— Так за ним я, собственно говоря, генерал-губернатором Ростопчиным послан! Или вы сами хотите отвезти ему пакет?
Порфирий Петрович было хотел ему сказать, что он сам передаст этот пакет губернатору, но впал в свое обычное оцепенение.
В нем он пробыл недолго — и, выйдя из него, сказал драгуну:
— Нет, отвезете его вы! А у меня еще дело к старому князю есть.
Что-то такое, видно, особенное причудилось-пригрезилось нашему капитану в отставке, что он переменил свое решение. Или просто выхода не было? Драгун, пожалуй, перестрелял бы их всех из своих четырех седельных пистолетов, вздумай Порфирий Петрович ему противиться.
И Селифан его не разубедил, что не надо этот пакет драгуну отдавать. Опять запьет — или еще другое что, непотребное, выкинет.
Что драгун — английский шпион, Порфирий Петрович ему не сказал.
Но Селифан своим нутром мужицким чувствовал, что гниль в драгуне английская, и не нравился он ему, ох, не нравился. Но против пророческих видений Порфирия Петровича не попрешь!
И все же это видение уж больно было кратким. Что из него поймешь?
Ну увидел Порфирий Петрович, что драгун в корзину воздушного шара залезает, а Александр Васильевич Суворов ему последнее напутствие дает и лоб его толоконный крестит. Что из этого? Может, нашего генералиссимуса непобедимого драгун тоже обманул?
Впрочем, что я тут рассуждаю? Не в моей воле ничего изменить. Отдал пакет Порфирий Петрович драгуну. И тот сразу же уехал.
Его отговаривали: «Куда он в ночь? Да и лошади устали!» — «Спешить надо в Москву к губернатору. Ждет!» — возразил он. А сам!..
Разумеется, ни к какому губернатору в Москву он не поехал.
Сначала он навестил Марию Балконскую, а потом в Москву все же помчался.
Но вот к кому?
Скоро узнаем.
Да, забыл.
А что за пакет отдал драгуну Порфирий Петрович?
А тот самый, любезные мои читатели! Тот самый, из-за которого столько фельдъегерей погибло.
Письмо в том пакете было государя нашего Павла Ι к французскому императору Наполеону.
Глава двадцать первая
Из-за чего это вдруг старый князь на английскую сторону встал?
Императора нашего Павла Ι не любил? Дарданеллы с Босфором не нужные ему были? И Константинополь не нужен?
Да, не любил. Да, не нужны.
Но не все так просто с князем Ростовым Николаем Андреевичем. Не все так просто! Ведь тем самым он друга своего любимого, Александра Васильевича Суворова, — его стотысячную армию погубить вознамерился!
Их-то из-за чего?
Вот вопрос. И нет у меня на него пока ответа.
Может быть, та встреча их прошлой зимой нам все разъяснит? Но ее мы подробно опишем обязательно или в третьей части романа, или в четвертой части.
А что приведения мои приумолкли? Хохотом тишину не сотрясают, драгунскими шпорами по полу не бряцают, не угрожают!
А?
И княгиня Вера ко мне перестала заходить в парусную комнату.
Почему?
Тихо в княжеском дворце. Так тихо, что я слышу, как монетка серебряная, подброшенная вверх, в воздухе пропеллером жужжит.
Еще мгновение — и она орлом или решкой на землю упадет.
И страшно мне вдруг стало. Ведь она непременно той стороной упадет! Вы поняли меня, какой стороной она должна упасть — и кому придется застрелиться?
Нет?
Хотя, дорогие мои читатели, что это я вперед забегаю? Об этой дуэли речь еще впереди, а об этой монетке сейчас Христофор Карлович Жаннет нашей расскажет.
Они втроем в столовой зале завтракают.
Жаннет, Бенкендорф и старый князь.
Глава двадцать вторая
— А что это кавалеры ваши на завтрак не явились? — спросил раздраженно старый князь Жаннет.
Он нынче был не в духе. Скажу даже больше. В страшном гневе пребывал старый князь.
— И полковника нет! — продолжил он недовольно. — А где управляющий? — распалял он себя все больше и больше.
— Ваша светлость, — учтиво, но в тоже время и бесстрастно ответил Христофор Карлович, — полковник в полк уехал, а управляющему вы сами запретили на глаза ваши являться.
— А где Бутурлин и князь Андрей? Мадмуазель, я вас спрашиваю! — решил тогда отыграться на Жаннет старый князь.
— Князь, — насмешливо ответила ему наша француженка, — вы сердитесь… значит… вы не правы! — И она засмеялась: — Бутурлин со вчерашнего обеда все еще пьян. А где князь Андрей, я не знаю.
— Князь в Лабиринт Веры вчера убежал, — тут же сказал Христофор Карлович, — и до сих пор из него не вернулся.
— Так найти — и привести сюда! — грозно крикнул старый князь. — Что за мальчишество?
— Мы его с Бутурлиным после дуэли попробуем там найти, — заверила его Жаннет.
— После дуэли? — взметнул свои брови старый князь. — Какой дуэли? Бутурлина с управляющим? — И раздраженно проговорил: — Тогда вам одной придется моего сына искать!
— Это почему же одной? — удивилась Жаннет.
— Да потому, что убьет непременно вашего Бутурлина наш управляющий. Вот почему!
— Почему же непременно убьет? Отчего такая уверенность, ваша светлость?
— Объясните ей, Христофор Карлович, почему, — ответил старый князь и стал есть свою гречневую кашу, а Христофор Карлович, сказочник наш восковой, с явным удовольствие заговорил:
— Как наш управляющий голову капитану Миронову «вскружил» гипнотизмом своим, вы сами нам вчера поведали. «Вскружил» он на обеде голову и Бутурлину! Думаю, отрицать не будете. Так вот, мадмуазель, он ему и на дуэли ее «вскружит». А не «вскружит» (по вашему решительному виду вижу, что вы ему не позволите это сделать!), то у него другой фокус припасен. Монетка серебряная. Ведь они жребий бросят, кому стреляться! Не так ли? Вот и выпадет Бутурлину застрелиться. Монетка-то у него фокусная.
— Фокусная? В чем же ее фокус, господин секретарь?
— А фокус весь в том, что у него не одна монетка, а две. На одной монетке на обеих сторонах орел, а на другой — решки. Вот как наш управляющий, — улыбнулся сдержанно Христофор Карлович, — фортуну свою фальшивомонетно отчеканил. — И строго спросил: — Поняли, в чем фокус?
— Отлично поняла, — не сразу ответила Жаннет. — Извините, господа, — встала из-за стола, — я вас покину. — И вышла из столовой залы.
— Благодарю, — сказал старый князь Христофору Карловичу, как только за ней закрылась дверь. — Но думаю, что она без нас об этих монетках знала.
— Ваша светлость, — вдруг решительно заговорил Христофор Карлович, — нам надо объясниться!
— Объясниться? — удивился старый князь.
— Да, объясниться! — Христофор Карлович вышел из-за стола. — Во-первых, я вам заявляю, что я честный человек и не намерен больше играть лживую роль в вашей подлой комедии! — И сказочник наш воздел руки к небу: — Да, я честный человек! И я подаю в отставку.
— Помилуйте, Христофор Карлович, — несказанно разозлился старый князь. — Чем же лжива ваша роль в моей подлой комедии?
— Чем? — негодующе вскричал Христофор Карлович. — И вы еще спрашиваете… чем!
— Не верьте ему! — вошла в парусную комнату княгиня Вера.
— Кому не верить? Христофору Карловичу?
— Да, ему.
— И ей не верьте! — захохотало хохочущее привидение. — Она вам наговорит… защищая своего князя.
— Да, я его защищаю. А вы кого защищаете, господин хороший? Себя!
— Потрудитесь объяснить! — насупил брови старый князь.
— Извольте. Письмо к управляющему кто написал? Граф Ипполит? Нет, не он. Вы его написали, ваша светлость! Зачем?.. А кто учинил разбой на дороге? Граф? Нет, не он.
— А кто же?
— Не знаю. Но ведь мертвых разбойники, что графу показал… наши черкесы! И что я должен после всего этого подумать? Кто учинил разбой на дороге? — И Христофор Карлович вышел из столовой залы, а старый князь расхохотался ему в спину и весело сказал:
— Остзейский дурак!
Он весьма и весьма был доволен скандалом, который учинил ему его секретарь.
Но почему доволен?
