Понаблюдаем за нашими питомцами, а потом я отвезу тебя домой. Думаю, бабушка будет не против. Кажется, она ко мне хорошо относится, или я ничего не смыслю в женщинах.

— Самонадеянный. Но ты прав, тебе удалось прямо-таки околдовать её. У тебя талант охмурять женщин, даже таких престарелых, — съехидничала она.

— Интересно, а мои чары действуют на тебя?

— Даже и не надейся!

Лучи закатного солнца тускнели, окрашивая дома в мягкие пастельные тона. Олеся выходила из подъезда, а Владислав уже нервно вышагивал по щербатой асфальтовой дорожке.

— Что так долго? Пропустим же самое интересное! — почти на бегу произнёс он, доставая из кармана ключи от автомобиля.

Они ехали примерно минут двадцать. Влад припарковал свою старенькую иномарку около пятиэтажки.

— Добро пожаловать в мою берлогу! — изрёк он, открывая входную дверь и пропуская её вперед.

Квартира Владислава лишь отдалённо походила на пристанище одинокого мужчины. На стенах висели профессиональные фотографии в самодельных рамках, по которым легко прослеживалось становление мальчугана в зрелого мужчину. Особенно поражали портретное фото. Невольно вспоминалось высказывание, что глаза — это зеркало души.

— Что, зацепило? Это нормальная реакция, почти никто не остается равнодушным. — Оказывается, Владислав всё это время не сводил с неё глаз.

— Чьи это работы?

— Моего дяди по материнской линии, он профессиональный фотограф и довольно известный, а по совместительству наш семейный летописец. Причём зачастую против моей воли — я с детства озираюсь, опасаясь заметить где-нибудь в кустах дядюшкин объектив.

— Так приятно смотреть на открытые и добрые лица, — высказалась Олеся.

— Скажу тебе по секрету, что не все из этих людей такие уж хорошие и добрые. Мой дядюшка принципиально не хочет видеть в людях плохие стороны, почти как ты, — заметил Влад и посмотрел на неё с вызовом. — Ладно, пошли к нашим малюткам, — сказал, как отрезал, и быстро вышел из комнаты.

Жалюзи на большом окне были полностью раскрыты, и свет заходящего солнца таял в сумраке просторной спальни. С рыбками происходило что-то неладное. Они быстро плавали друг за другом кругами и шарахались от малейшего движения.

— Я, похоже, не ошибался, — произнёс Владислав и щёлкнул выключателем. Как только яркий свет залил комнату, рыбки тотчас успокоились и в изнеможении застыли на месте. Только учащённое движение жабр напоминало об их недавнем состоянии.

— Подождём, когда совсем стемнеет, и тогда ещё разок попробуем, так сказать, для чистоты эксперимента, — предложил Владислав.

— А ты садюга, по-моему, и так всё ясно.

— Пошли что-нибудь перекусим, пока с ними нянчился, совсем ничего не ел. Кстати, надо срочно найти какую-нибудь просторную клетку для их же безопасности. Стоило мне отлучиться, как одна из рыб умудрилась заплыть в напольную вазу. Очутившись в полной темноте, она запаниковала и не смогла выплыть наружу. Пришлось её оттуда вытряхивать. Другая же запуталась в пледе, который лежал на кровати, — увлечённо рассказывал Владислав, организовывая чаепитие.

— Ты хочешь сказать, что бедная рыбка запуталась в пледе, который валялся на неубранной постели?

— У меня же нет бабушки, которая следит за порядком, да ещё и готовит.

— Между прочим, кровать я сама заправляю, когда не опаздываю.

— А это случается редко, — с сарказмом подытожил Владислав и протянул ей бутерброд с холодной котлетой.

— Нет, спасибо, я не голодна, только чай.

— Ну как знаешь, — отозвался он и откусил от этого бутерброда огромный кусок.

Владислав рассказывал ей смешные истории из своего детства, с огромным удовольствием уплетая при этом магазинную котлету. Олеся слушала его, понимая, что могла бы провести так весь день, да и ночь тоже. Главное — находиться с ним рядом, глядеть в его внимательные, искрящиеся весельем глаза и слушать его порядком приукрашенные рассказы.

Закончив ужинать, Владислав резко встал:

— Что-то мы заболтались, пошли проведаем наших красавиц.

Рыбки спокойно плавали и внимательно изучали миниатюрную люстру под потолком. Они смело дотрагивались до стеклянных подвесок ртом, заставляя их ритмично раскачиваться.

— Надо же, разыгрались! При собственном великолепии любоваться какими-то стекляшками! — удивился Владислав.

— Мне что-то не хочется нарушать эту идиллию, может, не надо эксперимента?

— Нет уж, для меня важнее узнать, откуда они и как с тобой связаны, чем нервный срыв у рыб. Чёрт, как не хочется этого делать!

Он протянул руку к выключателю, и комната погрузилась в кромешную тьму. В ту же секунду послышался звон стекла и странный шлёпающий звук, о происхождении которого можно было только догадываться. Влад тотчас щёлкнул выключателем.

От ослепляющего света в глазах плыли цветные круги. Под самым потолком с бешеной скоростью метались две рыбки, они постоянно натыкались на люстру, от чего подвески издавали тихий жалобный звон. Третьей рыбки нигде не было…

Вдруг снова раздались странные звуки, от которых всё внутри похолодело.

Только не это! Кажется, рыбка попала в один из плафонов, а там же раскалённая лампочка!

Не успела Олеся опомниться, как Владислав уже спас несчастное существо. Он раскрыл ладонь, и перед глазами предстала совсем неутешительная картина: бедная рыбка слабо трепыхалась, широко открывая рот, а на её перламутровой чешуе проступали тёмные уродливые пятна.

— Она обожглась о раскалённую лампочку! — чуть слышно пробормотал Владислав. — Идиот! Никогда себе не прощу!

Олеся стояла и испуганно смотрела то на рыбку, бившуюся у него на ладони, то на несчастное лицо юноши. В его глазах читалась такая тяжесть собственной вины, что это вызывало невольное сострадание.

— Может, попытаемся как-нибудь её вылечить, у тебя есть мазь от ожогов? — поинтересовалась она.

— Где-то валялся левомеколь, пойдет? — с надеждой в голосе спросил он и, осторожно переложив рыбку ей в ладони, кинулся на кухню. После непродолжительных звуков выдвигаемых ящиков наконец-то появился Владислав и протянул ей тюбик.

Прошло, наверное, полчаса напряжённого ожидания, а изменений в состоянии рыбки практически не наблюдалось. Несчастное создание неподвижно лежало на мягком покрывале, не делая попыток подняться в воздух.

— Как думаешь, она поправится? — как-то отрешённо изрёк Влад.

— Будем надеяться. Только не занимайся самоедством. В случившемся виноват только один человек — я, из-за меня эти создания оказались здесь. Уже поздно, бабуля будет волноваться, и Омлет, наверное, измучился. Ты со мной побудешь, когда я буду выгуливать пса?

— Конечно, могла бы не спрашивать.

Они спускались по лестнице в полной тишине, что само по себе было непривычно. Так не хватало его шуточек и искромётного оптимизма.

Кто бы мог подумать, что всё это из-за рыбы! И почему мужчины стесняются своего доброго сердца? Это же не признак слабости!

На улице благоухал ни с чем несравнимый весенний аромат. Они медленно прогуливались по тёмным аллеям парка, не вспоминая о недавнем происшествии. Влад ценил деликатность Олеси, которая усиленно уводила тему разговора в другое русло.

Он изо всех сил не показывал своего душевного состояния. Со страхом представлял своё возвращение домой, опасался увидеть там печальное зрелище.

— Скоро зацветёт сирень, люблю её, она напоминает мне о детстве, — с грустью в голосе произнесла Олеся и тяжело вздохнула.

— Сказала измученная жизненным опытом девочка, — с иронией добавил он. — Откуда столько пессимизма?

— Кажется, у меня мало поводов для веселья.

— По-моему, тебе надо гордиться, что ты не такая, как все. И чувствовать своё превосходство!

— Ты серьёзно? Превосходство? Да я даже не человек! Монстр с крыльями, мутант!

— Но есть и плюсы — сила, ловкость, например. Ты сама говорила, что тебе нравится твоя новая внешность, и надо заметить, не тебе одной.