Утром противник обнаружил наших солдат на западном берегу реки и начал яростные атаки, пытаясь уничтожить наших десантников. Закипели ожесточенные бои. Наши части, выходя к Днестру, сразу же вступали в бой. Попытки форсировать Днестр в дневное время были безуспешными. Яростный огонь из всех видов оружия, бомбово-штурмовые удары вражеской авиации не давали такой возможности. Только ночью удавалось небольшими группами переправляться через реку, и то с огромным трудом и большими потерями.

Плацдарм на западном берегу реки постоянно увеличивался. Мы, артиллеристы, как могли, поддерживали наших десантников, окаймляли огнем орудий захваченный клочок земли, не позволяя противнику сбросить наши подразделения в реку. Но крайне необходимо было иметь наблюдательные пункты на противоположном берегу, чтобы корректировать огонь артиллерии и прицельно поражать огневые точки и живую силу врага, а также обеспечить огнем форсирование реки главными силами дивизии.

Мне было приказано взять с собой пару телефонистов, разведчика и переправиться на западный берег Днестра. Одновременно надо было протянуть кабельную телефонную линию, опустив ее под воду. Задача не из легких. Начали готовиться к переправе. Разведчики нашли большую колоду, из которой когда-то поили скот, — толстое длинное дерево, выдолбленное в середине. Но было оно очень неустойчиво в воде, к тому же грузоподъемность его не обеспечивала наши потребности. Пришлось усилить его. Солдаты нашли где-то пару бочек, еще какие-то деревянные конструкции — и получился небольшой плот. Взобрались на него и рано утром поплыли. Гребли кто чем мог: куском доски, лопатой, колом. Одновременно тянули провод телефонной линии. Течение оказалось очень быстрым, нас подхватило и понесло.

Отчаянно гребем — надо, кроме всего прочего, попасть на небольшой по фронту плацдарм, если значительно снесет, то можно угодить к противнику. День пасмурный, довольно сильная дымка, противоположный берег почти не виден, и это нам на руку.

Кончилась первая катушка кабеля, надо быстро подключить вторую. Связист связал провода и начал их лихорадочно изолировать, иначе связи не будет. Наклонился, пытаясь удержать в руках узел. Мы гребем что есть силы. Но течение очень сильное, плот наклонился на один бок, рывок воды, и мы стремительно переворачиваемся. Ледяная вода накрыла с головой, но все же все мы успели схватиться за края нашего плота.

С берега за нами внимательно следят. Увидев, что мы перевернулись, начали за провод подтягивать плот к берегу. Когда готовились к переправе, мы предусмотрели возможность такой ситуации, поэтому провод был заведен под скобу, а все катушки с кабелем были прикреплены к плоту.

Вскоре плот, удерживаемый за кабель, прибило к нашему берегу. Мы выбрались из воды, нас подхватили под руки и потащили в ближайшую хату. Быстро разделись, наш доктор дал немного спирта, чтобы растереть тело, и по 100 граммов водки. Выпили горячего чая — и на теплую печку отогреваться. Начало апреля, и даже несколько минут холодной купели могут вывести из строя. Но, слава богу, кончилось все сравнительно благополучно, могло быть и хуже. Отогрелись, обсохли, но задачу надо решать. Начальство наше поняло, что с такой рекой, как Днестр, решить проблему наскоком не удастся.

Вскоре к реке подошли понтонеры, и к вечеру первый плот был спущен на воду. Вместе с другими подразделениями передовых частей с наступлением темноты мы благополучно переправились через реку, быстро заняли наблюдательный пункт и были готовы к ведению огня. Батареи наши находились на другой стороне реки.

С утра снова разгорелся ожесточенный бой. Но за ночь на плацдарм успели переправиться основные силы полка, и мы успешно отражали контратаки противника. К концу дня противник, очевидно, понял, что ему не удержать наши войска, и он с боем стал отходить. Первое село на западном берегу Днестра — Оксентия — в наших руках.

За успешное форсирование Днестра наша дивизия была награждена орденом Суворова, а всем участникам этих боев была объявлена благодарность Верховного главнокомандующего Сталина и выданы письменные справки об этом.

Продолжаем наступление в сторону Кишинева. Однако продвинулись мы относительно недалеко, километров пятнадцать от Днестра. Сопротивление противника возросло, наши боевые порядки в течение марта сильно растянулись, тыловые пункты снабжения отстали, мы испытывали острую нужду в боеприпасах. Короче говоря, воевать было нечем, и мы перешли к обороне.

На нашем направлении передний край проходил по окраине колхозного сада. Впереди, километрах в трех, на берегу небольшой реки Реут, притока Днестра, должно быть молдавское село Требужены. Но ни села, ни речки не видно.

После войны во время встречи ветеранов нашей дивизии в городе Дубоссары мы выезжали в село Требужены. Только здесь мы поняли, почему не видели села. Оно стояло на берегу речки, а рядом был высокий каменистый обрыв, скрывавший село.

Наша батарея заняла огневые позиции для стрельбы прямой наводкой непосредственно в боевых порядках поддерживаемого батальона. Наблюдательный пункт я выбрал слева от огневой позиции. Здесь находился лес, который широкой полосой шел перпендикулярно к фронту. На ближней окраине леса я и занял НП. Лес надежно прикрывал подходы к нему и хорошо маскировал нас и от наземного, и от воздушного наблюдения противника. Другие батареи также свои НП выбрали неподалеку. Началась обычная работа. Ведем наблюдение в определенной нам полосе, отыскивая цели в обороне противника, его огневые точки, ведем их засечку, определяем координаты, наносим на планшет. Ежедневно докладываем в штаб дивизиона результаты разведки.

Местность в обороне противника за селом Требужены поднимается вверх и хорошо просматривается с нашего НП километра на три. Вот только что делается вблизи, в районе села, нам не видно, скрывает местность. Виден только передний край неприятеля, и то не везде.

Как-то утром, наблюдая в стереотрубу, я обнаружил пешую колонну немцев, которая спускалась по дороге в сторону села Требужены. Очевидно, к противнику подходило пополнение. Я быстро доложил в штаб дивизиона, а затем сориентировал командира дивизиона. Он быстро отыскал колонну противника. Одна батарея нашего дивизиона — 122-мм гаубиц — стояла на закрытых позициях. Местность была заранее пристреляна.

Батарея дала контрольный выстрел для проверки установок. Разрыв произошел недалеко от колонны, быстро была введена поправка, и батарея открыла беглый огонь по колонне. Мощные 122-мм снаряды в считаные минуты уничтожили колонну. Мы хорошо видели, как в страхе метались по полю и ближайшим кустам немцы, пытаясь укрыться от обстрела, но снаряды везде находили цель.

Поле и дорога были усеяны трупами, а те, кому удалось уцелеть, разбежались в разные стороны. Противник получил хороший урок и больше не осмеливался передвигаться в открытую, а я получил благодарность от командира дивизиона.

Наступил праздник 1 Мая. На фронте он ничем не отличался от обычных будней. Вот только наш старшина Буков, сам житель Молдавии, привез бочку вина. Кто хотел, подходил, черпал котелком вино и пил, как говорят, на здоровье. Кроме того, нам, как и обычно, вечером выдали по 100 граммов водки.

Бочка с вином, которую привез Буков, стояла на окраине сада, под деревом. Начальник разведки дивизиона Боря Андреев, выпив, сколько смог, вина, расстелил поблизости от бочки плащ-палатку и прилег на солнышко подремать. В это время командир орудия нашей батареи сержант Доценко и несколько человек из расчетов орудий шли на кухню за завтраком для огневых взводов. Кухня обычно подъезжала по лесной дороге и останавливалась в лесу, поблизости от наблюдательных пунктов. Туда и шли огневики.

Подошли к бочке, выпили вина. Доценко увидел, что у Андреева из кобуры вывалился пистолет, трофейный парабеллум. Доценко взял его в руки и случайно нажал на спусковой крючок. Прозвучал выстрел, пуля попала в спину Боре Андрееву на уровне груди. Борю без сознания увезли в госпиталь, где он, не приходя в себя, скончался. Я не видел всего этого, мне рассказали.