-Мне жаль, парни, но вам сегодня сильно не повезло. .
Двери всех камер вдруг распахнулись, и на застывших от удивления Псов набросились не только алданцы, но и избавленные от оков узники. Они были готовы разорвать особый отряд на мелкие кусочки, и люди Яромира даже затерялись среди озлобленных мстителей. Но вскоре Псы опомнились от первого потрясения и подтвердили свою славу опытных и умелых бойцов. В полутемном подвале становилось слишком жарко.
Скрещивая клинок с сыплющим проклятия Псом, Римар подумал, что сдержать обещание, данное ими Конраду фон Левенхайду будет ох как непросто. Его противник не пропускал ни одного удара, и какое-то время Римар был вынужден просто защищаться. Короткий меч противника все время пытался прорвать его оборону, но пока только царапал по кольчуге, надеть которые заставил всех Яр. Боец особого отряда уже поверил, что его победа это дело времени, и перехватив рукоять клинка обеими руками, нацелился в шею, единственное открытое место. Однако Римар быстро метнулся в сторону, уходя из-под удара, и тут же нанес удар сам, вогнав острие клинка прямо в сердце. Похоже, он первым открыл кровавый счет, но теперь это не имело значения. Вокруг все старались прикончить друг друга.
Одержав нелегкую победу, Римар увидел Важека, загнанного в угол сразу двумя громилами. Здоровый, как бык, его противник замахнулся мечом, явно стараясь снести парнишке голову, но Важек неожиданно быстро присел и молниеносным движением подрезал ему ноги. Сделав еще шаг, Пес пошатнулся, и маленький гвардеец, не теряя времени, прикончил его ударом в живот. Расправившись с ним, Важек тут же нарвался на его товарища.
Римар бегом поспешил к нему, но не успел он придти на помощь другу, как Лана набросилась на второго Пса, словно дикая кошка. Парень едва ли не со смехом повернулся к маленькой дикарке, но уже через миг пожалел, что не принял ее всерьез. Быстрая и ловкая, маленькая вампирша в боевой раскраске жалила его шпагой, словно оса. Убедившись, что ни ей, ни Важеку теперь ни что не угрожает, Римар снова кинулся в самую гущу боя.
Сам командир Псов дрался с Яромиром. Он безошибочно определил среди нападающих по крайней мере пару вервольфов и ясно слышал алданский выговор. Правда, его противник был человеком, но, кажется, не менее опасным, чем нелюди. Парень знал немало хитрых приемов, зеленые глаза блестели от азарта, и каждый его удар приближал неминуемый конец для соперника.
В узком коридоре в ход пошли ножи, бывшие узники пытались задушить Псов голыми руками. Уже было ясно, на чьей стороне победа, и только Яромир и Бруно не желали складывать оружие. . Наконец Римар не выдержал:
-Яр, хватит уже. . Сейчас сюда вся Инквизиция сбежится, пока вы выясняете, кто из вас лучше владеет клинком!
-Твоя правда, -Яромир неожиданно сделал ложный выпад и приставил левой рукой кинжал к горлу противника. -Сдавайся, и будешь жить!
Бруно обреченно кивнул, скрипя зубами от злости. Окинув взглядом картину побоища, Яромир строго приказал никого не убивать. У одетого в лохмотья бывшего узника Борислав с трудом выкрутил из пальцев заточенную ложку,которую тот собирался воткнуть в горло одному из Псов. Терн опустил занесенный для удара меч и разочарованно дал своей несостоявшейся жертве ногой под зад. Нисколько не обидевшись, неудачник поспешно отполз от него как можно дальше. Лана тревожно изучала небольшую царапину на руке Важека. Ее испуганный вид был так забавен, что Важек не отказал себе в удовольствии немного постонать и даже сделал вид, что теряет сознание. Девушка быстро подхватила его на руки, и парень с удивлением понял, что нежное создание не уступает ему в силе.
Командир Псов угрюмо взглянул на Яра:
-Вы верно сюда за нелюдем явились, только запоздали маленько. Ему совсем недолго осталось, ваш приятель подыхает, зря старались!
Яромир неожиданно сильно ударил его в лицо:
-Молись всем святым, чтобы это было не так!А то плевать я хотел на графа Левенхайда, зарежу вас всех, как свиней, тебя первого!
Он изо всех сил рванулся к камере, в которой оставил Лизу, и остальные поспешили за ним.
Вернувшийся с допроса Клаус выглядел жалко. Притащившие его стражники бросили свою ношу на солому, не забыв надеть цепь на распухшие ноги, и захлопнули дверь. Рюди-
гер с тревогой посмотрел на стонущего от нестерпимой боли студента и протянул ему кувшин с водой. Но парень отрицательно помотал головой. Выдернутые из суставов руки не слушались. Тогда дотянувшись до соседа, насколько позволяла цепь, вампир попытался напоить его. Сделав несколько глотков, тот слабо улыбнулся:
-Спасибо, теперь полегче. .
-Ты не признался?
-Пока нет, хотя не знаю, сколько еще смогу продержаться!На дыбе поверишь всему, что про тебя рассказывают...
Клауса на несколько дней оставили в покое, вампир возился с ним, словно нянька. Ведь после камеры пыток любое движение причиняло парню острую боль. Его сосед, напротив, совсем оправился от ожогов, что вызывало острую зависть студента. . Епископ нашел только один способ, которым можно было причинить упрямому алданцу нешуточные страдания, и с успехом им пользовался, пока погода позволяла. Рюдигер побывал на крыше еще два раза, но еще был способен залечивать раны и ожоги, назло своим мучителям. После этих изощренных пыток его терзал голод, он прекрасно понимал, что его тело скоро перестанет восстанавливаться само, и тогда. . Но об этом он старался не думать.
Уже было заметно, что пребывание в тюрьме отразилось на нем не самым лучшим образом. На здешнем голодном пайке барон заметно похудел, потрепанная одежда болталась на нем, как на огородном пугале, лицо сделалось еще более узким и бледным, и только глаза обжигали яростным синим огнем. Грубые шутки и оскорбительные ругательства охранников он обычно выслушивал с высокомерным равнодушием, но сегодня выдержка ему изменила. Красивое лицо исказилось от гнева, он быстро вскочил на ноги и ловко запустил оловянной тарелкой в охранника, обозвавшего его упырем и сатанинским отродьем. От меткого удара прямо в лоб тот чуть не потерял равновесие и поспешно скрылся за дверью. Эта чуть ли не детская выходка улучшила их настроение, и Рюдигер долго развлекал Клауса рассказами о службе в королевской гвардии и славном городе Темнолесье. . Все время своего заключения он запрещал себе думать о прошлой жизни.
Слишком уж отличались воспоминания о счастливых днях от окружающего кошмара. Поэтому, когда разговор коснулся семьи и друзей, он вдруг замолчал на полуслове, не желая верить, что все, кого он любил и берег больше жизни, останутся только в воспоминаниях.
Студент, в свою очередь, не жалея красок, расписывал свою учебу в местном университете, которая по его словам состояла больше не из усердных занятий, а из веселых пирушек с друзьями, различных, порой довольно жестоких шуток и проказ. . Но рассказывая о матушке и сестре, он еле удержался от слез. Кто знает, вернется ли он к ним когда-нибудь.
Молодые люди неожиданно поняли, что стали друзьями. Рюдигер привык к насмешливой манере разговора студента и его ехидным шуточкам. Он уже понял, что парень просто старается не показывать свой страх перед допросами. Клаус уже совершенно не обращал внимания на острые зубы приятеля и горящие в темноте глаза. Более того, когда однажды утром, проснувшись, он увидел, что вампир снова исчез из камеры, студент испытал настоящее горе. Он весь день строил догадки одна страшнее другой.
Но к вечеру почему-то мокрые и злые стражники внесли в камеру полуживого вампира. Они быстро, без обычных своих шуточек оставили их, громко хлопнув дверью.
Рюдигер не шевелился и не стонал до самой ночи, и Клаус уже решил, что он умер. Но вот тихонько брякнули цепи, сверкнули в полумраке глаза, и студент с облегчением вздохнул. Слава Богу, он не останется здесь один.
Оказывается, его товарища по несчастью еще раз подвергли жестокой пытке палящим летним солнцем. Когда же четверо стражников пришли снять с крыши порядком обгоревшего вампира, то неожиданно поднялся сильный, почти ураганный ветер, небо затянуло тучами, и началась гроза. Крупные капли дождя заколотили по крыше, вскоре превратившись в настоящие потоки. Один из поднявшихся на крышу стражников потерял равновесие от сильного порыва ветра, поскользнулся на мокрой крыше и скатился вниз, разбившись насмерть. Второй застыл на месте от ужаса, не сводя глаз с того места, где только что стоял его товарищ. Не успел он сделать и шага, как вдруг что-то ярко сверкнуло, небо сотряс страшный грохот, и бедняга упал, его поразила молния. Двое оставшихся спешно вернулись назад и переждали буйство стихии на чердаке.
