Так он всегда говорит, когда пробует кулинарное чудо.

Я тоже откусила кусочек и показала на кроссворд, над которым он работал.

— Как он продвигается? Ты никогда мне толком не рассказывал о своем бизнесе.

Генри был фанатиком кроссвордов, он выписывал «Нью-Йорк Таймс», чтобы разгадывать кроссворды каждый день, и заполнял их чернилами. Иногда, чтобы развлечься, он оставлял клеточки через одну пустыми, или заполнял сначала наружные края, двигаясь к центру по спирали. Кроссворды, которые он составлял, казались мне очень трудными, хотя он заявлял, что они легкие. Я наблюдала, как он создавал десятки, не понимая стратегии.

— Вообще-то, я усовершенствовал свою технику. Мой подход был бессистемным. Теперь я лучше организован. Этот маленький, всего пятнадцать на пятнадцать. Вот основа, которой я пользуюсь, — сказал он, показывая на шаблон с решеткой из черных квадратиков.

— Ты сам не придумываешь формат?

— Обычно нет. Я пользовался этим несколько раз, и он мне подходит. Они все симметричные, и, если заметишь, ни одна область не закрыта. Правила говорят, что черные квадраты не должны превышать одной шестой общего количества. Есть еще другие правила.

Например, нельзя использовать слова, в которых меньше трех букв. Хорошие кроссворды имеют тему, вокруг которой организованы ответы.

Я взяла один из справочников и повертела его в руках.

— Что это такое?

— В этой книге содержатся слова в алфавитном порядке, от трех до пятнадцати букв. А та — заключитель кроссвордов, в ней слова в сложном алфавитном порядке, до семи букв.

Я улыбнулась его энтузиазму.

— Как получилось, что ты этим занялся?

Он отмахнулся.

— Поразгадывай их достаточно и никуда не денешься. Ты должен будешь попробовать сам, просто чтобы посмотреть, как это. Существуют даже чемпионаты по кроссвордам, начались в 1980. Это надо видеть. Кроссворды спроецированы на экран. Настоящий волшебник может ответить на шестьдесят четыре вопроса за восемь минут.

— Тебе когда-нибудь хотелось поучаствовать?

Он помотал головой.

— Я слишком медленно соображаю и меня легко сбить с толку. Кроме того, это серьезный бизнес, как чемпионаты по бриджу.

Он поднял голову.

— Твой телефон звонит.

— Правда? Ты слышишь лучше меня.

Я выскочила из-за стола и помчалась к дому, подняв трубку одновременно с автоответчиком.

Дотянулась до кнопки отключения, когда мой голос закончил просьбу оставить сообщение.

— Алло, алло. Это я. Я дома.

— Эй, — сказал мягко мужской голос. — Это Гай. Надеюсь, вы не возражаете, что я звоню в выходной.

— Конечно, нет. Что случилось?

— Ничего особенного. Донован звонил мне в церковь. Я так понял, что вчера они втроем — он и Беннет с Джеком, устроили собрание. Он говорит, что они хотят, чтобы я приехал на несколько дней, и мы сможем поговорить насчет наследства.

Я почувствовала, как все мое тело застыло.

— Вот как. Интересно. Вы собираетесь это сделать?

— Думаю, что да. Может быть, но я не совсем уверен. У меня был долгий разговор с Питером и Винни. Питер думает, что настало время открыться для диалога. У него завтра молитвенное собрание в Санта-Терезе, так что все получается удачно. Они смогут подвезти меня, но он подумал, что лучше сначала поговорить с вами.

Я помолчала.

— Хотите правду?

— Ну конечно. Для этого я и позвонил.

— На вашем месте я бы этого не делала. Я там была вчера вечером, и все выглядит очень напряженным. Вы бы не захотели, чтобы это выплеснулось на вас.

— Как так?

— Чувства кипят, и ваше появление только сделает хуже.

— Это было моей первой реакцией, но потом я стал думать. Донован сам позвонил мне, я ему не звонил. Мне кажется, что если они втроем предлагают перемирие, я должен, по крайней мере, быть готов встретиться с ними на полпути. Хуже не будет.

Я подавила в себе желание наорать на него. Я знаю, что крик — это не самый удачный метод убеждения людей в твоей точке зрения. Я видела его братьев в деле, и Гаю было до них далеко. Я бы не доверилась этой троице ни при каких обстоятельствах. Учитывая эмоциональное состояние Гая, я понимала, почему он мог соблазниться, но он будет дураком, если пойдет в этот дом без консультанта.

— Может, это перемирие, а может и нет. Смерть Бадера принесла много разных вещей. Если вы пойдете неподготовленным, то примите на себя полный ушат дерьма. Вы окажетесь в кошмаре.

— Понимаю.

— Я так не думаю. Не хочу критиковать ваших братьев, но они совсем не милые ребята, по крайней мере в том, что касается вас. Между ними полно разногласий, и ваше появление только подольет масла в огонь. Честно. Вы и представить себе не можете.

— Я должен попробовать.

— Может быть, но не так.

— Что это значит?

— Вы окажетесь точно в таком же положении, в каком были, когда уходили. Вы будете падшим, козлом отпущения для всей их враждебности.

Я слышала, как он пожал плечами.

— Тогда, наверное, нам надо об этом поговорить. Выскажи все и решай, что с этим делать.

— Все уже высказано. Эти трое ничего не стесняются. Все конфликты наружу, перед лицом Бога и всех остальных, и поверьте мне, вам не захочется, чтобы их яд вылился на вас.

— Мне не показалось, что Донован затаил зло на меня, и, по его словам, Беннет и Джек тоже.

Правда в том, что я изменился, и они должны это увидеть. Как иначе я смогу их убедить, если не лицом к лицу?

Я зажмурилась, пытаясь контролировать свое нетерпение. Я знала, что будет лучше держать язык за зубами, но мне всегда было трудно удержать свое мнение при себе.

— Послушайте, Гай. Я не хочу стоять здесь и учить вас вести дела, но это не имеет к вам отношения. Это связано с их отношением друг к другу. Это связано с вами, отцом и всем тем, что происходило после того, как вы ушли. Вы станете мишенью для всей злобы, которую они накопили. И зачем ставить себя в такое положение?

— Потому что я хочу снова быть с ними связан. Я все испортил. Я признаю это и хочу исправить. Питер говорит, что не может быть никакого исцеления, пока мы не сядем все вместе и не поговорим.

— Это все хорошо и правильно, но на кону стоит гораздо больше. Что, если всплывает тема денег?

— Меня не интересуют деньги.

— Чушь. Это ерунда. Вы хоть представляете, о какой сумме идет речь?

— Без разницы. Деньги для меня не имеют значения. Мне они не нужны. Я и так счастлив.

— Это вы сейчас так говорите, но откуда вы знаете, что ничего не изменится? Зачем создавать себе проблемы на будущее? Вы говорили с Ташей? Что она говорит об этом?

— Мне не удалось с ней поговорить. Я звонил в офис в Ломпок, но она уже уехала в Сан-Франциско, а потом секретарша мне сказала, что она взяла отпуск на десять дней, поехала кататься на лыжах в Юту.

— Тогда позвоните ей в Юту. У них там есть телефоны.

— Я пробовал. Мне не дали ее номер. Они сказали, если она позвонит, они передадут ей мое имя и телефон и она перезвонит, если сможет.

— Тогда попробуйте что-нибудь еще. Позвоните другому адвокату. Я не хочу, чтобы вы говорили с братьями без юридического совета.

— Дело не в юридических делах. Дело в том, чтобы заделать брешь.

— И именно это сделает вас отличной мишенью. Ваша цель не имеет ничего общего с их целью. Да им насрать на прощение, извините за грубость.

— Я вижу по-другому.

— Я знаю. Поэтому мы и спорим. А если они попытаются давить на вас, чтобы заставить принять решение?

— О чем?

— О чем угодно! Вы даже не знаете, в чем состоит ваш интерес. Если ваша единственная цель — примирение, они вас обманут.

— Как они могут меня обмануть, если я ничего не хочу? Они могут оставить деньги себе, если это единственное, что стоит между нами.

— Ну, если деньги не нужны вам, почему бы не отдать их церкви?

В ту же минуту мне захотелось откусить свой язык. Его мотивы были ясны. Ну зачем мне понадобилось все усложнять?

Он помолчал.