— Ну… — Я держала один раз голову сестры Колина над унитазом, пока девицу выворачивало, но не уверена, что это можно расценить как дружбу. — Не совсем, — уклонилась я от прямого ответа.
Устремленные на меня глаза Джоан метали молнии. Я с мольбой посмотрела на Колина, но он старательно отводил взгляд, сохраняя вид насмешливого безразличия. Помощи от него не дождешься. Значит, мне самой придется выпутываться из этого маленького недоразумения, или, как красноречиво выразил это Шекспир, избавлять себя от царапин на физиономии[5].
— Я историк, — с готовностью объяснила я.
Джоан посмотрела на меня, словно я только что вызвалась представить ее Безумному Шляпнику[6].
Ладно, быть может, это не самое вразумительное заявление, какое я могла сделать. Я предприняла новую попытку, добавив:
— Колин весьма любезно разрешает мне пользоваться его архивом.
Лицо Джоан посветлело.
— О! Вы изучаете мертвых людей.
Все понятно: она закончила историческую школу Пэмми, где Чингисхан бился с Людовиком XIV на Босвортском поле — и все в кринолинах. Да и вообще — если на минувшей неделе о них не упоминали в таблоидах, все это в любом случае было далеким прошлым. Но если это означало, что она не погонится за мной с хлыстом для верховой езды, мне вообще-то безразлично, считает ли она гунна Аттилу одним из подписантов Версальского договора.
— Можно и так сказать. Мертвые люди, которых я изучаю в настоящее время, оказались родственниками Колина, поэтому он был настолько любезен, что позволил мне попользоваться его библиотекой.
К библиотекам, судя по всему, мисс Плауден-Плагг особой любви не питала. Взмахом косы она отмела меня, посчитав препятствием крайне незначительным, и вернулась к Колину. Со своего места она не могла целиком исключить меня из беседы, разве только обойти стол и встать между мной и Колином, но девица и так постаралась: наклонилась, чтобы максимально повернуться лицом к Колину и свести до минимума мое присутствие. В профиль ее нос оказался приплюснутым.
Девица положила правую руку на стол и наклонилась к Колину:
— Как там дорогая Серена?
Колин лениво наклонил голову в мою сторону:
— Как она, по-вашему, Элоиза?
— Вы же виделись с ней позднее меня, — озадаченно отозвалась я.
— Но именно вы так мило заботились о ней, когда на днях ей стало плохо. — Колин блаженно улыбнулся мне, прежде чем повернуться к Джоан и доверительно сообщить: — Пару дней назад мы были на вечеринке, которую устроила подруга Элоизы, и Серене сделалось что-то нехорошо. Но Элоиза о ней позаботилась, не правда ли, Элоиза?
Формально никакой лжи в его высказывании не было. Пэмми устроила вечеринку, Серене стало плохо и я отвела ее в ванную. Разумеется, Колин позабыл упомянуть, что вечеринка была солидной рекламной акцией, устроенной Пэмми с присущим ей профессионализмом, а не интимным скромным приемом с коктейлями; Пэмми пригласила Серену, а также целую кучу своих школьных друзей, и я, в роли старейшей в мире подруги Пэмми, таскалась за ней. Встреча с Колином и Сереной поразила меня не меньше, чем их. В тот момент я, кроме того, пребывала в заблуждении, что Серена — подружка Колина, но это уже совсем другая история.
В изложении Колина вся эта история звучала чертовски двусмысленно — было ясно, что Джоан сделает все выводы, к каким он ее подталкивает.
— Я думала, вы здесь ради библиотеки, — обвинила она меня.
Колин потянулся, как это умеют делать мужчины — меня это бесит, — и небрежно положил руку на спинку моего стула. Я бы повеселилась, если б так не разозлилась. Я сидела довольно далеко, и его пальцы лишь коснулись мебели. Более того, ему пришлось самую малость наклониться вбок, чтобы дотянуться.
— О, не знаю. Элоиза вообще-то скорее гостья. Вы так не считаете, Элоиза?
То, что я хотела сказать, было непечатным. Если здесь обитали какие-нибудь фамильные привидения, я собиралась натравить всех их на него. Всадников без головы, стенающих женщин в белом, назовите сами. Мне никогда не нравилось, когда меня выставляют на посмешище. Особенно не проинформировав, что тут полным ходом идет игра.
Я ядовито улыбнулась Колину:
— Никогда бы не подумала.
Колин подавил смешок.
— Подумали бы, — не церемонясь, заявил он. — Если б там был нужный вам исторический документ.
Я невольно едва не усмехнулась.
— Это должен быть по-настоящему важный исторический документ.
Хрясть!
Шлем для верховой езды со стуком обрушился на стол между мной и Колином, от сотрясения свалился тост, ненадежно пристроенный на краю моей тарелки.
— Ну, я тогда пойду? — слащаво пропела Джоан. — Колин, ты придешь завтра на нашу маленькую вечеринку с выпивкой, да?
— Я не… — начал Колин, но Джоан перебила его:
— Там будут абсолютно все. — Она затарахтела, перечисляя имена по списку, составленному явно для того, чтобы убедить Колина: он ужасно много потеряет, если не бросит все и стремглав туда не помчится. Я вернула тост на место. — Придут Найджел и Хлое и приведут Руфуса и его новую девушку. И Банти Бикслер будет… ты помнишь Банти Бикслера, да, Колин?
К концу я была убеждена, что она просто выдумывает имена, чтобы назвать побольше неизвестных мне людей. По лицу Колина можно было понять, что он тоже не припоминает половины имен, и у меня возникло чувство, что он не слишком жалует Банти Бикслера, кто бы ни был сей малый с таким неудачным именем.
Чувствуя, что проигрывает, наездница прибегла к отчаянной тактике.
— Можешь привести… — Джоан тупо на меня посмотрела.
— Элоиза, — услужливо подсказала я.
— …свою гостью, если хочешь, — закончила она тоном человека, идущего на огромную уступку. Повернувшись ко мне, она радушно проговорила: — Естественно, вам будет не слишком весело, поскольку вы никого не знаете. Полагаю, вы могли бы поговорить с викарием. Он обожает распространяться о старине. Церкви и все такое.
Мне должным образом указали на мое место, загнав в угол вместе с духовенством.
Как я могла отказаться после такого любезного приглашения?
— Спасибо.
— Конечно, если вы слишком заняты в библиотеке…
Я оскалилась, обнажив зубы — далеко не такие крупные и белые, как у нее.
— Ни за что не пропущу.
С хозяйского места за столом донесся приглушенный смешок.
Я пристально посмотрела на Колина.
— Простите, — как ни в чем не бывало сказал он. — Поперхнулся фасолиной.
Ну-ну.
За свой опрометчивый юмор он получил по заслугам — внимание Джоан переключилось на него.
— Значит, мы тебя завтра увидим? Не забудь, завтра вечером, в половине восьмого.
Кухонная дверь громко хлопнула.
Я встала, со стуком положила на тарелку вилку и нож. Я чувствовала, что за всем этим стоит некая предыстория. Рядом со мной на стуле шевельнулся Колин.
— Фасоли больше не надо, да?
— Да. Спасибо.
Я понесла тарелку в раковину, слыша, как затихает вдали перестук копыт. Думаю, монах-призрак из Донвеллского аббатства не стал бы с ней путаться, когда она в таком настроении. Снаружи, за кухонным окном, стало по-настоящему темно, как бывает только в деревне. В стекле я видела свое отражение с раздраженно поджатыми губами.
Меня это совсем не касается, нет, в самом деле.
В отражении я увидела приближавшегося с тарелкой в руке Колина. О, к черту все это. Если он собирается втянуть меня в свое любовное злоключение, меня это касается. Особенно если учесть, что это я подвергалась риску преследования злобной амазонкой. Я предпочла бы монаха-призрака. Из него по крайней мере можно состряпать славную историю, когда я вернусь домой.
Поставив посуду в раковину, я развернулась так стремительно, что Колин чуть не врезался в меня тарелкой. Отражающиеся предметы бывают ближе, чем кажутся.
Прижавшись спиной к раковине, чтобы избежать пробоины в грудной клетке, я сжала металлический край и сказала:
