живой ретенции, чтобы в заключение протекать [внутри] смутного фона. Тогда и ретенция может осуществиться таким образом, что «еще — сознание» (Noch — Bewusstsein) истекшей и не наглядной более cogitatio удерживает ее и соединяет с новой [cogitatio]; в таком случае мы имеем сознание последовательности (Nacheinander) cogitationes. Однако могут возникнуть и припоминания отдельных из таких cogitationes и [даже] целых рядов. Мы как бы проживаем созерцание каждой из них еще раз, еще раз она начинается, длится, со своим текучим «теперь» и со своим шлейфом затухающих бывшестей (mit … ihrem Schweif abklingender Gewesenheiten). Но только «как бы». Это «быть как бы снова данным» есть характерный признак при — поминания, и единообразно со — охватывающее сознание может объединить в [одну] группу [целый] ряд таких при — поминаний. Это сознание бывшей последовательности складывается в сознание группы, возможно, лишь задним числом. Например, протекают звуковые явления, мы обращаем внимание на одно [из них], прочие нас не интересуют, мы не выполняем никакого разграничивающего сознания группы, скажем, пары звуков или даже целого ряда. Зато в при — поминании мы обращаем внимание на временной фон при — помненного звука и теперь создаем в нем изолированно своеобразное сознание группы и ряда, смыкающее воспомянутые звуковые явления. [На явления,] на которые раньше, в восприятии, не обращалось внимания, в воспоминании внимание обращается, [явления,] ранее не сгруппированные, становятся сгруппированными в воспоминании.

Всякая cogitatio имеет как неполагаемый во мнении (ungemeinten) временной фон сукцессии, так и таковой же — одновременности, и в при — поминании на это также можно обратить внимание.

Итак, ретенция и при — поминание с этими возможными в ней операциями суть феноменологически — опытное сознание, если только параллельно мы не обращаемся к полаганию природы. В то время как феноменологическое восприятие может, с должными ограничениями, претендовать на абсолютную несомненность, это не распространяется, конечно, как мы видели ранее, на эти новые формы феноменологического опыта. Но опыт есть опыт, как таковой он обладает собственной ценностью.

Если мы предположим, что подобные операции можно выполнить и в случае с ожиданием, то станет уже [вполне] очевидным, что феноменологический опыт не привязан к обособленным cogitationes, являющимся актуальностями, на которые теперь обращено внимание, а[473] простирается на весь поток сознания как единственную взаимосвязь времени, которая, правда, не попадает в каждом конкретном случае во всей своей длине и ширине" в [полосу] света созерцания (in das Licht der Anschauung).

Или же так: если мы остаемся в [режиме] феноменологической редукции, то в ней перед нами предстает бесконечное единство сознания, или, если воспользоваться удачным образом, бесконечно единообразный поток сознания. Все снова и снова можем мы практиковаться в феноменологически — опытном сознании (phanomeno- logische Erfahrung iiben), все снова и снова можем мы делать [нашим] объектом, в модусе воспоминающего вновь — сознания, ранее имевшуюся cogitatio, все снова и снова можем вводить в поле созерцающего и мнящего зрения ее временной фон, на который ранее внимание обращалось [лишь] отчасти или не обращалось вовсе, можем вникать во взаимосвязи одновременности или прослеживать взаимосвязи сукцессии, и можем видеть, как в единстве временного сознания взаимосвязаны феномены, как они составляют непрерывное одно, один поток. Правда, ретенции и при — поминания часто неясны и неопределенны, и в первую очередь это относится к припоминаемым фонам феноменов. Но там, где воспоминание неясно, «оно» может сделаться ясным, за первым [воспоминанием] может последовать второе, более полное, ясное воспоминание, можно удачно собрать разрозненные, невзаимосвязанные воспоминания, пробудив в непрерывно наслаивающиеся друг на друга ясные воспоминания, в единство ясного воспоминания и таким образом увеличить потенциал опыта [вообще] и ценность каждого в отдельности опытного акта. За опытными актами следуют части опыта, верно выражающие их и наслаивающиеся друг на друга. Следовательно, поток сознания становится в феноменологической чистоте своеобразным полем опыта, становится областью познания.

Однако, до сих пор рассуждая, мы пользовались искусственным ограничением, которое мы должны отложить в сторону. Сказанное нами приобретает свою особую ценность, да и вообще свою значимость лишь тогда, когда мы вначале берем поток сознания таким, каким он представляется нам с первой естественной рефлексии, и лишь затем практикуем феноменологическую редукцию. Мы исходили из уже феноменологического рассматривания или из нескольких актов подобного рассматривания, а потом практиковали ретенцию, при — поминание, ожидание и т. п. Однако это всегонавсего случаи искусственных исключений. Возьмем поток сознания таким, каков он есть, т. е. в естественной установке, раз уж мы в ней находимся, мы бросим взгляд на Я-переживания и выполним на них и в них феноменологическую редукцию: на восприятиях, ретенциях, воспоминаниях, ожиданиях, на всех внутренних и внешних опытных актах, благодаря которым мы приводим к естественно — наглядной данности как внешнюю природу, так и собственные переживания, феномены психической природы.