— Из какой эпохи эти два флота? — спросил лорд Хедин.

Магистрат шагнул вперёд, и позади него возникла голографическая диаграмма Пенроуза, подписанная неразборчивыми рунами.

— Чтобы свести к минимуму нарушения известной истории, мы выбрали период в далёком будущем. За три тысячи лет до Последнего из Людей.

— И через большой промежуток времени после падения нашего народа, — заметил Хедин.

— Всему есть своё время, — мрачно ответил Президент. — И мы, как его повелители, должны знать это лучше, чем кто-либо другой.

Повелители времени следили за линиями времени, наблюдая и записывая всё с самого начала: от Первого События, Большого Взрыва, отметившего создание вселенной из сингулярности, до конца, Второго события, когда вселенная вновь обрушится в сингулярность. Хотя они и могли обозревать всю вселенную с надменных высот Галлифрея, повелители времени не могли отправиться в собственное будущее и не могли изменить собственное прошлое. Такова была плата за их титул. Но по мере накопления информации, по мере составления экстраполяций, они не могли не узнать чего-нибудь и о собственной судьбе. Они не могли видеть своё будущее, но они могли заметить отражение грядущего, экстраполировать рябь и тени во Времени. Где-то на стене руины была записана легенда, где-то в забытой библиотеке осталась заметка на полях. Они знали некоторые из имён, которые появятся в учебниках истории будущего: Варнакс, Фракция Парадокс, Катаволкус, Времяточец. Угрозы всей расе повелителей времени, но угрозы исчислимые, такие, в которых повелителям времени было суждено выжить.

Но была и другая.

Детали были расплывчатые. Должен был случиться конфликт, война против безжалостной силы. Это был не первый слух об уничтожении Галлифрея. Но лишь один из слухов мог быть верным. Верховный Совет не знал, что предпринять. Нужно ли им повелеть Матрице прочесать всю вселенную в поиске угроз такого масштаба, о котором говорится в легендах, или же такой приказ сам по себе станет первым событием в цепи, которая неизбежно приведёт к контакту, а затем и к конфликту с этим врагом? Ко всеобщему облегчению, комитет, занимавшийся этим вопросом, ещё не принял никакого решения, даже после нескольких тысячелетий размышлений.

Президент снова смотрел на два флота.

— Это наша последняя возможность передумать, — предупредил Доктор. — Как только мы пригласим делегации к себе, у нас не будет больше возможности отступить.

— Ты сомневаешься? — спросил Магистрат.

— Нет, — ответил Доктор. — Нет, но другие, присутствующие здесь, всегда сомневались. Они будут прикрывать это сарказмом, они будут говорить у нас за спиной. Но когда это обсуждалось в Совете, они, как всегда, поддержали своего Президента. Я просто хочу, чтобы они все знали, что я откажусь. Я остановлюсь немедленно, отправлю оба флота домой. Год переговоров ушёл только на то, чтобы договориться о том, над каким полюсом Пазити появится каждый из этих флотов. Но я заброшу всё это. Я сделаю это, если повелители времени решат, что так будет лучше. Говорите сейчас, или не мешайте. Если мы возьмёмся за это, то будем двигаться до конца, чего бы это ни стоило, какие бы ни были последствия.

— Что же, я из тех, кто против, — после небольшой паузы сказал Воран. — Это абсурдно. Этот «Доктор» просто идиот, если думает, что может что-то изменить.

— Он повелитель времени, — предупредил его Магистрат. — Член Высочайшего Совета.

— Насколько я помню, он с трудом получил учёную степень. Ни один колледж после этого не хотел брать его на работу. Тем не менее, он пользуется этим ярлыком своих неудач в учёбе в качестве имени. Вам действительно так нужно выставлять напоказ свою необразованность, Доктор?

Доктор улыбнулся:

— Нет. Но и исчислять её мне тоже не нужно, старший преподаватель девятикратный профессор Воран.

Пендрел хлопнул в ладоши.

— Я поддерживаю Доктора! — взвизгнул он. И тут же замер под резким взглядом Ворана.

— Сколько было погибших за время войны? — спросил другой член Совета.

— Мы можем поставить перед Матрицей задачу подсчитать погибших, — сообщил им Координатор Матрицы. — Это сложнейшая задача, даже для нас. Предполагаю, что на подсчёт погибших уйдёт примерно день.

— И вернёт ли это хотя бы одну жизнь? — спросил Доктор.

— Вы же знаете, что нет.

— Тогда нам незачем их считать. Давайте изменим будущее.

Некоторое количество повелителей времени одобрительно забормотали.

Президент повернулся к нему:

— Вы действительно считаете, что мы можем положить конец этой войне?

— Да.

— У этих рас нет ничего общего.

— Неправда! Неправда. Есть правило ведения войны, которое не забыли даже повелители времени: знай своего врага. Стратеги и учёные обеих сторон научились понимать друг друга. На данный момент они пользуются этим знанием только для того, чтобы убивать, но это их общая связь. Это то, с чего мы можем начать поиск решения проблемы.

Президент засмеялся:

— Только вы, старый друг, могли увидеть возможность посреди тотальной войны. Хорошо, — он повернулся к собравшимся повелителям времени: — У кого-нибудь есть причина или смелость возразить?

Все молчали.

Президент поднял руку:

— В таком случае, во имя Рассилона и Омеги, приступаем!

Ларна всё ещё не привыкла к наличию служанки и, возвращаясь в свои комнаты, каждый раз удивлялась, обнаруживая её там, занятую домашней работой.

Врейто была тихой пожилой женщиной с морщинистым лицом. Они были знакомы всего несколько недель, и до сих пор не привыкли друг к другу. Врейто была служанкой уже давно, и отлично знала, как снять церемониальный воротник и отложить его в сторону, чтобы помочь хозяйке снять мантию. Ларне не нужно было даже расплетать волосы, снимать блузу, комбинацию, расстёгивать бриджи — всё это тоже делалось за неё. Но в случае белья она решила провести черту; она сняла его сама, стоя за стенкой душевой кабины.

В щель между панелями Ларна видела, что Врейто терпеливо стоит с мантией в руках.

— Спасибо, — сказала Ларна, — можешь идти.

Врейто слабо кивнула и вышла из ванной. Она явно была чем-то недовольна. Ларна не знала, чем она её обидела в этот раз. Наверное, имело место загадочное нарушение этикета. Может быть, благодарить слуг не положено?

Врейто, наверное, прячет сейчас мантию обратно в шкаф, до следующей церемонии. Это будет на следующей неделе: праздник Рассилона-Светоча. Мантии было уже тысяча лет, и хотя для Ларны её и перешили, изначально она было выкроена для мужчины. То же самое было и со всеми другими ритуальными облачениями. Женщин среди повелителей времени было очень мало, и физиологические различия не считались важными. Никаких уступок ей не делали. Это был один из парадоксов общества внутри Цитадели. Все знали, что женщины равны мужчинам — это считалось само собой разумеющимся. Но никто не задавался вопросом, почему женщины редко пытались поступить в Академию, и почему так редко им это удавалось. Больше десяти процентов населения Галлифрея были женщинами, но из тысячи повелителей времени не больше десятка были женщинами. Вполне возможно, что за десять столетий своей службы Врейто ни разу не служила женщине. Быть может, Врейто завидовала молодости и энергии Ларны, её успеху?

Или, что более вероятно, ей было стыдно, что её хозяйка пропахла в равной степени потом, пылью, и ароматными маслами. Врейто не подала виду, что она это заметила, но ведь не могла же она не заметить? Грязь была неприятна Ларне. Масляно-водяной душ прореагировал на её присутствие и автоматически включился. Было стыдно, что она наслаждалась таким чисто чувственным удовольствием, но она не торопилась, позволяла тысяче крохотных струек горячей воды массировать её, втирая в её волосы шампунь, а в кожу мазь. Мысли о том, что Врейто не одобрила бы такой гедонизм, делали этот процесс ещё более приятным. Душ был в некоторой степени разумным, но волосы Ларны были для него слишком длинные, он не дотягивался, и Ларна вымыла их руками. Закончив это, она стала прямо, прикрыла глаза, прижала руки к бокам, прогнала из своих мыслей всё, кроме шума воды и ощущения того, как вода смывает грязь, осевшую на её кожу с мантии.