— Слава Богу, объявился, а то, глядя на Томку, и я нервничаю. Я их обоих люблю.

— Ладно, — улыбнулся Артем. — Пошли еще поспим.

— Нет! — категорично заявила Инночка. — Мы поедем к ней прямо сейчас: зачем человеку еще пару часов мучиться? К тому же, если приедем позже, будем полдня искать ее по общежитию: она теперь вся такая занятая…

В последнюю неделю Тамару и вправду было трудно застать как в общежитии, так и на занятиях. А все потому, что ее привлекли к работе над сценарием КВН. По давней традиции накануне 8 Марта в институте проводился турнир «Прекрасная орхидея», который по значимости намного превосходил все остальные смотры и конкурсы.

Самым сложным делом было найти верный образ для команды. Кого только не видела главная сцена института: ковбои, иностранные гости, мушкетеры, гусары, монахи! Проще сказать, кого еще не было. Едва заканчивался очередной турнир, как тут же начиналась подготовка к следующему, заключавшаяся прежде всего в поиске новой идеи. На этот раз и сама идея, и название команды возникли у Ларисы в тот момент, когда осенью Крапивина исполняла забавную песенку про ворону. «Белая ворона!» — осенило ее тогда.

Тему легко можно было увязать со студенческой жизнью: «белых ворон» в институте водилось немало — от никем не понятых гениев до беспросветных двоечников, от не вылезавших из своей комнаты тихонь до бесшабашных гуляк и разгильдяев, от страстно увлеченных делом до абсолютно равнодушных ко всему и вся. С предложенным названием «Белая ворона» все согласились, и, при строгом соблюдении тайны, работа закипела. Только члены команды, восемь парней и одна девушка, плюс ограниченная группа студентов, привлеченных к репетициям, знали и тему, и название. Конспирация соблюдалась полнейшая: пожалуй, это было единственное мероприятие, в подготовку которого не вмешивался даже декан.

Тамару привлекли к сценарию как нечаянного идейного вдохновителя. Кому-то даже пришло в голову предложить ей попробовать себя в почетной роли белой вороны, от чего та категорически отказалась, выдвинув кандидатуру Ляльки Фунтик. Поначалу это предложение никто не воспринял всерьез: на роль дамы сердца по традиции выбиралась самая красивая девушка факультета, на которую Лялька никак не подходила. Да и после каникул она была сама не своя — серьезная, задумчивая, чем-то озабоченная — и желанием сыграть главную роль явно не горела. Но так как более артистичной и бойкой на язык девушки на примете не было, выслушав все доводы Тамары, первой с предложенной кандидатурой согласилась Лариса. Произнеся непонятную фразу: «Ладно, спою свою лебединую песню», — наконец положительно ответила и Лялька.

Первые же репетиции подтвердили правильность выбора: вряд ли кто лучше Эллы Фунтиной смог бы воплотить на сцене образ предводительницы стаи черных воронов. Ее белая ворона была мудрой, знающей себе цену, язвительной и при этом слегка вульгарной.

Шаг за шагом выстраивалась сюжетная линия и представления команды, и домашнего задания. Правда, поначалу не знали, как поступить с конкурсом «Серенада для любимой». Ведь их «распрекрасная дама» не являлась таковой по природе! И придумали: серенаду для вороны должна спеть… сама ворона! Если уж идти от противного, то до конца. Короче, на этот раз в команде КВН строительного факультета все становилось с ног на голову.

Вот потому и решили соблюдать полную секретность: не дай Бог кто-то настучит в деканат раньше времени! Все прекрасно понимали: если начисто лишенный чувства юмора декан хоть что-то узнает о задумке — «белой вороне» не быть. И если команда проиграет, то всем не поздоровится, но если выиграет — первое место в глазах Кравцова оправдает любой сюжет и любые шутки.

Дни и ночи напролет Тамара пропадала сначала в комнате у Ларисы, затем в одной из аудиторий родной кафедры, где подальше от чужих глаз проводились репетиции, готовились костюмы, а шутки и смех лились нескончаемым потоком. Как же она была благодарна и Ларисе, и всем остальным за то, что могла отвлечься от невеселых мыслей!

Как и другие, она честно соблюдала правила конспирации и ничем не делилась даже с Инночкой. Понимая серьезность предстоящего мероприятия, та и не настаивала, лишь сообщила, что станет писать лекции под копирку, чтобы Тамаре не пришлось ничего переписывать и легче было догнать группу.

В субботу с самого утра команда строительного факультета словно испарилась. Искать кого-то, кроме Ленской, участвующей в заседании СТЭМа, было бесполезно: все спрятались в квартире жившего неподалеку от нового корпуса члена команды и продолжили репетиции. А потому как ни хотелось Тамаре хоть на минутку встретиться с Алексеем, который должен был вернуться утренним московским поездом, она так и не посмела нарушить установленные для всех правила.

Ровно за полчаса до пяти, прикрываясь черными покрашенными простынями, команда строителей появилась в вестибюле. Окруженные плотным кольцом доверенных лиц, не позволивших никому догадаться, что за образ представляет команда, они скрылись в отведенной им репетиционной комнате рядом со сценой. Никто не заметил, что под тканью были спрятаны огромные крылья из гусиных перьев, которые в достаточном количестве приволок из деревни от бабушки Скороходов. Уж неизвестно, всю ли деревню он раскулачил или только родную бабку, но красили и сшивали перья целую неделю!

По счастливому жребию представлять команду они должны были последними. Разведка непрестанно доносила свежие новости: среди названий команд — никаких неожиданностей, в общем и целом — все как и прежде. В том числе — главный соперник, команда КВН робототехнического факультета, выигравшая до этого два турнира подряд.

В целях сохранения победоносного настроя за выступлениями конкурентов из-за кулис следили только Лариса с Тамарой. И это оказалось оправданным: робототехники со своими «Итальянцами в России» были на голову выше остальных соперников и покидали сцену под несмолкающие аплодисменты.

— Ребята, мы лучше! — тем не менее подбодрила выстроившуюся за кулисами команду Ленская.

На сцене погас свет, все быстро рассредоточились, заняли свои места и…

— Команда строительного факультета представляет свой супер-р-р-ор-р-ригинальный и новатор-р-р-ский проект — «Белая вор-р-рона»! — громко объявил ведущий.

В ту же секунду на сцене высветились восемь черных силуэтов. Свет постепенно становился ярче, вот уже стали различимы опущенные вниз головы, и вдруг… зазвучали фанфары, все как по команде развели руки в стороны, и то, что предстало перед зрителями, вызвало сначала гробовую тишину, а спустя секунды в зале грянул смех и аплодисменты.

Нужно было обладать очень богатым воображением, чтобы придумать такие образы — от большого, гордого, с огромными посаженными на клюв очками ворона до маленького вороненка-клептомана, увешанного всем, что могло попасться на глаза: бусами, часами, пробками от бутылок, новогодними игрушками, линейками, транспортиром… Вороненка изображал Трушкин, и на его голове красовался щедро залитый лаком начес. Но самой впечатляющей фигурой была атаманша — в длинном белом парике, раздобытом с невероятным трудом, с косо повязанной поверх него черной пиратской косынкой, прикрывавшей глаз, с огромными кольцами в ушах, ярко накрашенным маленьким клювом и в высоченных ботфортах. В придачу ко всему эта дама сердца приволакивала одну ногу — под брюками для достоверности была привязана трость.

— К-кр-р-р-ри-каз! — выставив ногу вперед и выпятив грудь, прокаркал самый важный ворон — Скороходов и, повернувшись вполоборота к залу, принялся что-то искать под крылом.

Фокус заключался в том, что под простыней был спрятан еще один клюв, в два раза длиннее: едва голова ворона исчезла под нашитыми перьями, как из прорези в спине высунулся второй клюв, добрался до стоявшего рядом Трушкина и вытянул у него из кармана длинную-предлинную шпору-гармошку. Глаза Мишки сошлись на переносице, а лицо мгновенно исказилось таким притворным ужасом, что зал просто грохнул.

— Караул!!! Грабят! — схватив одной рукой шпору, другой — клюв соседа, заорал он что было мочи. — Я буду жаловаться в деканат!