Сердце его перестало трепетать.

Уж больно долгую паузу капитан сделал. Не решался, видимо, грех на душу принять (управляющего на тот свет отправить) и медлил произнести свое роковое слово «три», будто на что-то надеялся, будто кого-то ждал.

И дождался!

Это управляющий так подумал. На самом деле, господа читатели, капитан Миронов медлил по другой причине.

Он увидел, что по дороге к ним тройка скачет, потому и медлил.

Тройка, переехав по перекидному мосту ров, остановилась, и из саней вылез с превеликим трудом полковник Синяков Петр Владимирович и подошел к капитану Миронову.

— Какими пулями ружья заряжены? — спросил он его строго.

— Обыкновенными, господин полковник, — не сразу ответил ему капитан. — Христофор Карлович… что дал, — добавил поспешно.

— Эй, солдатушки вы мои, — крикнул тогда полковник, — пальните-ка вы ими в небо! — И солдаты пальнули. — А теперь настоящими пулями заряжай! — сказал весело полковник и высыпал на ладонь капитана свинцовые пули.

— Да как же? — растерялся капитан Миронов. — Что князь скажет?

— Победителей не судят! — наставительно выкрикнул полковник Синяков. — Исполняйте! Я вам приказываю!

— Что же, господин полковник, вы сами-то самовольничаете? — нервно засмеялся управляющий.

Нужно было спасать свою жизнь — и он начал ее спасать.

— По вашей же милости мы с графом здесь оказались! — крикнул он негодующе. — И вот что я перед смертью своей вам скажу. Вы все это устроили. Под выстрел Бутурлина испугались выйти — вот и устроили нам этот расстрел! — И он обратился к капитану Миронову: — Исполняйте его приказание, а то он и вас застрелит. Впрочем, он вас каким-нибудь другим подлым способом со света белого все равно сживет. Ему живые свидетели не нужны. А вы, полковник, подлец и трус!

От несуразных оскорблений полковник Синяков побелел — и твердым шагом подошел к управляющему и сказал:

— Сейчас и тут же! На любых условиях я к вашим услугам. Я покажу вам «труса и подлеца!

— Весьма благородно, — ответил управляющий почтительно, но и насмешливо. — Руки мне только развяжите. — И полковник тотчас руки ему развязал. — Затекли, милые, — посмотрел на свои руки управляющий. — Но ничего. Думаю, справимся. — И обратился сухо к полковнику: — Мои условия просты. Кинем вот эту монетку (достал из кармана серебряный рубль), — и кому выпадет стреляться, тот и застрелится! Согласны? А монетку подбросит или капитан Миронов, или граф. Так кто ее подбросит? — Сделал паузу и заявил неожиданно: — Я бы предпочел капитана Миронова. — И улыбнулся глумливо: — Ну-с, на что вы загадываете? На орла или на решку? Говорите!

— На орла! — сказал после некоторого раздумья полковник.

— Хорошо, — усмехнулся управляющий. — Если выпадет орел, то стреляюсь я. А если решка, то вам, полковник, придется застрелиться. — И он обратился к капитану Миронову: — Вы слышали наши условия?

— Слышал, — сумрачно ответил капитан Миронов. Очень ему эти условия не понравились. Не доверял он управляющему.

— Так все в ваших руках, господин капитан, — понял его управляющий. — Вам это монетку подбросить придется. Ловите! — И управляющий кинул капитану серебряный рубль — и так точно и ловко, что тот без труда его поймал, а расстояние метров десять между ними было. — А теперь подбросьте — и скажите нам, что выпадет, — сказал вдруг управляющий с трепетом в голосе.

Капитан подбросил — и ничего не сказал.

— Так что выпало? — спросил полковник, хотя уже догадался, что выпала решка. И они вместе с управляющим подошли к капитану Миронову.

Серебряный рубль лежал на снегу решкой!

Управляющий поднял его и положил к себе в карман.

— Петр Владимирович, видит Бог, — обратился он к полковнику с воодушевлением в голосе, — я вашей смерти не желаю… как вы желаете моей. Поэтому давайте похерим эту нелепую дуэль. Только поймите меня правильно! Если бы выпал орел, я бы застрелился непременно. — И он пошел ко рву. — Господин капитан, заряжайте свои ружья. Я готов! — крикнул твердо. Он был великолепен!

А полковник Петр Владимирович Синяков тут же у всех на глазах застрелился.

Полковник, разумеется, поступил весьма благородно. Но вот ведь какая закавыка, господа читатели. Через полчаса, когда капитан Миронов вошел в столовую залу, чтобы доложить старому князю об этом трагическом происшествии, то!..

— Господин капитан, что с вами? — строго спросил его… полковник Синяков и вышел из-за стола. Мундир на капитане был порван, глаза безумные! — Потрудитесь объяснить?

— Так вы, — перехватило дыхание у капитана, — только что застрелились!

— Застрелился? — возмутился еще больше полковник. — Вы сошли с ума. Немедленно!..

— Погодите, Петр Владимирович, — остановил его старый князь. — Пусть капитан объяснит, что там у них случилось. — И он обратился к капитану: — Вы расстреляли злодеев?

— Нет, — ответил капитан и рассказал все, что произошло там у рва. — А если вы мне не верите, — сказал он полковнику, — то ваше тело я привез. Оно… в санях! — добавил твердо и уверенно.

— Мне все ясно, — сказал старый князь. — Христофор Карлович, сходите с капитаном и посмотрите, кто у него в санях лежит. А потом доставьте сюда графа и нашего бывшего управляющего.

Христофор Карлович и капитан вышли из столовой залы, а старый князь обратился к полковнику:

— Петр Владимирович, не сочтите за труд, принесите из моего кабинета ту шкатулку.

«Чертовщина какая!» — подумали, наверное, вы. А я вам скажу, что нет никакой чертовщины. Эту «чертовщину» так просто объяснит Жаннет, что даже граф Ипполит поймет.

Думаю, что Мария просто обозналась — и приняла полковника за его привидение. Привидение шкатулку не смогло бы принести в столовую залу!

И все же хочу честно сказать, что дальнейшее описание этого обеда продолжу по своему разумению, так как Порфирий Петрович с Селифаном этот обед уже покинули — и поэтому в клеенчатой тетрадке, естественно, об этом, т. е. о том, что произошло дальше, нет.

Кстати, почему-то старый князь с нашими американцами на обеде не «разобрался». Он с ними на следующий день «разберется»!

Полковник Синяков принес шкатулку и отдал ее старому князю.

И тот час в столовой зале появились: Христофор Карлович, граф Ипполит, управляющий и капитан Миронов.

Капитан все еще не пришел в себя, и старый князь отослал его в караульную комнату, но сказал при этом строго, чтобы он обо всем случившемся написал рапорт.