Пришелица начала подозревать, что все-таки сошла с ума.

— Марсия в отпуске, — сообщила она. — Я — вместо нее. — Она шагнула к Сьюзи и с таинственным видом прошептала: — Вообще-то на самом деле она умерла.

Марсия заметила, что музыка вдруг зазвучала очень и очень странно. Энергичный ритм, который отбивали барабаны, остался прежним, но прочие инструменты словно сбились с темпа и стали производить случайные шумы, как гости на веселой вечеринке.

Танцующие продолжали кружиться по залу с прежним беспричинным воодушевлением. Марсия подумала, что они похожи на марионеток, которых кто-то заставляет двигаться, дергая за невидимые ниточки. Она еще раз осмотрела комнату. Кто-то из гостей радостно помахал ей рукой, но Марсия не уделила им внимания.

Очевидно, не предполагалось, что она будет так внимательно изучать происходящее вокруг. Музыка прекрасно создавала общий фон, мелодичная и живая. Однако, прислушавшись. Марсия заметила, что мелодия тоже как будто распадается на куски. Создавалось впечатление, будто все инструменты оркестра производят какие-то звуки, которые уже в воображении Марсии соединяются и превращаются в музыку. Женщина снова подумала о танцорах, о случайно услышанных обрывках разговоров. Может быть, фигуры людей тоже только дергаются и подпрыгивают, а ее воображение восполняет недостающее и создает цельную картину — танцующих в зале людей?

Опять же эта ситуация с кольцом… Женщину тревожило, что все получилось так грубо. И все же с настоящей Марсией эта уловка непременно сработала бы. Просто все зашло слишком далеко. Марсия не отказалась бы снять кольцо и отдать его Жаннин, чтобы ее здесь приняли как свою. Марсия надеялась бы, что никто не обратит внимания на ее неподходящую одежду и промокшую туфлю.

Сьюзи все еще смотрела на Марсию, широко раскрыв прелестные глаза, и чего-то ожидала. Девушка была настроена вроде бы вполне дружелюбно. Марсия посмотрела на ее обувь. На ногах у Сьюзи были ярко-красные бальные туфли, такого же цвета, как ее помада.

Марсия помнила очень много старых фильмов. Она откинулась назад, чуть склонила голову набок и своим сопрано попыталась воспроизвести голос Хамфри Богарта:

— У тебя неприятности, солнышко. Твои туфли совсем сухие — и на правой ноге, и на левой.

После этого Марсия проделала несколько па, которым ее в детстве научил старик, живший в комнате напротив, и пропела припев из его любимой песни:

— Лулу вернулась в городок!

Виктор подошел к ней.

— Развлекаетесь?

— Да, уж ты мне поверь! — промурлыкала Марсия. Оркестр подхватил было мелодию, а потом, когда гостья замолчала, сразу же заиграл что-то медленное и печальное. — Сьюзи — она, ах, так важничает… — Виктор уставился на нее, а Марсия весело продолжала: — Ну, как бы это… Вы понимаете.

Виктор неуверенно улыбнулся.

— Эй, в чем дело, дорогуша? — вскинулась Марсия. — Ты, кажется, собирался меня со всеми познакомить?

Виктор сразу перестал улыбаться.

— Да, конечно.

Он провел Марсию к столику, за которым сидели четыре женщины, и указал на свободный стул, но сам не присел.

— Кажется, Марсии не понравилась наша вечеринка, — с горечью сказал он и отошел.

Марсия рассмотрела женщин, сидевших за столом. Она решила, что, если не знаешь правил игры, надо придумать собственные правила. Самое же худшее — позволить игре тобой распоряжаться.

— Лулу, — представилась Марсия, присаживаясь за стол.

Стул напротив нее был свободен, а рядом сидела женщина в пиджаке с широкими лацканами, напоминающими по форме оперение стрелы. Эта женщина кончиками пальцев пододвинула к Марсии хрустальный бокал.

Гостья мельком скользнула по бокалу взглядом и заявила:

— Лулу не пьет.

Она сама не понимала, почему вдруг так разозлилась. Тонкий шрам на щеке — метка, оставленная демоном, — снова напомнил о себе Женщина, которая сидела слева от Марсии, наклонилась к ней и заговорила:

— Марсия…

Та яростно затрясла головой, представляя себе, что ее жиденькие и прямые каштановые волосы на самом деле — копна буйных огненно-рыжих кудряшек.

— Марсия пьяна, — заявила она. — Знаете, какая она алкоголичка? — Улыбнувшись всем четырем женщинам, Марсия продолжала: — Вообще-то от этого она и умерла.

— Марсия, мы — твои сестры.

Оглядев всех женщин по очереди, Марсия сказала:

— Очень мило. Слушайте, мне надо бы заказать пиццу. — Она начала вставать из-за стола, пока еще понятия не имея, куда собирается идти.

Женщина в пиджаке с лацканами вскочила с места и рявкнула:

— Община Сестер приказывает тебе снять кольцо! Сними кольцо и раздели с нами бокал вина, как того требует ритуал!

Марсия опустилась обратно на свой стул. Женщина тоже села, с изяществом, которого можно достичь только долгими годами упорных тренировок. Она натянуто улыбнулась и простерла к Марсии руку.

— Сперва — кольцо. Ты должна…

— Иисус, Мария и Иосиф! — Марсия почти выкрикнула эти имена. Она дошла до предела. За все годы, которые Марсия прожила в родительском доме, мать только дважды позволила себе так выругаться.

Женщина в пиджаке отдернула руку. Ее «сестра» потянулась через стол и дотронулась до бокала.

— Мне кажется, ты, Марсия, слишком возбуждена, — молвила она. — Забудем пока о кольце. Просто выпей из этого бокала.

Марсия выпрямила спину, расправила плечи и посмотрела поверх бокала, делая вид, что изо всех сил старается демонстрировать изящные манеры. Женщины молча ждали. Наконец Марсия взяла бокал. Она возвела глаза к потолку и подняла бокал повыше — как будто собиралась произнести тост.

— Знаете, я думаю, вы правы. Я и в самом деле немного разволновалась… — Марсия стыдливо улыбнулась и поглядела в глаза каждой из четырех женщин по очереди. — Но я вроде бы уже объяснила… — Она подняла бокал повыше и заговорила почти шепотом: — Лулу не пьет. — С этими словами Марсия разбила бокал, с размаху ударив его о стол.

Лулу не стала бы выпрыгивать из-за стола, решила Марсия. Лулу одевалась в какие-то старые, не подходящие случаю тряпки, и одна туфля у Лулу промокла насквозь — но Марсии не было до этого никакого дела. Она представила, как эти ее «сестры» завизжат и отшатнутся от брызг и осколков битого стекла. Но ни одна из женщин даже не шевельнулась. У той, что сидела напротив Марсии, из маленького пореза под нижней губой текла кровь. Она молча глядела на гостью. Марсия посмотрела на нее и подмигнула.

Пробившись между танцующими парами, Виктор приблизился к их столику. Позади седовласого красавца шла еще какая-то женщина, но рассмотреть ее Марсия пока не могла — виднелось только легкое платье с цветочным рисунком в желтых и розовых тонах. Виктор достал салфетку и вытер со стола. Он смахнул уцелевшую ножку разбитого бокала на пол, и хрусталь, звякнув, исчез под ногами беспечных танцоров.

Женщина была очень стара и к тому же сильно накрашена. Обильный макияж, казалось, только подчеркивал тяжелые дуги морщин у нее под глазами, и глубокие складки на лбу, и обвисшую кожу на впалых щеках. Виктор помог ей присесть на стул, который до сих пор оставался свободным, — прямо напротив Марсии. Фигура старушки была скрыта под складками бесформенного платья, но, когда она уселась на стул поудобнее, Марсии показалось, что платье этой даме слишком велико — с ее длинной шеей и таким узким лицом.

Марсия смотрела на старушку, улыбаясь хитрой и нахальной улыбкой Лулу. За те несколько минут, что Марсия была знакома с Лулу, эта особа успела ей порядком надоесть. Правда, Лулу определенно разобралась с этой ситуацией гораздо лучше, чем смогла бы Марсия. Как будто со стороны она наблюдала, как Лулу повернулась к оркестрантам и громко выкрикнула, ничуть не стесняясь:

— Эй, черномазые!

Марсия съежилась. Ей стало неловко. Она всегда искренне считала, что расистские оскорбления отвратительны, жестоки и не должны расцениваться как непростительные, лишь когда к ним прибегают неумышленно, из-за невежества.

— Уберите музыку! Вы что, не видите — старая леди пытается собраться с мыслями!