— Мне врачи запретили питаться в столовой. Поехали ко мне домой? Объясним, что мне стало плохо, а ты меня сопровождала.

— Хорошо. Только заглянем в общежитие: вдруг письмо от Лешки пришло? Должен же он наконец-то хоть одно мое получить!

— Ты так и пишешь ему каждый день?

— Пишу, — вздохнула Тамара. — Вот только от него больше писем нет.

— И мы в субботу получили письмо, из которого стало ясно, что и от нас он ничего не получил. Странно… Может, потому что город закрытый? — предположила Инна. — Давай адрес сверим!

— Давай. Я его наизусть помню.

— А я нет. Дома проверим. — И вдруг Инночка оживилась: — Спорим, что тебя не одно письмо ждет, а целых три!

Но никаких писем для Крапивиной не было, и, расстроенные, они поехали к Рождественским.

В тягостном ожидании хоть какой-то весточки от Алексея прошла еще неделя.

«Может, случилось что?» — изо дня в день все сильнее беспокоилась Тамара. Она даже у Вероники поинтересовалась, не слышно ли каких вестей от пятикурсников, но та успокоила: все в порядке. И, улыбнувшись, добавила, что до конца практики осталось совсем немного и девятого марта все дипломники вернутся в институт.

Промучившись очередную ночь без сна и не в силах больше бороться с плохими предчувствиями, следующим воскресным утром Тамара без предупреждения поехала к Кушнеровым: Инка да Артем — вот два человека, с кем она могла поделиться своим беспокойством. Дверь открыл удивленный Артем. Как оказалось, Инночка с родителями уехала навестить мамину родственницу, у которой недавно родился внук. Не вовремя приболевшего зятя пришлось оставить дома.

— Ты что-нибудь слышал об Алексее? — едва успев поздороваться, с надеждой в голосе спросила Тамара.

— Ничего, — пряча в шкаф ее шубу, виновато пожал тот плечами. — Кофе будешь? Пошли на кухню.

— По пути я бросила в почтовый ящик очередное письмо: неужели он ничего не получил? — задала она вопрос непонятно кому.

Артем лишь тяжело вздохнул. Он и сам не мог понять, что происходит. В то, что друг загулял и забыл не только его, но и Тамару, не верилось: слишком ясно дал понять перед отъездом, что его намерения более чем серьезны.

— Я и сам голову ломаю: не пишет, не звонит. Странно… Мы с ним даже на каникулах перезванивались. Не спросишь же у ректора, как там поживают на практике его дочь и ее напарник, — неосторожно добавил он и, бросив быстрый взгляд на Тамару, заметил, что та пропустила его слова мимо ушей.

Куда больше ее волновало, чтобы с Лешей ничего не случилось.

— Я три его письма наизусть могу пересказать, — опустила она голову и вдруг тихо заплакала. — Он писал, что приболел… Я не видела его уже больше месяца…

Услышав и увидев такое, Артем растерялся и совершенно забыл о турке с кофе.

— Знаешь, что я сделаю? — вдруг нашелся он. — Я позвоню его родителям!..

Тут за его спиной раздалось громкое шипение сбежавшего кофе.

— Давай я, — смахнув слезы, Тамара встала со стула, взяла губку и, оттеснив Артема в сторону, принялась мыть плиту.

Он наблюдал за ее движениями и чувствовал, что его прежнее мнение об этой девушке как о взбалмошной, неуравновешенной гордячке окончательно рушилось вместе с белевшей на глазах плитой. Значит, права была Инночка, видя в ней другое, и прежде всего преданную и верную подругу? Объяснить, почему он не прислушивался к мнению жены, было достаточно просто: мало ли кем может восторгаться его юная, витающая в облаках супруга! Но то, что из многочисленных претенденток на душу и сердце лучший друг выбрал именно Тамару, должно было заставить подумать о ней всерьез намного раньше.

В первый раз подобные мысли мелькнули у него после того, как общими усилиями они сделали Инне злополучные расчетки по сопромату. Во второй раз — после происшествия в общежитии, в день последнего звонка. Как он краснел и бледнел в понедельник на большой перемене, когда его отчитывала Тамара, заявившая напоследок, что если он когда-нибудь посмеет обидеть Инночку, то заимеет в ее лице личного врага. Конечно, в тот момент он готов был выслушать что угодно, лишь бы жена ничего не узнала. Ну с кем не бывает!

И все же, когда накануне отъезда Алексей скупо намекнул, что его чувства к Тамаре и дальнейшие планы более чем серьезны, Артем растерялся. А потом подумал и обрадовался: неужели и друг влюбился? Сколько раз прежде они сходились во мнении, что той, единственной и неповторимой, ради которой можно потерять голову, просто нет в природе! И вот на тебе: сначала сам Артем, теперь Лешка. Забавно получится: два лучших друга, две подруги и две семейные пары!

Улыбнувшись своим мыслям, Артем с какой-то появившейся в голосе теплотой снова попытался успокоить Тамару:

— Да не переживай ты так, не забыл он ни тебя, ни нас. Когда уезжал, попросил меня за тобой присматривать, помочь, ежели что. А я как послушаю Инку вечером, так и ловлю себя на мысли, что ты сама кому угодно поможешь! Леша в тебе не ошибся… Найдется он, никуда не денется! Просто так мы его никому не отдадим! — заключил он обнадеживающе.

Тамара благодарно улыбнулась в ответ. Заново сварив кофе, они посидели еще немного на кухне, поговорили об институтских делах, о планах после учебы. Впервые за все время знакомства они разговаривали как добрые друзья, и обоим от этого было приятно.

И все же, как ни хотелось Тамаре дождаться Инночку, она чувствовала себя неловко: провести столько времени в обществе мужа пусть даже лучшей подруги было неудобно. Не зная, как правильнее проститься с Артемом, она смущенно коснулась щекой его щеки и попросила:

— Если узнаешь что-нибудь о Леше, сообщи сразу. Пожалуйста. И Инночку береги. Я ее очень люблю.

— Я тоже, — ответил он ей теплой улыбкой.

Закрыв входную дверь, Артем задумался, постоял какое-то время в прихожей, затем достал записную книжку и решительно снял трубку телефона.

…В следующее воскресенье утром в квартире Рождественских раздался долгожданный звонок.

— Привет! — сквозь треск телефонной линии послышался голос Алексея. — Что там у вас происходит?

— Это ты объясни, что происходит! Никому не пишешь, ничего о тебе не слышно! Тамара вся извелась от переживаний, каждый день тебе строчит! У тебя совесть есть? Трудно ей пару строк черкануть?

— Не получал я никаких писем, — после долгой паузы ответил Алексей.

— Может быть, адрес неправильный?

— Адрес правильный, — донеслось из трубки. — Письма от родителей доходят нормально, а от вас ничего. Вчера очередное из дома получил, из него и узнал, что ты им звонил. Она действительно мне писала? — недоверчиво уточнил он.

— Ну конечно! — воскликнул Артем. — Я сам три письма отправил! В жизни столько не писал! Томка в прошлое воскресенье приезжала, расплакалась… По-моему, я ее недооценивал… Чего молчишь?

— Даже не знаю, что сказать… Я уж решил, что никому не нужен: отряд не заметил потери бойца… А в последнюю неделю такая тоска обуяла, что даже с Лидой стал тесно общаться.

— Охренел, что ли! Завтра же сходи на почту и спроси о письмах! Кстати, мог бы и раньше позвонить. Прежде не был таким гордым… Вспомнил! Тамара тебе в среду заказное письмо с уведомлением послала. Его-то ты обязан получить! Слушай, а может, их ворует кто? Ты когда возвращаешься?

— Шестого утром буду на месте…

— Постарайся приехать пятого, как раз успеешь на КВН! Томка пригласительные на всех взяла. Она теперь дни и ночи на репетициях пропадает, сценарий вместе с Ленской пишет. Ты хотя бы привет ей передай, — укоризненно добавил Артем.

— Хорошо… Передавай привет… У меня время заканчивается, сейчас отключат.

— Что-то ты темнишь… У тебя там на самом деле все в порядке?

— В порядке… Хотя теперь и не знаю… — И тут послышались короткие гудки.

Артем продолжал задумчиво вертеть в руках телефонную трубку, когда к нему подскочила Инночка.

— Ну, что там? Живой? Все хорошо?

— Все нормально, — кивнул он успокаивающе, хотя в душе засомневался: слишком хорошо знал Алексея. — Почему-то он не получил ни единого письма ни от нас, ни от Тамары. Мистика какая-то.