Оказавшись в центре внимания, чувствуя на себе пронзительный взгляд Много Знающего, Поздняя Луна стушевался. Его смутили слова знахаря. Он отступил на шаг, потеснив спиной Ракушку:
— Ну... ну... Много Знающий... я... Мы, конечно, тащили корягу. Мы ее катили... Тяжелая, потому что. Значит... — Тут он вскрикнул с обидой в голосе. — Поздняя Луна не слабее знахаря! Много Знающий сам пыхтел, точно разжиревший барсук.
Юноша шмыгнул носом:
— …Но только... Тащили-то мы — это верно. Но тащили когда… Тащили, как стало меркнуть пламя большого костра. Все уже собрались в стойбище. Тогда и тащили... Катили значит. И при чем я? Много Знающий подошел и говорит: «Потащили вот ту корягу». Ну мы и поволокли. — Он вздохнул. — А до этого я знахаря в глаза не видел. Может он за кустами был, что ли. Ну не видал я его. Пусть меня, если я вру, сожрут духи болезней! Вот... все! — высказавшись, он победоносно посмотрел назад, где притаилась его молоденькая подруга.
С этого момента племя ополчилось на Много Знающего. Общее подозрение, наконец, отыскало цель. Оно обернулось уверенностью, поколебать которую не смогли бы ни Расщепленный Кедр, ни Шиш, ни Живущий За Рекой Сим, будь он жив.
Вслед за общим страхом всегда приходит фанатизм.
Знахарь отходил спиной к лесу. Растерянность и бешенство попеременно овладевали им. С того момента как Шиш застал его и Пхана за кражей мяса и Пхан едва не раздробил череп Шишу, с того самого дня знахарь не единожды думал о возмездии. Этот час пришел! Много Знающий ощутил насколько он сдал, насколько ослабел его несгибаемый прежде дух. Кто он теперь? Ничто — перед взбесившейся толпой, которая называлась племенем. Да. Разношерстная куча людей может раздавить его… его, кому она — эта толпа — подчинялась много лун, не прекословя ни в чем; по одному сигналу которого охотники шли под когти могучего зверя, рискуя жизнью; кому стойбище уступало лучшие части освежеванной туши и от которого, случалось принимало ругань и оплеухи без попытки дать сдачи. И вот оно осудила его. Оно вознамерилась его изгнать. Дух Много Знающего был сломлен. Он принял необратимость перемен и примирился. Однако подступившая к сердцу горечь требовала исхода.
Коротким жестом истребитель кабанов отодвинул с дороги Позднюю Луну. Тот отступил излишне торопливо; заостренный на конце подбородок его задрожал, а вогнутое лицо, придававшее Поздней Луне плачущее выражение, окончательно скисло.
На секунду гнев толпы остыл.
Раздосадованный возникшим молчанием Расщепленный Кедр буквально взревел:
— Почему знахарь покушался на жизнь увечной старухи? Какой злой дух вселился в него? Он забыл, что человеческая жизнь — табу?!
Подозреваемый ответил не вмиг. Едкие, процеженные сквозь зубы слова полетели в толпу, как потревоженные шершни:
— Через пару лун вы пожалеете о своей глупости. Вы доверились пришельцам. — В ярости он упустил из виду, что из чужаков осталась одна Длинноногая. — Пришельцы навлекут на племя множество новых бед, даже будучи мертвыми. Ибо коварный дух Длинноногих будет вечно искать себе пристанища и, не находя, будет вредить нашим детям. Посмотрите на Шиша и Тонкое Дерево! Они оглохли и ослепли от близости Длинноногой...
Знахарь, швырнул копье на землю. Толпа ахнула — знахарь поддал древко ногой.
— Я хотел обезопасить племя... — В воздух взметнулась дубина Шиша. Не следи Много Знающий за толпой, сучковатая палка угодила бы ему в лоб.
Такой поступок обычно уравновешенного охотника вызвал оторопь у людей: когда имеется язык, незачем пускать в ход оружие. Провинившийся вправе оправдываться, незачем затыкать ему рот. То, что дозволено племени, осуждается в отдельно взятом человеке. Будто убийство по приговору толпы — не преступление вовсе, так как, в этом случае, ответственность делится на всех, и никто конкретно не чувствует себя повинным в умерщвлении собрата. Шиш знал не хуже других, что поспешная расправа ему не к лицу; руки мужчины не должны опережать его речь. Осознав промах, он крякнул, и обратился к толпе:
— Много Знающий мстит. Он клевещет на меня, на Тонкое Дерево, на Длинноногую. Он лжет, чтобы люди забыли о его собственном преступлении...
Охотника била дрожь:
— «Знахарь» воровал мясо, утверждая, что такой жертвы требуют болотные духи. — Он ткнул пальцем в сторону знахаря. — Много Знающий и теперь пытается обмануть вас. Болотные духи не нуждаются в мясе... Шиш покончил с чудовищем. Шиш требует изгнания лжеца и убийцы. Много Знающий обязан уйти, ибо он нарушил запрет.
— Шиш также нарушил табу, — ощерился обвиняемый. — Пхан наложил запрет на болото, но Шиш с Тонким Деревом пошли туда. Что происходит? Сегодня под влиянием Шиша и Длинноногой, запреты нарушает даже такой щенок как Тонкое Дерево. Завтра же всякий сопляк может решить, что обычаи для кого угодно, но не для него.
Много Знающий набрал полную грудь воздуха и выкликнул с тоской, перекрывая поднявшийся на поляне гвалт:
— Напрасно радуетесь победе над чудовищем!.. Напрасно Шиш задирает нос!.. Если чудовище не притворяется и действительно издохло, все равно злой дух его по-прежнему прячется в болотной жиже. Дух зла не убит. Соприкоснувшись, с ним, охотник заразился злом. Истинно говорю вам: бойтесь того, кто соприкасался с нечистью!
И Много Знающий ушел.
Он уходил неровными шагами, словно взгляды остающихся толкали его в спину. У поворота в лес знахарь вздрогнул и обернулся в момент, когда крупная зеленая муха прожужжала у его виска. Однако тут же устыдился своего испуга, пошел увереннее, чтобы через минуту исчезнуть в зарослях.
* * *
Поздняя Луна ступал след в след за Тонким Деревом.
С утра молодые охотники сделали порядочный крюк в надежде напасть на свежую кабанью тропу.
Цепочку отпечатков четырехпалых ног, попавшую им в самом начале, Тонкое Дерево оставил без внимания, бросив на ходу: «Старик». Матерый кабан прошел от камышей в сторону поросшей осинником ложбины, на дне которой чернели ямы до половины заполненные водой и соленой грязью. Местами секач терся о деревья, роняя у комлей жесткую шерсть: Солидный вес кабана не прельщал Тонкое Дерево: волокнистое мясо старого вожака отдавало мочой, длинные, острее клыки, толстая шкура и неимоверная мощь зверя делали его трудной добычей. Честно говоря, юноша предпочитал годовалых свинок. Как раз таких, какие имелись в большом стаде именно в эту пору. Поздняя Луна был солидарен с ним: молодняк легко поддавался панике, и всегда можно было завладеть отбившимся от стада сосунком.
Вскоре, им подвернулась подходящая группа животных. Стадо только что покинуло ложбину. Тонкое Дерево мог поклясться, что два десятка свиней и поросят, не считая тройки кабанов, еще не достигли ельника, где преследовать зверей не имело смысла. Итак, добыча находилась рядом. Следовало опередить животных, перекрыв им путь к большому лесу.
Замысел понравился Поздней Луне. Это здорово, если удастся загнать свиней к провалу. Там стены так круты, что, падая в провал, свиньи наверняка переломают себе ноги. Да, Тонкое Дерево хитер. Не зря его опекает Шиш.
Судя по отпечаткам ног, охота могла получиться большой, будь охотники многочисленней. Однако все мужчины во главе с Расщепленным Кедром и Шишом рано утром отправились в горы, чтобы пополнить запас кремней и присмотреть новые участки для охоты, так как на прежних зверь нуждался в отдыхе. Люди Камня ходили в глубь гор и прежде; но большую часть сведений про богатые угодья унес с собой Много Знающий.
Через заросли ежевики юноши еле продрались. Кусты разрослись густо, были мохнатыми от шипов и щетинок; их колючие стебли обжигали ноги. Поздняя Луна шипел, плетясь вслед за рослым приятелем. Он начал жалеть, что увязался за Тонким Деревом. Куда лучше сидеть в стойбище и смотреть, как Ракушка растирает меж двух плоских камней луковички саранки.
Поздняя Луна расстроился бы сильней, заметь свежую проплешину на сосне. Освежеванная заболонь увлажнилась соком; капли сосновой крови отдавали смолой и скипидаром. Ниже и над проплешиной на пластинках коры виднелись глубокие борозды. Они начинались высоко от земли, куда Поздняя Луна не смог бы дотянуться рукой, даже встав на цыпочки. Однако юноша миновал сосну, занятый тем, что слизывал кровь с оцарапанной ладони. От встречи с ежевичником пострадали не только его руки, досталось и икрам ног. Слизать кровь с ноги Поздняя Луна, разумеется, не мог, иначе проделал бы это с полным удовольствием. Может, подобная процедура прекратила бы зуд в поцарапанных местах...
