Движущие силы политики государств и их коалиций, которые привели в XX в. к двум мировым войнам, связаны с воздействием и столкновением геополитических, экономических, собственно военных (агрессивных или оборонительных) целей великих держав, с противоборством идеологий и цивилизаций. Возникновение не только мировых, но и малых войн, — это всегда исторический процесс, своими корнями уходящий в близкое или далекое прошлое.

История развития противоречий между государствами или их коалициями раскрывает истоки и особенности зарождения каждой из войн, проясняет пути и возможности борьбы с этой трагедией человечества. Рассмотрим некоторые вопросы, связанные с причинами второй мировой войны более конкретно.

Геополитические итоги первой мировой войны: территориальные изменения в мире, распад некогда могущественных империй, возникновение целого ряда новых государств, перекройка границ, продиктованная Версальским договором и решениями Парижской мирной конференции (в Европе это произошло в первую очередь за счет Германии и России), — привели к изменению соотношения сил между великими державами в пользу англо-французской коалиции, к которой присоединились в 1917 г. США, и в то же время заложили основы еще более глубоких противоречий в международных отношениях. Борьба за восстановление утраченных территорий и сфер влияния одними державами и защита завоеванных другими во многом определила в последующее двадцатилетие международные отношения в Европе и в мире. Именно в геополитических категориях заявляли о своих целях лидеры западных стран, развязавшие вторую мировую войну. Гитлер еще в 1924 г. в своей книге “Майн камф” провозгласил “дранг нах остен” Германии к “необъятным просторам России”. Геополитические цели Японии были сформулированы в 1927 г. в меморандуме генерала Танаки, представленном императору. В нем говорилось: “Для того чтобы покорить мир мы должны прежде всего покорить Китай… Овладев ресурсами Китая, мы перейдем к покорению Индии, Малой Азии, Средней Азии и Европы”[413]. Муссолини в 1939 г. назвал Италию “узницей, томящейся в тюрьме, имя которой Средиземноморье”, и призвал двигаться через Судан к Индийскому океану[414]. Ряд малых стран, в том числе появившихся на политической карте после первой мировой войны, ориентируясь на великие державы или подчиняясь давлению, “подливали масла в огонь”, рассчитывая с их помощью не только обеспечить безопасность своих границ, но и преследовали более амбициозные территориальные цели, как это к примеру имело место в случае с Польшей, а затем Венгрией, Румынией и Финляндией. Так и не утвердившийся принцип неделимости мира, насильственный передел его границ и географического пространства, как показала история XX в., неизбежно обостряли национальные, этнические, религиозные и другие конфликты, в отдельности или в совокупности ведущие к дестабилизации целых регионов, а нередко и к войнам, связанным с интересами великих держав, их скрытого или прямого вмешательства в дела других государств.

Неравномерность экономического развития и имперские амбиции привели в середине 30-х годов к расколу капиталистического мира. В одну из враждовавших между собою сил вошли Германия, Италия и Япония, во вторую — Англия, Франция и США. Военная опасность усилилась, когда в Германии была установлена нацистская диктатура. Англия и Франция предприняли усилия отвести от своих стран угрозу германской агрессии, столкнуть нацизм с большевизмом (политика умиротворения), что явилось одной из причин неудачи создания в то время антинацистской коалиции с участием СССР (политика коллективной безопасности). США в межвоенные годы не играли решающей роли в европейских делах, основное внимание американской державы было приковано к борьбе за сферы влияния на азиатско-тихоокеанском театре с милитаристской Японией. Тем не менее США поддержали политику Англии и Франции, а в 1933 г. установили дипломатические отношения с СССР. К тому времени в Европе гонка вооружений, милитаризация общественной жизни, которой открыли историю XX в. великие державы уже принимала беспрецедентные масштабы.

Органически связаны с возникновением мировых потрясений межцивилизационные противоречия[415]. Среди них — противостояние западноевропейской и восточнославянской цивилизаций, вековое давление Запада на русское (советское), а ныне постсоветское пространство, неприятие и непонимание различных по своей сути ценностей и образа жизни[416].

С победой Октябрьской революции и становлением советской цивилизации противоборство западноевропейской и восточнославянской цивилизаций получило новый импульс. И если советская идеология, формируясь на основе объединения ценностей “больших и малых” цивилизаций народов, населявших страну, укрепляла свое влияние, то в Германии и ряде других стран общественное развитие приобрело резко выраженные антицивилизационные расистско-нацистские черты, которым традиционная западноевропейская цивилизация оказалась не в силах самостоятельно противостоять. В расистских теориях это преломлялось в характеристиках евреев и славян, некоторых других народов как “недочеловеков”, подлежащих беспощадной эксплуатации или уничтожению. Противоборство цивилизаций обострилось. Возник многосторонний цивилизационный кризис, который также явился одной из глубинных причин второй мировой войны.

Расстановка сил на международной арене после первой мировой войны особенно неблагоприятно складывалась для Советской России. Если на протяжении своей предыдущей истории Россия была вынуждена вести войны (в большинстве своем оборонительные) против одной или нескольких великих держав, то в межвоенный период впервые возникла реальная угроза их совместного похода против СССР. Страна оказалась в положении осажденной крепости и важнейшая задача советской внешней политики состояла в том, чтобы разобщить силы могущественных противников, не допустить или максимально отдалить втягивание страны в войну.

“Сдержки и противовесы” для этого имелись. Геополитические, экономические, классовые, собственно военные цели и лозунги нацистской Германии, такие как завоевание силой “жизненного пространства”, установление господства нордической расы и обеспечение немецкой нации материальными привилегиями за счет других наций и государств, борьба против “капиталистической плутократии” и “еврейско-большевистского заговора” и реваншистская истерия в той или иной степени столкнулись с целями и интересами большинства цивилизованного мира, вызывая активное противодействие, что создавало предпосылки объединения антинацистских сил и предотвращения мирового пожара.

Контрпродуктивны поиски “руководимого из единого центра” воздействия самих этих факторов на предвоенную международную обстановку. Их концентрированным выражением явилась политика государств и их лидеров, ответственных за нарастание угрозы мирового конфликта.

30 сентября 1938 г. в Мюнхене Гитлер, Муссолини, Чемберлен и Даладье предписали правительству Чехословакии передать Германии в десятидневный срок около 1/5 своей территории, принадлежавшей ей до версальских решений. Чехословакия теряла четверть населения, около половины тяжелой промышленности, мощные укрепления на границе с Германией, новая линия которой теперь фактически упиралась в предместья Праги. Отрицательное отношение к этому диктату правительства Чехословакии во внимание не принималось.

Знаковым явилось совместное принуждение Чехословакии силами агрессивных диктаторских режимов Германии и Италии и западных демократий (США поддержали мюнхенскую сделку). В обмен Германия подписала с Англией (30 сентября) и Францией (6 декабря) декларации, которые по сути дела являлись пактами о ненападении.

Мюнхенская сделка готовилась длительное время и в одночасье разрушила с таким трудом созданный каркас системы коллективной безопасности в Европе, основу которого составили советско-французский и советско-чехословацкий договоры о взаимопомощи. Важно подчеркнуть три особенности мюнхенского соглашения.