— Забудьте о залоге. Если его обвиняют в убийстве, под залог не выпустят. Ему нужен хороший адвокат по уголовным делам, и чем скорее, тем лучше.

— Я не знаю никаких адвокатов, кроме Таши! — взвизгнула Кристи. — Что, я должна вытащить имя из шляпы?

— Подождите минутку, Кристи. Успокойтесь.

— Я не хочу успокаиваться. Я боюсь. Мне нужна помощь.

— Я знаю это. Я знаю. Просто подождите минутку. У меня есть идея. Тут рядом офис Лонни Кингмана. Хотите, я пойду посмотрю, на месте ли он? Вы не найдете никого лучше Лонни. Он чемпион.

Кристи немного помолчала.

— Хорошо, да. Я о нем слышала.

— Дайте мне несколько минут, и посмотрим, что можно сделать.

Я поймала секретаршу Лонни, Иду Рут, по дороге из кухни, с кофейником в руках. Я показала на дверь Лонни.

— Он там?

— Он завтракает. Разбирайся сама.

Я постучала в дверь, открыла ее и заглянула внутрь. Лонни сидел за столом с огромным пластиковым контейнером какого-то протеинового напитка, похожего на раствор мела.

Я видела пузыри сухого порошка, плавающего на поверхности и легкий намек на молочные усы на верхней губе Лонни. Из разных бутылочек он извлек кучку витаминов и минеральных добавок и поглощал их между глотками молочного напитка, такого густого, что это могло быть растаявшее мороженое. Одна из капсул была размером и цветом как топаз на вечернем кольце. Он проглотил ее, как будто показывал фокус.

Лонни больше похож на вышибалу, чем на адвоката. Он маленький и коренастый — 163 сантиметра ростом и 93 килограмма весом — весь из мускулов, накачанных за двадцать лет поднятия тяжестей. Его организм сжигает калории, как сумасшедший, и создает высокую энергию, вместе с температурой тела. Его манера говорить — стаккато и он вечно находится под влиянием кофе, беспокойства или недосыпа. Болтают, что он сидит на анаболиках, но я сомневаюсь. Он был таким все девять лет нашего знакомства, и я никогда не замечала, чтобы он проявлял гнев или агрессию, обычно вызываемые длительным употреблением стероидов.

Он женат на женщине, у которой черный пояс в карате, и она никогда не жаловалась по поводу его тестикул, уменьшившихся до размера изюмин, другой несчастливый эффект злоупотребления стероидами.

Его обычно лохматые волосы были подстрижены и приглажены. Рубашка обтягивала плечи и бицепсы. Не знаю, какой у него размер шеи, но он жаловался, что в галстуке чувствует, что его вот-вот повесят. Тот, который был на нем сейчас, был перекошен, воротник расстегнут, пиджак висел на вешалке, зацепленной за ручку шкафа. Рубашка была свеже-белой, но сильно помятой, и он закатал рукава.

Иногда Лонни носит жилет, чтобы прикрыть помятость, но не сегодня. Он проглотил последнюю из пригоршни пилюль и поднял руку, сигнализируя, что заметил меня. Допил свой протеиновый напиток и с удовлетворением помотал головой.

— Ух, хорошо.

— Ты сейчас занят?

— Вовсе нет. Заходи.

Я зашла в офис и закрыла за собой дверь.

— Мне только что позвонила Кристи Малек. Ты следишь за этой историей?

— Убийство? Кто же не следит? Садись, садись, садись. Мне не нужно в суд до двух. Что случилось?

— Арестовали Джека Малека, и ему нужно поговорить с адвокатом. Я обещала Кристи узнать, не заинтересует ли это тебя.

Я уселась в одно из черных кожаных кресел для клиентов.

— Когда его забрали?

— Пятнадцать или двадцать минут назад, я думаю.

Лонни начал закручивать крышечки на коллекции бутылочек на своем столе.

— В чем там дело? Просвети меня.

Я ввела его в курс дела, так сжато, как смогла. Это был наш первый разговор об убийстве, и мне хотелось, чтобы он понял как можно больше из такого краткого изложения. Пока я говорила, я заметила, что мотор Лонни включился и колеса завертелись. Я говорила:

— Последнее, что я слышала — от домработницы — Гай и Джек поссорились после обильных возлияний, и Джек отправился на вечеринку в загородный клуб.

Не знаю, как копы собираются его прищучить. По крайней мере, полдюжины человек должны были видеть его там.

Лонни посмотрел на часы и начал отворачивать рукава.

— Я заскочу в участок и посмотрю, что происходит. Надеюсь, у Джека хватит ума держать рот на замке, пока я не появлюсь.

Он встал и снял пиджак с вешалки. Надел его, застегнул воротничок и вернул галстук на место. Теперь он выглядел как адвокат, хотя и маленький и мясистый.

— Кстати, куда там Джек вписывается? Он старший, или младший?

— Младший. Старший — Донован. Он управляет компанией. Беннет — средний. Я бы не стала его исключать, если ты ищешь другого подозреваемого. Он больше всех подавал голос против того, чтобы делиться наследством с Гаем. Мне что-нибудь сделать до твоего возвращения?

— Скажи Кристи, что я с ней свяжусь, как только поговорю с Джеком. А пока поезжай в дом. Давай составим список свидетелей происходившего во вторник вечером. Копы нашли орудие убийства?

— Должны были найти. Я знаю, они провели тщательный поиск на всей территории, потому что это видела. И Кристи сказала, что они увезли кучу разных вещей.

— После разговора с Джеком я поговорю с копами и выясню, почему они его подозревают.

Будет хорошо иметь понятие, против чего мы выступаем.

— И я официально работаю?

Он посмотрел на часы.

— Давай.

— Обычные расценки?

— Конечно. Если только ты не захочешь работать бесплатно. Конечно, всегда возможно, что Джек меня не наймет.

— Не глупи. Парень в отчаянии.

Я поймала взгляд Лонни и отменила свое заявление.

— Ну, ты знаешь, что я имела в виду. Он нанимает тебя не потому, что он в отчаянии…

— Пошли отсюда, — сказал Лонни, улыбаясь.

С портфелем в руке я дошла до общественной стоянки и забрала машину. Мой настрой по отношению к Джеку Малеку уже претерпел изменение. Был Джек виновен или нет, Лонни найдет малейший кусочек оправдывающих доказательств и будет интриговать, планировать, маневрировать и выстраивать стратегию его защиты. Я не большая поклонница Джека, но, работая на Лонни, я должна буду ему помогать.

Подъезжая к дому Малеков, я с облегчением увидела, что дорога со всех сторон владения была практически пустой. Обочина была перепахана отпечатками колес, земля покрыта окурками, пустыми стаканчиками, скомканными салфетками и пустыми пластиковыми контейнерами. Площадка перед воротами выглядела покинутой, как будто бродячий цирк собрался и исчез на рассвете. Вся пресса последовала за патрульной машиной, увозящей Джека в тюрьму.

Для Джека это было началом процесса, во время которого он был сфотографирован, обыскан, оформлен, у него сняли отпечатки пальцев и поместили в камеру. Я сама прошла через этот процесс около года назад, и ощущение оскверненности до сих пор было ярким.

Само по себе заведение чистое и свежевыкрашенное, но все равно, ведомственное; дешевый линолеум и государственая мебель, сделанная, чтобы выдерживать большую нагрузку.

Во время общения со мной служащие тюрьмы были цивилизованными, приятными и деловыми, но я чувствовала себя униженной каждым аспектом процедуры, от сдачи личных вещей до последующего заключения в камеру с пьяными. Я до сих пор помню мускусный запах в воздухе, смешивающийся с ароматом несвежих матрасов, грязных подмышек и выдыхаемых паров бурбона. Насколько я знаю, Джека никогда раньше не арестовывали, и я подозревала, что он чувствует себя таким же деморализованным, какой была я.

Когда я подъехала к воротам, появился охранник, загораживая мне дорогу, пока я не назвала себя. Он сделал знак проезжать, и я въехала на территорию. Дом купался в солнечном свете, земля была в пятнах тени. Старые раскидистые дубы растянулись во все стороны, создавая подернутый дымкой ландшафт, как будто нарисованный акварелью. Зеленый и серый тона, казалось, переливались один в другой, с редким молодым деревцем, создававшим яркий контраст. Я увидела двух работающих садовников; одного — с феном для листьев, другого — с граблями. По звуку можно было предположить, что где-то пилили ветки. В воздухе пахло мульчей и эвкалиптами. Поисковой команды не было видно, как не было и полицейского у дверей. По всем признакам жизнь приходила в норму.