— Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы быть Вашим соперником, а защитником, о чем я сообщил царице и получил от нее повеление не выступать в Вашу защиту. Убейте меня, если я говорю неправду!

Прямота и, смелость Юрия убедили Сослана в том, что русский князь говорил правду и что с ним надо искать мира, а не ссоры.

— Единственная защита, в которой я нуждаюсь, — тихо ответил Сослан, — это защита от посягательств на руку и сердце царицы. Когда я возвращусь из Палестины, враги мои умолкнут, а я получу то, что принадлежит мне по праву. Пусть с Вами, князь, не случится никакого зла и Вы не будете изменником ни мне, ни царице!

— Выслушайте мой совет, — живо откликнулся Юрий, — никогда я не видел человека, кому бы царский венец соответствовал в такой мере, как Вам. Надобно искать мудрого выхода, чтобы помочь Вашему горю. Не лучше ли сделать так, чтобы Ваши враги не искали новых женихов для царицы и не замышляли против Вас ничего плохого? Надо притупить их злобу, чтобы они забыли про Вас. Надо оставить возле царицы человека верного, который отвел бы их внимание в сторону, дал бы Вам возможность совершить свое дело и вернуться обратно. Кругом расставлены сети, и Вам не обойтись без помощи друга.

Предложение Юрия понравилось Сослану своей искренностью и дальновидностью, и он уже спокойно и доверчиво ответил ему:

— Никогда не откажусь от помощи друга. Да ниспошлет Вам господь мудрость успокоить наших врагов и предохранить царицу от новых испытаний. Клянусь своей честью, что врата нашего отечества всегда будут открыты для Вас и Вы будете иметь во мне крепкую защиту!

Они протянули руки друг другу и, к общему удивлению, мирно разошлись в разные стороны. Давид Сослан вышел. Царица, ссылаясь на усталость, тоже вскоре покинула собрание и удалилась вместе с Гагели.

Абуласан с Микелем обменялись многозначительными взглядами.

— Не говорил ли я, что наш мятежник, как лев, будет биться и завоюет полмира, лишь бы добиться победы, — с досадой сказал Абуласан. Но Микель и на этот раз не был с ним согласен.

— Полмира для Иверии не так плохо, — ответил он, — а если он привезет древо креста, то еще лучше. Ты слыхал, что царевич едет в Константинополь? Посмотрим, что сделает Исаак.

Абуласан промолчал, утаив от Микеля, что их доверенные лица уже прибыли в Константинополь и он получил от них известие. Он был иного мнения о выкупе древа креста, так как это событие, по его мнению, могло пойти на пользу только царице и Сослану, а вовсе не его единомышленникам, именитым князьям, которые отличались вольнодумством и поддерживали связи с тайными сектами — последователями Горного Старца. Абуласан был осведомлен об их деятельности в Ливанских горах и о том, что их услугами широко пользовались для истребления виднейших вождей на Востоке. Поэтому он не стал спорить с патриархом, решив действовать осторожно и собственными средствами.

Между тем Юрий после ухода царицы впал в унылое состояние и долго сидел за столом в оцепенении, чуждаясь всяких развлечений. Любовь и тоска жгли его сердце. В глазах стоял образ царевича, который рано или поздно должен был вернуться к своей возлюбленной, а в памяти неотступно звучали слова Тамары: «Знайте, князь, что я связана вечной клятвой, не питайте никакой надежды».

Давид Сослан покидал Иверию в необычайное время. Крестовые походы потрясли до основания всю Европу и Азию. Несметные полчища народа двигались с Запада на Восток, ища спасения от разразившихся бедствий.

Самые разнообразные мотивы руководили этой массой людей, бежавшей от разорения и обнищания в Палестину. Наряду с религиозными идеями «освобождения гроба господня» и помощи христианам, страдавшим от ига неверных, огромную роль в этом массовом всемирном движении играло также неудержимое стремление выбитых из жизни людей к легкой наживе. Восток рисовался в самом фантастическом освещении — страной сказочных чудес и неисчислимых сокровищ, где рыцарей ждала неслыханная добыча, а простых людей — освобождение от неволи, дарование земель, разных льгот и преимуществ. Общий воинственный дух усиливался от того, что в Европе рушился старый порядок, феодальная система была обречена на гибель, и не только низшие круги, но и военные уже не могли найти себе средств к существованию. Между тем прибрежные города Сирии и Палестины являлись центрами, где протекала мировая торговля, в которой принимали одинаковое участие как франкские рыцари, так и народы Индии и Китая. Это обстоятельство придало всему движению крестоносцев завоевательный характер. Стремясь завладеть опорными пунктами, где сосредотачивались все товары и богатства, участники крестовых походов уже забывали об истинной цели своего путешествия в Палестину и не только не освобождали местных христиан, но и сами становились их поработителями.

Начинался третий крестовый поход, в котором должны были принять участие все лучшие полководцы Европы и самые сильные многочисленные армии, какие когда-либо видела Азия. Известие о взятии Иерусалима и разгроме христиан при Тивериаде знаменитым султаном Саладином поразило всю Европу. По мнению того века, благоденствие христианского мира было тесно связано с сохранением Иерусалима, и победы Саладина, поставившего себе целью изгнать христиан из Палестины и утвердить там торжество ислама, заставили весь Запад подняться на борьбу с новым завоевателем Востока.

Впервые за всю долголетнюю историю объединились и примирились всегда враждовавшие между собой короли французский и английский. Филипп-Август и Ричард Львиное Сердце, и дали клятву подвизаться совместно для одного общего дела — отражения мусульманских полчищ, собранных под знаменем Саладина. Оба короля были молоды, пылки и храбры, одинаково честолюбивы; они собрали огромные армии, флот и двинулись морем в Палестину. К ним примкнули ломбардцы, генуэзцы, норманны, и весь этот несметный человеческий поток устремился к Константинополю, чтобы через Малую Азию сухим путем переправиться в Палестину.

Греки были до крайности раздражены и стеснены проходившими через их владения армиями крестоносцев, чинили им всякие препятствия и наносили такой большой урон войскам, что многие из королей обращались с просьбой к Римскому папе объявить крестовый поход против греков.

В такой сложной и странной обстановке, когда западные христиане объявили Саладину борьбу не на жизнь, а на смерть, а восточные, в лице греков, проклинали и ненавидели их — начинался третий крестовый поход, ознаменовавшийся важными событиями, мощным движением народов и грандиозными битвами.

В нем участвовало столько народов, армий, рыцарей и полководцев, что Саладин был охвачен тревогой и с напряженным волнением ждал начала великих битв, которые должны были решить судьбу ислама на Востоке.

И вот в это удивительное время, запечатленное как чрезмерными подвигами, так и страданиями, превышающими человеческое воображение, Давид Сослан отплывал от родных берегов, направляясь со своей небольшой, но верной свитой в Константинополь. С ним ехал Гагели, имевший большой опыт в путешествиях, оруженосец Мелхиседек и двое слуг, на обязанности которых лежало, прежде всего, хранение золота и драгоценностей, вверенных им царицей, и наблюдение за всеми лазутчиками и грабителями, которые могли окружить царевича в пути и отобрать сокровища, которые он вез Саладину.

Тамара преднамеренно снарядила скромное на вид посольство, чтобы не привлекать к нему внимание и не вызывать ни в ком зависти, но зато снабдила Сослана чрезвычайными полномочиями и личным письмом к султану. Она хотела, чтоб он смело действовал от имени иверской царицы, скорей добился свидания с Саладином и начал переговоры о выкупе древа креста.

С великой скорбью, которая, казалось, не могла вместиться в человеческой душе, простился Сослан с Тамарой, прося извещать его о всех переменах при дворе и немедленно вызвать обратно, если она подвергнется преследованию Абуласана и его приверженцев. Тамара же сохраняла бодрость духа.