— Ты чего? — спросил Алексей.

— Ничего, — резко ответила она, подхватила пальто и отошла в сторону. — Вот уж не ожидала!

— Да что случилось?

— Интересно, чем ты думал, когда брал у Тишковской этот костюм? — бросила она на него гневный взгляд. — Большое спасибо за унижение на глазах у всех. Вот и удалось тебе меня обломать…

— Ты понимаешь, что говоришь? — перебил ее обескураженный Алексей. — Я ведь хотел как лучше…

— А ты у меня спросил, хочу ли я выступать в ее костюме? Выставил на посмешище перед всем институтом. Ты, ты… Даже не смей ко мне больше приближаться!

Почувствовав, как задрожал подбородок, с гитарой в одной руке и с пальто в другой, забыв об ожогах, она метнулась к дверям.

— Тамара, подожди! — послышался звонкий голос Инночки со стороны лестницы, и мелко зацокали каблучки.

— Инка, сумасшедшая, остановись! — перепрыгивая вслед за ней через ступеньку, кричал, в свою очередь, Артем. — Упадешь!

Заметив спускавшуюся по противоположной лестнице Тишковскую, она споткнулась на последней ступеньке и вправду растянулась бы в фойе на полу, если бы не вовремя подхвативший ее муж.

— Ну, ты меня и удивил, — как бы между прочим заметила Лида расстроенному Алексею и подала номерок гардеробщице. — Но, как ни странно, я получила от этого удовольствие… Помоги, пожалуйста, — протянула она ему свое пальто.

Машинально коснувшись его рукой, он вдруг зацепился взглядом за знакомый фирменный пакет. Быстро перебирая маленькими ножками, по лестнице спускалась запыхавшаяся Лялька.

— Подождите! — помахала она рукой. — Это ваше? — обратилась она к Лиде и протянула пакет с выглядывавшим оттуда лоскутком вишневой парчи.

— Мое, — пренебрежительно пожала та плечами. — Только я это больше не надену: можете забрать как реквизит. На нужды самодеятельных артисток.

— Да что вы говорите?! — воскликнула Лялька. — Вот спасибо, вот обрадовали!.. Только, понимаете, нам он как-то тоже ни к чему: размерчик не тот, фасончик устарел да и хранить негде — моль только разводить. А раз он никому не нужен… — Деланно осмотревшись по сторонам, Лялька подошла к стоявшей в углу урне. Выпрямив спину и следя за своим отражением в огромном зеркале, двумя пальцами она плавно подняла пакет, глянув на него, скривилась и разжала пальцы. С глухим шуршащим звуком черный пакет с костюмом тут же скрылся внутри широкой темной пасти.

— Какая жалость, — театрально вздохнула она, отряхнула руки и приблизилась вплотную к зеркалу.

Словно любуясь собой, она поправила волосы, коснулась мизинцем маленького острого носика, облизнула губы и, повернув голову к замершей с открытым ртом гардеробщице, спросила:

— Ну, чего смотрите? Сами слышали: это никому не нужно! Не оставлять же мусор на полу? Всем привет! — бросила она напоследок замершей компании и, плавно покачивая худенькими бедрами, медленно пошла вверх по лестнице.

Первой звонко расхохоталась Инночка. Вслед за ней, почти одновременно, рассмеялся Артем и заохала гардеробщица. Оторвав тупой взор от урны с пакетом, Алексей усмехнулся, махнул Кушнеровым рукой и, забыв про пальто Тишковской, поспешил к выходу. Пунцовая от негодования Лида бросилась в сторону длинного коридора.

Так уж получилось, что больше никогда в своей жизни Тамара не выступала на сцене…

— …Эту территорию в тысяча пятьсот шестьдесят третьем году приобрела Екатерина Медичи для того, чтобы разбить здесь сад в английском стиле, — откуда-то издалека услышала Тамара голос подруги. — Ау! Проснись!

— Я тебя очень внимательно слушаю, — тряхнула та головой и виновато улыбнулась. — Плохо спала. Лучше ответь, ты поздравила вчера Артема?

— Ты хочешь спросить, сегодня? — пошутила Инна, пребывавшая с утра в прекраснейшем настроении. — Не переживай, поздравила. Только давай об этом позже, сейчас я на работе: мы идем в Лувр или не идем?

— Конечно, идем, — успокоила ее Тамара. — Я же прекрасно понимаю, что если не доберусь до него сегодня, то безнадежно упаду в твоих глазах.

— Правильно, — удовлетворенно кивнула Инна. — Сад Тюильри был оформлен лишь в тысяча шестьсот шестьдесят третьем году, и простирается он почти на километр — от площади Согласия до площади Карусель. Видишь арку впереди? По явно заимствованным элементам ее можно назвать имитацией римской арки Септимия Севера, а построена она была в честь побед, одержанных Наполеоном Первым в тысяча восемьсот пятом году. Тогда наверху в центре установили четыре бронзовых коня, снятых с собора Сан-Марко в Венеции. Их вернули обратно в тысяча восемьсот пятнадцатом году, так что сейчас арку венчает бронзовая квадрига со статуей Мира… У меня к тебе один вопрос. Как ты собираешься смотреть Лувр — как положено или как китайцы с японцами?

Тамара непонимающе уставилась на подругу.

— А что, они смотрят как-то по-особенному? — приложила она указательные пальцы к уголкам глаз и растянула их в стороны.

Инна расхохоталась:

— Они бегают по Лувру и ищут трех женщин: Венеру Милосскую, Нику — богиню Победы, ну а третью… Ну-ка, сама догадайся! С трех раз.

— Джоконду! — гордо выпалила Тамара.

— Молодец! Можно сказать, для интеллигентного общества ты еще не совсем потеряна, — заключила она. — Конечно, Джоконду, Мону Лизу. Так вот, бегают они по залам и считают: раз, два… На счет «три» фотографируются в последний раз, ставят последнюю галочку и покидают Лувр. Шучу, конечно, но в этом есть доля истины.

— Ну, в таком случае, чтобы их превзойти, я постараюсь поставить десять.

— Что — десять?

— Десять галочек. Покажешь мне десять самых-пресамых шедевров.

— Та-а-а-к, — разочарованно протянула подруга. — Значит, я поторопилась…

— Записать меня в интеллигентки? Конечно, поторопилась! Я в последние годы (а каждый из них можно умножить на два, а то и на три — а это, почитай, полжизни) все больше по энергозачетам да погашению задолженностей специализируюсь. Венера Милосская там и рядом не стояла! Правда, благодаря одной подружке заглядываю иногда в мастерскую к художникам или на выставки. Как инъекция: несколько часов после этого смотришь на мир другими глазами и, помимо черно-белых цифр, различаешь разные цвета. Но это я тоже так, образно… Так что, дорогой мой гид, веди — даю слово: буду идти следом, пока не упаду.

— Хорошо… Лувр ведет отсчет своей истории с тринадцатого века, но чтобы вернуть ему статус самого большого в мире музея, президент Миттеран потратил миллиарды франков…

Тамара издалека заметила новаторские стеклянные сооружения, долго дожидалась, пока Инна заговорит о них сама, однако не дождалась:

— Нет, ты мне объясни, кто придумал поставить здесь эти стеклянные пирамиды? Да еще целых три: большая и две поменьше. Ну это же чушь собачья! Да их просто с землей сровнять хочется!

— Ты так считаешь? — Инна внимательно, точно в первый раз, посмотрела на площадь и неуверенно пожала плечами. — Возможно, ты и права, об архитектурных достоинствах пирамид спорят до сих пор. Но я так привыкла к этому виду! Кстати, для полировки их стеклянных поверхностей даже машины специальные разработали. Под пирамидами находятся бюро информации и множество других помещений, необходимых для приема огромного количества туристов. Видимо, ничего более разумного не оставалось, как принять этот новаторский проект. Я ведь предупреждала: в Париже тебе многое покажется странным. Многовековая история как может, так и приспосабливается к урбанизации. Возможно, получается это не всегда изящно.

— Варварство, — категорично заключила Тамара. — Это мы со своими городскими замашками должны приспосабливаться к прошлому, а не подгонять его под свои вкусы. Ладно, что-то я разошлась, — попыталась она себя утихомирить. — Мне здесь не жить. Хотя… если бы я пожила здесь с твое, то, пожалуй, тоже не обращала бы на это внимания… Пошли дальше, — дернула она за рукав задумавшуюся подругу и добавила, заставив ее улыбнуться: — Не забывай, что я не хочу походить на китайцев с японцами и мне необходимо поставить как минимум десять галочек!