6) Если французы и англичане все же будут настаивать на переговорах, то переговоры свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию, а также через Румынию.
7) Если выяснится, что свободный пропуск наших войск через территорию Польши и Румынии является исключенным, то заявить, что без этого условия соглашение невозможно, так как без свободного пропуска советских войск через указанные территории оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал, что мы не считаем возможным участвовать в предприятии, заранее обреченном на провал.
8) На просьбы о показе французской и английской делегациям оборонных заводов, институтов, воинских частей и военно-учебных заведений сказать, что после посещения летчиком Линдбергом СССР в 1938 г. Советское правительство запретило показ оборонных предприятий и воинских частей иностранцам, за исключением наших союзников, когда они появятся[420].
Как следует из инструкции, советская делегация получила указание вести переговоры с целью заключения военной конвенции, но при условии практического согласования конкретных и действенных мер, направленных на обеспечение взаимной безопасности в случае германской агрессии.
Вместе с тем, судя по инструкции, очевидна неуверенность советской стороны в готовности западных военных миссий к заключению такой конвенции. Это можно объяснить как характером предыдущих отношений СССР с Англией и Францией, особенно в связи с мюнхенским соглашением так и противоречиями возникшими на политических переговорах.
Особенность сложившейся обстановки состояла в том, что к этому времени в тени московских переговоров не только Англия вела тайные переговоры с Германией, но и СССР вступил с ней в переговоры, в ходе которых приобрела реальные очертания возможность заключения пакта о ненападении, ограничивающего продвижение вермахта на восток. Важно иметь в виду, что советской разведке стало известно о плане и сроках нападения Германии на Польшу, о чем правительство было поставлено в известность[421]. Видимо, этим можно объяснить появление в инструкции принципиального вопроса о пропуске частей Красной Армии через территорию Польши и Румынии в случае германской агрессии, иначе, говорилось в инструкции, “оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал”.
Договаривающиеся стороны по-разному видели пути и способы обеспечения безопасности своих стран. Но было ясно, тем более для знатоков военного дела, что Советский Союз не мог и не имел права допустить, чтобы германские войска, наступая через Польшу, беспрепятственно вышли к советским границам. После того как советская делегация 13 августа поставила вопрос о пропуске войск через территорию Польши и Румынии, британский посол в Москве У. Сиде сообщил в Лондон: “русские подняли теперь основной вопрос, от решения которого зависит успех или неудача военных переговоров… и поскольку мы взяли на себя обязательства в отношении Польши и Румынии, советская делегация имеет основания возложить на Великобританию и Францию обязанность обратиться к этим странам”[422].
Переговоры зашли в тупик из-за отказа Польши пропустить советские войска через свою территорию навстречу германским армиям в случае немецкой агрессии против этой страны. 17 августа, когда до начала германской агрессии против Польши оставалось две недели, глава французской военной миссии генерал Ж. Думенк сообщил из Москвы в Париж: “не подлежит сомнению, что СССР желает заключить военный пакт и не хочет, чтобы мы превращали этот пакт в пустую бумажку, не имеющую конкретного значения”. 20 августа: “Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию”[423]. В тот же день министр иностранных дел Польши Ю. Бек телеграфировал своему послу во Франции Ю. Лукасевичу: “Польшу с Советами не связывают никакие военные договоры, и польское правительство такой договор заключать не намеревается”[424]. Английский посол в Варшаве Г. Кеннард сообщал 20 августа в Лондон: “Польское правительство возражает против прохода русских войск через польскую территорию, также как и германских”[425].
Развязка приближалась. Вечером 21 августа Ж. Думенк получил в Москве следующую телеграмму: “По распоряжению Председателя (Совета Министров) генерал Думенк уполномочивается подписать в общих интересах и с согласия посла военную конвенцию. Гамелен”[426].
22 августа Думенк сообщил об этом Ворошилову. Но Лондон хранил молчание. Отсутствовал и ответ на кардинальный вопрос о пропуске советских войск через территорию Польши в случае начала против нее германской агрессии[427].
Газеты сообщали, что Чемберлен ловил рыбу, а Галифакс охотился на уток. Позднее из британских источников стало известно, что на 23 августа был согласован прилет Геринга в Великобританию для встречи с Чемберленом и “урегулирования разногласий” на англо-германских переговорах. Тайну готовившейся сделки хранят британские и немецкие архивы[428]. Как показали последующие события, провал московских переговоров явился тем рубежом, после которого предотвратить нападение Германии на Польшу и в целом вторую мировую войну уже было невозможно.
На мой взгляд, правы А. Рид и Д. Фишер, которые пишут о событиях, происходивших на тройственных переговорах в августе 1939 г.: “Англия и Франция в последнюю минуту могли одуматься. Польша — понять реальности, а германское предложение рухнуть. Сталин оставлял обе двери открытыми. Однако постепенно приоритеты изменились в пользу Германии, союзникам была отведена вторая позиция…”[429]. Геополитические императивы СССР и Германии временно совпали.
Как и в первой мировой войне, все решилось “в последний час”[430]. Напомним, что, получив от Сталина согласие на подписание договора о ненападении с Германией, Гитлер запретил полет Геринга на Британские острова. Министр иностранных дел Германии И. Риббентроп в указанный ему срок 23 августа прибыл в Москву, и в ночь на 24 августа в Кремле между двумя странами был подписан договор о ненападении с секретным протоколом, который на какое-то время гарантировал страну от войны с Германией и ее реальными и потенциальными союзниками. Германия избавлялась от угрозы войны на два фронта при нападении на Польшу и рассчитывала на нейтралитет Англии и Франции, но в последнем просчиталась.
Летом 1939 г. для СССР резко обострилась ситуация и на Дальнем Востоке. Японские войска, годом раньше битые у озера Хасан, вторглись теперь уже крупными силами на территорию союзной СССР Монгольской народной республики. Вооруженный конфликт завершился в сентябре 1939 г. разгромом японских войск. События на Халхин-Голе имели важные международные последствия. Япония, готовясь к войне против и СССР, и США, решила обезопасить свои северные тылы и заключить с СССР в апреле 1941 г. пакт о нейтралитете, что позволило нашей стране избежать войны на два фронта.
Используя статьи секретного протокола к советско-германскому договору о ненападении, СССР после вторжения Германии в Польшу и фактического разгрома последней, ввел свои войска на принадлежавшие в то время Польше территории Западной Украины и Западной Белоруссии, а затем Литвы, Латвии и Эстонии, принудив правительства этих стран к соответствующим договоренностям.
Но с Финляндией произошла осечка. Длительные переговоры, на которых советские требования и уговоры варьировались, не принесли результатов. Финляндия отказалась отодвинуть опасно близкую (30 км) границу от Ленинграда и предоставить в Финском заливе базы, которые были необходимы для защиты Ленинграда с моря, хотя многие влиятельные деятели страны, в том числе К. Маннергейм и Ю. Паасикиви выступали за уступки СССР. 30 ноября войска Ленинградского военного округа перешли в наступление на Карельском перешейке. Началась “зимняя война” без подготовки, в спешке, с большими неудачами и потерями Красной Армии. Годами убеждавшие мир лозунги о том, что Красная Армия разгромит любого врага “малой кровью, могучим ударом” оказались несостоятельными. Просчетом явилась и ставка на солидарность финских трудящихся, их выступление против своего правительства. Сформированное Москвой “народное правительство” во главе с О. Куусиненом не только не получило широкой поддержки в стране, но и, как считают финские историки, способствовало сплочению нации вокруг законного правительства Финляндии. Все это вызвало крайне неблагоприятный резонанс на международной арене. СССР был исключен из Лиги Наций. Англия и Франция развернули подготовку к вступлению в войну против СССР, поставили своей целью “неправильную” войну против Германии переделать в “правильную”, т. е. вместе с ней против СССР. Как писала французская печать, «дух крестового похода повеял отовсюду. Раздавался один только клич: “Война России!”, Те, кто требовал неподвижности за линией Мажино, теперь умоляли послать армию сражаться к Северному полюсу. Горячка антикоммунизма достигла своего пароксизма и приняла формы эпилепсии».
