К о л е с н и к о в. Леший. Сейчас я был у него на приеме.

З и н а. Шутите.

К о л е с н и к о в. Нисколько. (Полушутливо, полусерьезно.) Приказал мне леший умыться соком молодой березы, и у меня вдруг открылись глаза. И первое, что я увидел сегодня, — кусок синего неба над головой, розовые стволы берез и ослепительный луч солнца. И леший захохотал вот так же. «Видишь эти столетние дубы? — сказал он. — Это купола моих храмов. Слышишь шелест листьев? Это вечная песнь и слава жизни. И вечно будет зеленеть царство мое, ибо глубоко вросли в землю корни стволов этих. Хочешь быть выше мелочей жизни — питайся соками земли и тянись к солнцу».

З и н а. Непонятный вы. (Решительно встала.) Я позову Елену.

К о л е с н и к о в. Не надо.

З и н а (удивлена). Вы пришли не к ней?

К о л е с н и к о в. Как вы сейчас пели: «Когда с деревьев листья упадут, увы, с земли им больше не подняться…»

З и н а. Там и другие слова есть: «А ветви с нетерпеньем мая ждут, чтоб в листьях новых вновь закрасоваться».

К о л е с н и к о в. То — в песне.

З и н а. Чудесное будет утро.

К о л е с н и к о в. Вот вы говорите «утро» и смотрите на небо. Утро — лишь начало жизни. А жизнь — это лес.

Заливаются птицы.

Слышите, какой тарарам подняли? Вот это, кто больше всех горло дерет, — дрозд. А свистит крапивник — горластый, черт!

Слушают пение птиц.

З и н а. Елена любит вас…

К о л е с н и к о в. А это вы хорошо — про весенние листья.

Зина поднимается по крыльцу на террасу.

Простите меня за давешнее…

З и н а (она секундочку остановилась, махнула рукой). А, все вы, мужики…

Зина уходит. Пауза. Из дома выходит  А н д р е й  с чемоданом в руках. Не замечая Колесникова, он направляется к калитке.

К о л е с н и к о в. Андрей, погоди.

А н д р е й (останавливается). Здравствуй.

К о л е с н и к о в. Бежишь, майор? Дезертируешь?

А н д р е й (сдержанно). Разреши на глупый вопрос не отвечать.

К о л е с н и к о в. Кого испугался? Меня? Себя? Нас обоих?

А н д р е й. И на это разреши не ответить. (Пошел.)

К о л е с н и к о в. Андрей, я прошу, подожди. (Подходит к Андрею.) Ударь… Не стесняйся, бей. Прямо по сопатке. Два раза ударь — по разу за выстрел, чтобы мои мозги окончательно на место сели.

А н д р е й. Не дури, Алексей.

К о л е с н и к о в (подошел вплотную). Не ударишь?

А н д р е й. Нет.

Колесников неожиданно стискивает Андрея в объятьях.

(Потрясен.) Алексей!!

К о л е с н и к о в. Прости… За все… Сядем. Закурим.

Садятся.

Вчера… будто волчьей ягоды я объелся. Ведь мог убить, мог, Андрей… Вместо того, чтобы спасибо тебе сказать…

А н д р е й. Брось, не надо об этом…

Свертывают цигарки.

К о л е с н и к о в. Ночь не спал, думал.

Закуривают, жадно затягиваются.

Не виноват ты. И Елена не виновата. И люди, которые ей похоронную прислали, они тоже не виноваты: я столько раз умирал! Никто из нас не виноват — война виновата. На рассвете понял. Умное время — рассвет. (Выхватывает из рук Андрея цигарку, швыряет на землю.) Тебе же нельзя. У тебя же, оказывается, половину желудка вырезали.

А н д р е й. Сейчас — можно.

К о л е с н и к о в. И молчал!

А н д р е й. Привык. Ерунда. Я так рад, что увидел тебя…

К о л е с н и к о в. Вчера узнал, что ты уезжаешь… насовсем… обрадовался. (Порывисто.) Не уезжай, Андрей! Без тебя здесь все умрет, все завалится. Не уезжай, слышишь!

Андрей отрицательно качает головой.

Ты не имеешь права, не должен! А меня — отпусти. Нет, Андрей, нет, не спорь. Не могу… Понимаешь, к Елене я только издалека могу вернуться. Утихнет боль у нее, у меня… (Пауза.) Я в себе одного врага победил, своему эгоизму башку отвернул. Нелегко было, не думай. Неужели, думаю, мы с ним, два мужика, два офицера, сотни раз смерти в глаза смотрели, а один раз жизни в глаза не глянем? Не враги же мы, черт побери! Друзьями были, как братья.

А н д р е й (негромко). Спасибо…

К о л е с н и к о в. Я уже с Людкой простился, с тещей.

Пауза.

А н д р е й. Елена о твоем отъезде знает?

К о л е с н и к о в. Нет.

Слышны голоса Ивана Федоровича и Никиты.

А н д р е й. А танкист с Иваном Федоровичем?

К о л е с н и к о в. Нет. И не должны.

А н д р е й (подумав). Тогда — ступай.

Расходятся в разные стороны. Сцена некоторое время пуста.

Входят  И в а н  Ф е д о р о в и ч  и  Н и к и т а.

И в а н  Ф е д о р о в и ч. Зайдемте, зайдемте, Никита Леонидович. Зина, вероятно, уже встала. Я столько сделал за прошедшую ночь, что имею право, так сказать… шампанское на стол, пробки прочь и… Присаживайтесь.

Сели. Пауза.

Н и к и т а. Люблю слушать, как просыпаются лесные твари.

И в а н  Ф е д о р о в и ч. Нет, представляю, что будет с Алексеем Михайловичем, когда он увидит принципиально новый проект. Я очень рад, что вы одобрили мой замысел. Ну задал нам работы подполковник. У вас, у бывших фронтовиков, есть какая-то одержимость, удивительная вера в возможности человека. Ведь вот если бы вы не пришли вчера вечером ко мне и не сломили мое упорство…

Н и к и т а. Иван Федорович, вы не знаете, что случилось в семье у Андрея Степановича? Сейчас мои соседи сказали: прибегала за мной Анна Ивановна, вся в слезах.

И в а н  Ф е д о р о в и ч. По-моему, Андрею Степановичу просто трудно сейчас, после приезда первого мужа Елены Владимировны. Что ж, пусть скажет спасибо и за короткое счастье, какое выпало на его долю.

Н и к и т а. По мне — такого не надо.

И в а н  Ф е д о р о в и ч. Видите ли, Никита Леонидович, любовь — это оазис, цветущий оазис на нашем длинном, порою скучном жизненном пути. Представьте себе путника. Он устал. Ему необходимо набраться сил, чтобы снова идти вперед, жить, работать, творить. И вот вы встретили женщину, полюбили ее… Не сетуйте же на то, что любовь оказалась короткой, поблагодарите ее за свет и тепло, которые она дала вам, и — снова в путь.

Н и к и т а. Утешительная теория! Нет, Иван Федорович! Есть победа и есть поражение. Так — во всем.

Из дома выходит  З и н а  с полотенцем в руках.

И в а н  Ф е д о р о в и ч. Зинок, ты уже встала? Умываться? На речку?

З и н а. Доброе утро, Никита Леонидович. (Ивану Федоровичу.) Да, освежусь. (Уходит.)

И в а н  Ф е д о р о в и ч (смотрит вслед Зине). Никита Леонидович, вы очень любили свою жену?

Н и к и т а. Любил и люблю…

И в а н  Ф е д о р о в и ч. Раз Зина нравится другим мужчинам, значит, у меня неплохой вкус. Не так ли?

Н и к и т а. Вы всё успокаиваете себя.

И в а н  Ф е д о р о в и ч (просто). Нет, Зина вернулась, и я готов горы своротить. (Пауза.) Судьба соединила нас в первые дни войны. Зина эвакуировалась из Львова — там у нее погиб первый муж, эстрадный певец, кажется. А я был холост… И вы знаете — я скажу сейчас чудовищную вещь, но это правда. Зина заслонила от меня войну, все трудное, все страшное. Никогда я не работал так много и плодотворно, как с тех пор. Видите, у меня на груди значок изобретателя? Он принадлежит Зинаиде Аркадьевне. Она сказала: «Ваня, как было бы хорошо, если бы ты что-нибудь изобрел». Я сконструировал автоматическую систему управления шлюзами, получил большую премию и этот значок. Она сказала: «Ваня, если бы ты стал доктором технических наук, как чудесно мы могли бы жить». Я написал теоретическую работу, блестяще защитил ее и стал доктором технических наук. Повторяю: я горел, горел безжалостно ярко. Иногда Зине… надоедал этот яркий свет, и она на время предпочитала укрываться от него. Но, повторяю, Зина снова со мной, я счастлив, мне хочется работать.