Мы приподняли подушки и расположились рядышком, пока Диц читал письма и просматривал карточки.

— Что ты думаешь? — спросила я.

— Думаю, что Аутвейт — хорошая тема. Кажется подходящим объектом для разработки, чтобы найти другого кандидата и, в любом случае, отвлечь внимание от Джека.

— Лонни сказал то же смое. Улики выглядят убедительно, но они все косвенные. Лонни надеется, что мы найдем кого-нибудь еще, чтобы показать пальцем. Думаю, он предпочитает Донована или Беннета.

— Чем больше, тем лучше. Если копы думают, что мотивом Джека была доля Гая в наследстве, то у других двоих мог быть тот же самый мотив. Для любого из них было бы так же просто проникнуть в комнату Гая.

Он перебирал карточки. Вытащил одну.

— А это что значит? О каком мошенничестве ты пишешь?

Я взяла карточку и изучила ее. Надпись гласила: «У вдовы выудили последние сбережения».

— О. Я не уверена. Я записывала все, что могла вспомнить из моей первой беседы с Донованом. Он рассказывал о переделках, в которые Гай попадал в юные годы. Большинство были мелкими актами вандализма и угоном машин, чтобы покататься, но еще он был вовлечен в какое-то надувательство. Я тогда не спрашивала, потому что только начинала поиски и думала только о том, как его найти. Меня не интересовало, что он натворил, если это не относилось к делу.

— Может быть стоит как следует присмотреться к его прошлому. Люди знали, что он вернулся. Возможно, кто-то решил свести счеты.

— Мне это тоже приходило в голову. Почему бы еще Марк Аутвейт проинформировал газету? Еще я подумывала, не написал ли письма один из братьев Гая.

— Почему?

— Чтобы изобразить, что у него были враги, кто-то кроме родственников, кто хотел бы его смерти. Кстати, Бадер хранил папку с газетными вырезками, описывающими эскапады Гая.

Диц повернулся и посмотрел на меня.

— Что-нибудь интересное?

— Ну, ничего сходу не припомню. Они у меня в офисе, если хочешь посмотреть. Кристи разрешила мне забрать, когда я была у них в доме.

— Давай это сделаем. Это хорошо. Может помочь выработать другую версию.

Он вернулся к письмам, внимательно их изучая.

— Как насчет третьего? Что в письме, которое получил Гай?

— Понятия не имею. Лейтенант Бовер не хотела говорить, и я ничего не смогла из нее вытянуть. Но готова поспорить, что его написал тот же человек.

— Наверное, полицейские эксперты работают, сравнивая письма.

— Может быть. А может, их не интересует Макс Аутвейт, потому что Джек арестован. Если они убеждены, что он подходит, зачем волноваться из-за кого-то еще?

— Тебе нужна помощь в черной работе?

— Очень.

Я высадила Дица у библиотеки и отправилась в Малек Констракшн. Я не собиралась потратить много времени, но, въехав на стоянку, я заметила Донована, садящегося в грузовик. Я окликнула его и помахала, поставив машину неподалеку. Он подождал, пока я подойду и опустил стекло.

Лицо Донована сморщилось в улыбке, но глаз не было видно за темными очками.

— Как дела? — спросил он, и сдвинул очки вверх.

— Нормально. Вижу, вы собрались уезжать. Вы надолго? У меня есть несколько вопросов.

— У меня есть дела в карьере. Это займет около часа, если хотите составить мне компанию.

Я быстро подумала и ответила: — Могу.

Он убрал каску с пассажирского сидения, положил ее на пол и открыл дверцу. Я села.

На нем были джинсы и джинсовый жилет поверх голубой в клеточку спортивной рубашки с закатанными рукавами. На ногах были рабочие ботинки, с подошвами, похожими на шины.

— Где находится карьер?

— Наверху, у перевала.

Он включил зажигание и выехал со стоянки.

— Что слышно от Джека?

— Я с ним не говорила, но Лонни Кингман должен был с ним встретиться. Вы говорили с Кристи?

— Я приезжал пообедать. Наверное, я приехал минут через десять после вашего отъезда.

Я понятия не имел, что происходит. Как все выглядит сейчас?

— Трудно сказать. Лонни разрабатывает стратегию. Я, наверное, позже поеду в загородный клуб, поговорить с его членами, которые были там во вторник. Мне бы хотелось найти кого-то, кто подтвердил бы присутствие Джека там между 21.30 и 23.30.

— Не должно быть сложно.

— Вы бы удивились.

Когда дело касается поездок в грузовиках, я веду себя как младенец. Еще до того, как мы выехали на дорогу, ведущую к перевалу, я почувствовала, как напряжение спадает. Есть что-то убаюкивающее в дорожном путешествии. В грузовичке Донована комбинация тихого гудения и мягкого покачивания почти усыпила меня.

Я устала думать об убийстве, хотя в конце концов мне придется о нем заговорить. Пока что я расспрашивала Донована о бизнесе и получала большое удовольствие от длины его ответов.

Он вел машину одной рукой, жестикулируя другой.

— Мы перерабатываем использованные материалы, дробим цемент и асфальт. У нас есть место в Колгейте, где мы их храним, и есть маленький заводик, ну, у нас два маленьких заводика, один в Монтерее и один в Стоктоне. Я думаю, мы одни из первых, кто начал этим заниматься. Мы можем получать материалы для строительства дорог, которые удовлетворяют всем нормам. Перевозка материалов сюда стоит больше, чем сами материалы, так что мы выигрываем за счет перевозок.

Он продолжал в том же духе, пока я лениво раздумывала, есть ли смысл проверять платежеспособность компании. Когда я снова вслушалась, он говорил:

— Сейчас мы производим примерно одинаковое количество в каменоломне и в песчаном и гравийном карьере. Большая часть песка и гравия идет на производство асфальта. Мы ближайший асфальтовый завод к Санта-Терезе. У нас был завод в Санта-Терезе, куда мы свозили песок и гравий и жидкий асфальт и делали его там, но оказалось более экономным делать его здесь и отвозить в Санта-Терезу. Я, наверное, единственный человек, который слагает оды асфальту и цементу.

Вы хотели поговорить о Джеке.

— Я бы лучше поговорила о Гае.

— Ну, я могу сказать, что Джек его не убивал, потому что в этом нет никакого смысла. Первые, на кого копы должны были посмотреть — это мы трое. Удивительно, что не подозревают меня и Беннета.

— Наверное, подозревают, хотя улики, кажется, указывают на Джека.

Я рассказала ему о кроссовках и бейсбольной бите.

— Вы не знаете, где был в ту ночь «Харли-Дэвидсон»?

— Думаю, что дома, в гараже. Это дитя Джека, не мое. У меня не было возможности увидеть его в ту ночь. Я был наверху, смотрел телевизор.

Мы поднимались к перевалу по извилистой дороге, окаймленной зарослями чапарраля. Воздух был неподвижен, лежал между горами в тишине горячего солнца. Кусты были сухими, как трут. Сейчас не было ни ветерка, но ближе к вечеру теплый воздух начнет опускаться, и ветер задует вниз. Относительная влажность уменьшится. Ветер, проскальзывая по каньонам, начнет набирать скорость. В любой момент пламя от туристического костра, горящей сигареты или неосторожной искры может разгореться за минуты до большого пожара. Большие пожары обычно происходят в августе и сентябре, однако, в последнее время погода была капризной и непредсказуемой, и нельзя было вычислить, к чему она придет.

Под нами и вдалеке Тихий океан протянулся до горизонта в голубом тумане. Было видно, как береговая линия поворачивает к северу.

Донован говорил:

— Я не видел Джека в тот вечер после того, как он уехал в клуб, так что не могу помочь с этим. Кроме его местопребывания, я не знаю, что вас интересует.

— Мы можем или доказать, что Джек не делал этого, или найти кого-то другого, кто это сделал. Где был Беннет в тот вечер? Может он отчитаться за это время?

— Вы лучше спросите у него. Я только знаю, что его не было дома. Он не возвращался допоздна.

— В первый раз, когда мы встретились, вы говорили, что у Джека были проблемы с законом.