У нее закружилась голова. Стараясь окончательно не потерять ориентировку и точно определить, где находится, Марсия обошла кругом две притулившиеся друг к другу лачуги, держась подальше от самых темных мест. Впереди, судя по всему, тянулась узкая улочка. Марсия снова огляделась. Жалкая лачуга, из которой она недавно выбралась, оставалась ее единственным ориентиром в этих трущобах и единственным местом, где можно было бы укрыться в случае чего. Марсия не хотела потерять ее, а потому внимательно изучила очертания хижины и только потом повернулась в сторону улочки.

Чтобы получше осмотреть трущобный район и сообразить, где она оказалась, Марсия пошла по улице. Но не успела она сделать и пары шагов, как сзади раздался знакомый звук.

Это был тот странный негромкий скрежет, который она слышала в тумане, когда только попала сюда. Марсия слушала, затаив дыхание. Шум затих, потом раздался вновь. Скрежетало где-то совсем близко, и звук постепенно приближался. Марсия осторожно отступила в самую темную тень у покосившейся стены ближайшей лачуги.

Человек казался серым, как картинка на старой черно-белой фотографии. То немногое одеяние, что на нем имелось, представляло собой жалкие лохмотья. Путник был высокий и мускулистый. Глаза на ничего не выражающем лице смотрели в одну точку, прямо вперед, и не двигались, когда он покачивал головой из стороны в сторону. Он тащил за собой на веревке большой мешок, по виду довольно тяжелый.

Женщина подождала, пока незнакомец пройдет, и не двинулась с места, пока скрежет мешка о камни не затих вдали. Потом она вернулась к своей… Марсия никак не могла придумать: какое название больше подходит этому сооружению — домик, бунгало, лачуга, хижина, развалюха, сарай, каморка? Она снова вспомнила о крысоподобных существах. Пристанище шлюхи? «Привет, я ваша новая соседка!» Очень подходящее место для девы-воительницы.

Когда Марсия добралась до знакомой хижины, у нее едва хватило сил, чтобы пройти в другой конец комнаты. Женщина рухнула на стул и опустила голову на руки. Ее лихорадило. От ран на руке противно пахло кровью. Марсия решила, что отдохнет несколько минут, а потом придумает, что делать дальше.

На рассвете на скалистых утесах Девлина морские куры просыпаются и наполняют утро пронзительными криками, подобно армии, что с первыми лучами солнца начинает сражение. Городские булочники и прочие горожане, которым по роду занятий приходится рано вставать, как раз в это время покидают мягкие подушки, прощаясь со сладкими снами. Но остальные жители Девлина спокойно почивают — привычные птичьи крики мешают им не более, чем колокола сонному церковному сторожу. Только вдали от дома девлинцы просыпаются на рассвете: необычная тишина по утрам не дает им спать.

В Девлине нет ни доков, ни пристани. Морские корабли становятся на якорь на глубокой воде, вдали от опасных рифов, ограждающих подход к городу с моря. И на берегу, где море встречается с сушей, вместо таверн и гостиниц лежат рыбачьи лодки и сушатся сети. Чуть дальше от берега стоят жилища рыбаков, самые разнообразные — от убогих лачуг и хижин из топляка до крепких, добротных домов, каменных или бревенчатых. За ними располагается улица Рыбьих голов, где стоят солильни и коптильни. Здесь заготавливают впрок остатки улова, которые не удалось продать свежими.

И только потом начинается сам город, раскинувшийся между неприступными утесами и морем. Дома в городе разные: есть и высокие, и приземистые, и широкие, и узкие; одни стоят фасадами друг к другу, через улицу, другие — бок о бок и смотрят на море, третьи повернуты один к другому тыльными сторонами — так сказать, спина к спине, — четвертые вообще выстроились под углом к соседям. Иначе говоря, архитектура Девлина так же многообразна, как палатки торговцев на рыночной площади, и в целом город выглядит так, как будто его построили беспечные дети, играя в потемках.

На десятое утро — считая от того дня, когда он покинул Амбермер, — Брескин вошел в Девлин по узкой, продуваемой всеми ветрами дороге, которая тянулась через горные перевалы. Гигант проснулся еще до рассвета и уже шагал по склону последнего холма, когда морские курочки завели свой утренний концерт. На спине у воина висел дорожный мешок, на плече сидел маленький черный котик, а к поясу был приторочен тяжелый боевой молот, старый и невзрачный с виду.

Брескин без труда отыскал резиденцию Черного Джека Фландерса, примечательнейшего разбойника в этом городе воров. Четырехэтажный особняк из тесаного камня высился у самого подножия девлинских утесов. Незамысловатое сооружение походило на замок какого-нибудь мелкого принца. Оно стояло поодаль от соседей, окруженное спереди и с боков небольшим парком из кривых приморских деревьев и неухоженной живой изгородью.

При помощи мальчишки из булочной, который получил за это столько мелких монеток, сколько обычно зарабатывал за целую неделю, Брескин отыскал тихую, вполне приличную гостиницу. Приличной же считалась такая гостиница, где мебель для общего зала не выносилась каждое утро из комнат постояльцев. Похоже, даже пираты с годами научились ценить спокойные, тихие радости жизни — вроде бокала вина после обеда и игры в карты или кости без применения ножей и дубинок.

Брескин потратил целый день на то, чтобы привыкнуть к городу и, что даже более важно, чтобы город привык к нему — такому крупному человеку ведь невозможно остаться незамеченным. Он, конечно, все равно будет бросаться в глаза — но по крайней мере не станет вызывать подозрения. Он оставил боевой молот в гостинице вместе с остальными пожитками и до вечера просто слонялся по улицам и переулкам Девлина — самый обыкновенный великан с черным котом на плече.

Завтракал Брескин довольно поздно в прибрежном винном погребке, в компании мутноглазых завсегдатаев. Он заказал коктейль из сырых яиц и подогретого вина и добавил туда щепотку специй из мешочка, который носил с собой. Этим горячим питьем Брескин угостил всю компанию, пообещав, что напиток чудесным образом исцелит тех, кто сможет проглотить его и не вывернуть обратно, — да и тем, кто не сможет, якобы заметно полегчает. Удивительная смесь оказалась настолько действенной, что несколько утренних страдальцев еще долго ее обсуждали и придумали не один гениальный план, как добыть у великана заветный мешочек со специями — хоть обманом, хоть грубой силой.

В середине дня воин забрел на мощенную булыжником улицу, где все окна были закрыты до полудня. Там он чудесно пообедал в окружении недавно проснувшихся проституток. Как истинный потомок горных кланов, Брескин был неисправимо стыдлив. Но он старался, как мог, наслаждаться красотой этих женщин и не обращать внимания на их скудные одеяния и непристойные предложения. Хотя великан даже выговорить стеснялся те слова, какими продажные женщины сыпали направо и налево, ему все же пришлось пообещать на прощанье, что он зайдет как-нибудь вечерком и «еще себя покажет». Брескин порозовел от смущения, забирая своего котика — тот устроился на пышном бюсте одной из дамочек и забавлялся, играя с кружевными оборками. А когда гигант уходил, молоденькая проститутка шепнула ему на ухо такое, от чего Брескин покраснел еще сильнее, тем более что по возрасту девица вполне годилась ему в дочки.

До вечера они с котом осмотрели почти весь Девлин. Брескин беседовал с многими торговцами, лавочниками, ремесленниками, но никто ни разу не заговорил о царственных пленниках. Выяснилось, что накануне прибыл корабль из Амбермера, но сразу же отправился обратно — после того, как высадил на берег нескольких человек. Это показалось немного странным, но Брескин полагал, что у дипломатов существует отработанный порядок выкупа пленников. Еще великан узнал, что Черный Джек вернулся в Девлин четыре или пять дней назад и с тех пор его мало видели в городе, хотя обычно Фландерсу дома не сиделось.