- Вот-вот, кстати, дядя Стас несколько раз звонил, я ему давал телефон Тани, но он говорил, что у него ничего серьёзного, когда вернёшься домой, сама ему позвонишь.

- А, что за эти почти полтора месяца никто мне интересный не звонил?

Фрося внутренне подобралась.

- Относительно...

- Что это значит?

- Ну, звонила несколько раз маман, её мало интересовала судьба дяди Семёна и здоровье Тани она больше возмущалась, что её сыночек живёт без присмотра непутёвой бабушки.

- А, чего же она отправила своё чадо к этой непутёвой бабушке?

- Бабуль, проехали. Звонит часто теперь папаха, но тобой только вскользь интересуется, больше напирает на то, чтобы я приехал к нему в Польшу.

- Навсегда?

Глаза у Фроси расширились от удивления.

- Ну, пока нет, но, как я понял, эту идею он не отвергает, просто боится форсировать события.

- Ах, Андрейка, Андрейка... Ладно, давай я попробую сегодня завершить свой рассказ, чтобы ты лучше мог понять своего отца и определить своё отношение к нему.

Фрося подпёрла голову руками.

- Как я тебе говорила, с большими трудами мы с Андрейкой добрались до того глухого сибирского посёлка и обнаружили твоего деда на проживании у ещё моложавой вдовушки. Мои чувства оставим в покое, но он ушёл от неё, и мы поселились у одной очень хорошей женщины, которая долгие годы потом была моей закадычной подругой. Наша совместная жизнь с твоим дедом Алесем сразу же не заладилась, а Андрейка смотрел ему в рот. А, как же - голова у твоего деда ведь была профессорская, знал кучу всяких языков, разбирался в истории, географии, литературе, да, в чём он только не разбирался, только не в семейной жизни. Мы стали с ним как кошка с собакой, Алесь стеснялся со мной показываться на люди, а с Андреем проводил всё свободное время, занимаясь языками и другими науками. Так случилось, что на моём пути появился отец моего младшего сына и у нас был бурный, но короткий роман...

Фрося вздохнула.

- Семён, а так звали и отца моего Сёмки, вскоре умер от ран, полученных на войне, а мы с Андрейкой вернулись в наши Поставы. Вся наша сибирская эпопея длилась меньше года, но мой Андрейка после возвращения, не мог простить мне разлуку со своим отцом. Куда ему было понять, что тот сам сломал наши отношения и мою безумную к нему любовь. Вскоре Алесь попал, благодаря мне, под амнистию и уехал в Новосибирск, где стал известным профессором по иностранным языкам. Андрей окончил школу и поступил в институт геологии, в институт иностранных языков его не приняли из-за прошлого отца. В Питере он повстречал твою маму и сразу влюбился, и это произошло во многом по моей вине, потому что мы с твоим дедом Виктором до этого случайно познакомились в поезде и провели три дня вместе в городе на Неве, и однажды вместе с Андреем побывали в гостях у папы с доченькой, то есть, у твоего деда Виктора и твоей мамы...

Фрося замолчала, уставившись в никуда.

- Баба, а дальше...

- Так, собственно говоря, всё, через парочку лет, после того, как Андрей стал студентом, он отыскал в Новосибирске своего отца и до самого последнего его вдоха, они были вместе, потому что после института он распределился в Новосибирск и жил в одной квартире со своим любимым папашей. Замечу тебе ещё одну деталь, что мы с твоим дедом Алесем все годы, пока он был жив, оставались друзьями и, когда он бывал в Москве, посещали с ним театры, рестораны и просто гуляли.

Алесь подскочил на ноги.

- А почему мои маман и дед Виктор, так не любят тебя и всегда пренебрежительно высказываются о тебе?

- А, кто я для них, базарная баба, которой и в самом деле была, когда с ними познакомились, а они, сам понимаешь, сливки общества.

- Нет, тут не всё так просто, ты не хочешь что-то мне рассказать.

- Алесик, мы с первого взгляда невзлюбили друг друга с твоей мамой, и я очень не хотела их брака с Андреем, а твой дедушка Виктор, отверженный мною ухажёр.

Фрося с непередаваемым наслаждением растянулась в своей постели. Как долго и трудно тянулась болезнь Тани и, как быстро убегают дни. Надо будет в ближайшее воскресенье выйти на толкучку и постараться продать мпоследнее из того, что у неё ещё хранится в баулах. Кому сейчас нужна эта хрусталь и другая посуда, когда появилось полно импортного товара, поляки прут мехами товар ширпотреба, взамен скупая электротовары, золото и антиквариат. Как они всё привозят, а потом увозят, она ума не могла приложить. С этими мыслями и уснула. С самого утра отправилась к Карпеке, она с ним не виделась почитай со второго января. Да, со злополучного второго января, когда после застолья у Фроси, приключилась драма с Марком. С тех пор, они только накоротке говорили по телефону. Фрося переступила порог кооператива, так называлось помещение, пропахшее клеями и кожами, где зарабатывал себе на жизнь друг Валера. Тот сидел, развалившись на стуле, ноги положив на другой. Перед ним стояла пепельница полная окурков, в пальцах он держал очередную сигарету, от которой к потолку струился сизый дымок.

- А, Фросенька, привет, привет, сто лет не виделись, проходи, присаживайся.

- Валерочка, что за поза и настроение, где твой боевой дух и кипящая энергия?

Фрося присела, радостно улыбаясь другу. Карпека скинул ноги и занял обычное сидячее положение.

- Фрось, о каком духе и энергии может идти речь, если нет заказов, зимний сезон заканчивается, а весенний ещё не наступил. Да, и нужно честно признаться, никому моя обувь уже не нужна, посмотри, появился какой-то "Белвест", "Ленвест" и кто его знает, какой ещё "Вест" появится...

- Валерочка, так может быть, стоит поменять род деятельности?

- Ага, пойду в рэкетиры или в киллеры, сейчас это уже модно и бабок приносит не хило.

- Валера, у тебя светлая голова, руководитель ты от бога и с людьми умеешь ладить...

- Фрось, ты ведь знаешь, мозги пропил, работу заведующего потерял, а ладить могу только с тобой, вон, с Галкой никак не получается.

Фрося вздохнула.

- Валера, не отчаивайся...

И вдруг наклонилась к другу и зашептала:

- Давай, откроем цветочный павильон, а может быть, оздоровительный центр с сауной, массажем и обедами, а можно, попробовать открыть кооперативное кафе, люди у нас всегда любили и будут любить вкусно покушать...

Карпека перебил её:

- Оставь ты, всё это химера, я сапожник и не более, а во все эти кафе-смафе надо бабки вкладывать, а у меня тю-тю, были и все вышли, я уже свой гараж даже продал.