Т а н я. Я плакала три ночи подряд, когда меня после окончания пединститута направили на работу в деревню.

С е р г е й. И я против своего желания попал в зооветеринарный институт. Было. А сегодня я готов искупить свою вину перед людьми, которые все эти годы, пока я учился, обеспечивали меня хлебом — сеяли, косили, молотили. Не так все легко и просто, как нам казалось в детстве.

Т а н я. Сереженька, милый, дай я тебя поцелую за это. (Целует.) А теперь слушай и не перебивай. Сегодня в нашем клубе состоится большой вечер самодеятельности. Программа: постановка одноактной пьесы «Веселые дни», концерт. Я прошу, выручи нас: уехал в санаторий исполнитель роли мельника. Роль небольшая, до вечера ты успеешь ее выучить…

С е р г е й. Ты же знаешь, что я…

Т а н я. Знаю, что ты любишь свою Таню, а потому не привык ей отказывать. (Убегает в дом и быстро возвращается оттуда, надевает на Сергея парик, приклеивает ему усы.) Костюм для тебя есть. Парик — в самый раз, в усах ты выглядишь восхитительно. Сережка, ой, какой ты смешной… (Целует Сергея.)

Из дома выходит  А л и н а.

А л и н а. Ах! Это еще что за Мазепа?

Т а н я. Ой! Мама!.. Это — Сережа… Он только что окончил институт…

С е р г е й (протягивает диплом). Диплом…

А л и н а. Долгонько же вы, судя по вашему возрасту, учились. Что же — на каждом курсе по пять лет сидели?

С е р г е й. Нет, зачем же…

Т а н я. Мама, это Сергей Загораев, с которым я дружила, еще когда мы учились в одной школе.

А л и н а (в ужасе). Еще в школе? Вы… такой старый… вместе с детьми учились в школе?

Т а н я. Мама! Мы дали друг другу слово пожениться, когда Сережа закончит институт.

А л и н а. Замуж? За этого Мазепу?

Т а н я. Да никакой он не Мазепа, мама. Он совсем молодой. Смотри! (Отрывает наклеенные усы.)

А л и н а. Что ты делаешь?

Т а н я. Это — Сережа Загораев, сын папиного фронтового товарища. Я же тебе о нем говорила.

А л и н а. Сейчас, знаешь, столько друзей развелось у твоего папы! (Возвращает Сергею диплом.) К сожалению, вы опоздали. У Татьяны уже есть жених.

Т а н я. Мама!..

А л и н а (повышая голос). Да, повторяю: есть жених. Кошечкин Аполлон Альбертович, кандидат ортопедических и психологических наук. А посему прошу вас оставить наш гаден.

Т а н я. Что, что оставить?

А л и н а. Я обращаюсь к нему по-английски: прошу оставить наш сад.

Т а н я. Мама! Сергей никуда не уйдет, пока ты не извинишься перед ним. Или мы уйдем оба!

А л и н а. Что-о?

Т а н я. Не нужен мне ни ваш Кошечкин, ни ваш Собачкин. Я люблю Сергея, и моим мужем будет он… Только он… Сережа, поедем к тебе в Косолаповку. За своими вещами я приеду завтра.

Уходят.

А л и н а. Дарья Фоминична! Дарья Фоминична!

Д а р ь я  Ф о м и н и ч н а. Чего вам?

А л и н а. Валерьянки. Скорее!

Д а р ь я  Ф о м и н и ч н а. Для какого животного?

А л и н а. Для меня! Для меня! Боже! Деревня!

З а т е м н е н и е

Перед открытием занавеса звучит бравурная музыка, слышны возбужденные, нестройные голоса большой массы людей, топот копыт, который все ближе и ближе. Занавес открывается. Ипподром. Чудный солнечный день. Красочные рекламные афиши, плакаты, разноцветные флаги, развевающиеся от легкого ветерка. Кассы. Над одной надпись: «Прием ставок и оплата выигрышей». Над другой: «Продажа входных билетов». По дороге к этой кассе и сталкиваются  П а в е л  И л ь и ч и  П е т р  П е т р о в и ч.

П е т р  П е т р о в и ч. Павел Ильич! Друг! Милый!

П а в е л  И л ь и ч (радостно). Петя! Петр Петрович!

Устремляются навстречу друг другу, шумно обнимаются.

П е т р  П е т р о в и ч. С конца войны! Боже ж ты мой!

П а в е л  И л ь и ч. С ума сойти — двадцать пять лет! И хоть бы ты, Петро, вот настолечко постарел.

П е т р  П е т р о в и ч. Оно, гляжу, и твой волос на серебро не дюже щедрый: за четверть века седины на гривенник кинул, не больше.

П а в е л  И л ь и ч. Ах, комиссар, комиссар!

П е т р  П е т р о в и ч (в тон). Ах, командир, командир!

П а в е л  И л ь и ч. До чего же рад я!

П е т р  П е т р о в и ч. Помнишь, Паша, прорывы в тылы фашистские? А лихих конников наших?

П а в е л  И л ь и ч. А генерала Доватора? А рейд под Рузу?

П е т р  П е т р о в и ч. Помню. Все, Павлуша, до буковки, до маковки помню. Солнце над родной землей удержали. Да разве ж можно забыть такое?

П а в е л  И л ь и ч. Откуда ты, какими судьбами?

П е т р  П е т р о в и ч. Из Солнцеморска. Проездом. Сказали мне, что Выдуваева тут можно встретить, нашего полкового ветврача. Помнишь его?

П а в е л  И л ь и ч. Семена-то? Да кто его, чертяку, забудет, жив не будет. Он мне тоже вот так (жест) нужен. Я тоже его после войны ни разу не видал.

П е т р  П е т р о в и ч. И с тобою мне ни разу не довелось встретиться.

П а в е л  И л ь и ч. Ни разу навестить после войны не мог? Сердца у тебя, Петро, нет.

П е т р  П е т р о в и ч. Верно. Каждому человеку, которого я на сцене изображал, по кусочку отдал… Вот и разбазарил Петр Тасов свое сердце.

П а в е л  И л ь и ч. На пенсию отваливай.

П е т р  П е т р о в и ч. Уже отвалил. А ты?

П а в е л  И л ь и ч. Я, старый дурень, после войны сельскохозяйственный институт заочно окончил. Работаю начальником областного управления сельского хозяйства. На пенсию, дьяволы, никак не отпускают.

П е т р  П е т р о в и ч. Ох, до чего же, чертушка, я рад видеть тебя!

П е т р  П е т р о в и ч. А ты чего на ипподроме забыл?

П а в е л  И л ь и ч. Душа у меня кавалерийская, Петя. Каждым случаем пользуюсь, чтобы на коней полюбоваться. Так во мне, видно, это теперь до могилы останется. Хорошо! Люблю!

П е т р  П е т р о в и ч. Да, кавалерия!.. Помнишь? (Запевает.)

П а в е л  И л ь и ч (подхватывает).

В м е с т е.

У кассы, где делают ставки, возникает шум.

П е р в ы й  и г р о к. Я просил на Улыбку, а вы что даете?

В т о р о й  и г р о к. Я прошу не на третий заезд, а на пятый.

Т р е т и й  и г р о к. И со мной — всё перепутали.

Ч е т в е р т ы й  и г р о к. Верните деньги!

К а с с и р (высовывается из окошечка, Павлу Ильичу и Петру Петровичу). Безобразие! Граждане, вы не даете мне работать. Здесь ипподром, а не Большой театр.

Г о л о с а. В самом деле!

— Безобразие!

— Другого места не нашли!

П р о д а в щ и ц а  м о р о ж е н о г о. Не мешайте им, ну пожалуйста! Так интересно посмотреть, как фронтовики встречаются. Я никогда не видела.

К а с с и р. А если деньги передам, начёт на мою шею, да?

П р о д а в щ и ц а  м о р о ж е н о г о (грустно). Вы — только о деньгах…

Павел Ильич и Петр Петрович уходят. Раздается дружный возглас многотысячной толпы: «Прометей! Прометей!» Финальный колокол. К окошечкам касс тотализатора устремляется группа игроков. Гвалт, суматоха. На сцену выбегает  К о ш е ч к и н, с ним — т р и  д е в у ш к и  с модными прическами, в модных мини-нарядах.