Конец второй мировой войны на Дальнем Востоке отдал все преимущества разгрома Японии в руки СССР и, следовательно, КПК. За счет сдавшейся огромной и до зубов оснащенной оружием квантунской армии вооруженные силы КПК были заново перевооружены и, оперевшись на советские войска, начали наступление против Чан Кайши. Оказанная ему помощь (его войска американскими самолетами подвозили поближе к Маньчжурии) оказалась малоэффективной. Самолеты полвека назад были не теми, что сегодня, так что многого сделать они просто не могли.

А лозунги коммунистов были по-прежнему притягательны для разоренных войной бедняков-крестьян. Крестьянская армия коммунистов достаточно быстро одолела гоминьдановские войска и заставила Чан Кайши с верными ему силами и огромной массой чиновников, представителей нарождающейся национальной буржуазии, деятелями китайского образования, науки и культуры эмигрировать на Тайвань, население которого после этого едва ли не удвоилось. Континентальный Китай был в 1949 г. провозглашен руководимой КПК Китайской народной республикой во главе с Мао Цзэдуном. Что же касается Тайваня, то именно там Гоминьдан и Чан Кайши сумели, пусть не сразу, добиться желаемого и создать процветающую экономику на базе европеизованной рыночно-частнособственнической структуры.

Оставив в стороне Японию и Тайвань с их извилистым, но в общем и целом четко направленным на достижение процветания путем открытого заимствования европейских стандартов (это же касается освобожденной от японской оккупации и патронируемой американцами Южной Кореи, судьба которой окончательно решилась после корейской войны 1950–1953 гг.), обратим внимание на сопоставление эволюции Турции и Китая. Конечно, Турция без арабских стран с Китаем несопоставима. Но примем во внимание, что эти страны практически почти до падения султаната были составной частью империи и что в таком случае обе страны сопоставлять можно.

Сходство между ними в том, что обе они на протяжении едва ли не целого века находились в состоянии непрерывной трансформации, сопровождавшейся и серьезными реформами, и бурными революционными взрывами. Не будучи колониями, но испытывая определенное давление со стороны колониальных держав, обе империи мало выгадали от своей формальной независимости. Можно даже сказать, что кое в чем им было труднее, хотя в качестве компенсации за эти сложности у них был достаточно широкий простор для свободы действий. Наряду с элементами сходства есть и существенные различия, которые ныне столь зримо отличают Турцию от Китая.

Суть их в том, что арабские страны были лишь вассальными по отношению к султану, причем подчас (как это имело место в случае с Египтом) чересчур самостоятельными и даже строптивыми вассалами. И именно это немаловажное обстоятельство позволило им в подходящий для этого момент сравнительно легко оторваться от Турции. Китай, напротив, оказался достаточно цельной страной, так что расчленение его на регионы генералами-милитаристами не привело к распаду страны. Китай продолжал быть единым и тогда, когда он буквально разрывался на части в ходе ожесточенной гражданской войны, как и в годы сопротивления Японии.

Но и это еще далеко не все. Исламские страны не являются подходящим полем деятельности для коммунистов. Ниже об этом еще пойдет речь. Но пока достаточно заметить, что ни в одной из них не произошло ни слияния с идеями коммунизма, ни подмены исламских идей коммунистическими. В борьбе идей ислам на своей почве всегда оказывался сильнее. И хотя Кемаль вел с ним борьбу и немалого достиг, почвы для коммунистических идей в Турции никогда не было (хотя коммунисты там были, а порой даже претендовали на определенную политическую роль). Иное дело — конфуцианский Китай с его трезвым мышлением и посюсторонней идеологической ориентацией, с его традиционными установками на борьбу за добродетельные идеи, коими столь богато учение коммунистов. И далеко не случайно уловившие это деятели Коминтерна развили столь бурную и успешную деятельность по пропаганде идей коммунизма именно в Китае[552].

Словом, религиозно-цивилизационный фактор сыграл свою немалую роль в успехах в деле демократических реформ в Турции и в успехах коммунистов в Китае. И недооценивать его нельзя. Особенно если обратить внимание на то, как тот же фактор сыграл свою роль в истории Вьетнама — страны, долгие века бывшей под сильным влиянием Китая и цивилизационно являющейся почти что его копией. О том, что случилось во Вьетнаме, как и в других странах, не имевших независимых и тем более достаточно сильных государств, теперь и пойдет речь. Акцент будет сделан на выбор пути деколонизованными странами.

Вьетнам был первой из деколонизованных стран, четко и без колебаний выбравшей коммунистический путь. Отчасти это случилось потому, что компартия Вьетнама с ее тесными контактами с революционным Китаем была готова к захвату власти лучше других, а политический вакуум, возникший после крушения японской империи, способствовал этому. Но были и иные причины, обусловившие такой выбор пути.

Дело в том что деколонизация, начавшаяся именно в странах Юго-Восточной Азии сразу же после второй мировой войны (точнее, после капитуляции оккупировавшей их Японии), не только подводила итог многим десятилетиям борьбы за независимость, но и ставила вопрос о характере государства, которое должно было в странах этого региона прийти на смену колониальному. А решение этого вопроса во многом зависело от религиозно-цивилизационной традиции. Анализ конфуцианской традиции с ее идеологической ориентацией на создание общества гармонии и упорядоченного государства, на патернализм и высокое почтение к авторитету правителя, с высоким уровнем социальной дисциплины и значимости внутренне прочных социальных корпораций показывает, сколь близки были между собой по многим основным параметрам конфуцианство и марксистский социализм сталинского образца. Это не могло не сыграть своей роли и не оказаться неплохой основой для решения проблемы характера желаемого государства и соответственно выбора пути развития.

Страны конфуцианской цивилизации в сложившейся ситуации могли выбирать только между двумя эталонами, коммунистическим и капиталистическим, причем капиталистический представал перед ними в неприглядной форме французских или японских колонизаторов. Ориентации на Японию при всех блестящих успехах ее в развитии по западному пути во многом мешало недавно пережитое прошлое, т. е. японская оккупация, сопровождавшаяся насилием, а порой и зверствами оккупантов. А претензии Франции вернуть себе колонии в Индокитае усиливали национальные чувства, которые в этом пункте — против колонизаторов — сливались с идеалами коммунистов. Вот в этих условиях Вьетнам, а потом и тесно связанные с ним Камбоджа и Лаос, склонились к советскому варианту социализма, который примерно в эти же годы и по тем же причинам избрали также Китай и Северная Корея.

Что касается Вьетнама, то его послевоенная история оказалась весьма нелегкой. Большая часть ее прошла под знаком войны — то с французами, то с американцами. И хотя в обеих войнах вьетнамцы вышли победителями, развитие страны было сильно заторможено. Впрочем, немалую роль сыграло здесь и то обстоятельство, что компартия Вьетнама вслед за КПК ориентировалась на советско-сталинский путь развития, который просто не мог привести страну к процветанию. В меньшей степени, но то же самое касается соседних с Вьетнамом Лаоса и Камбоджи.

О Северной Корее стоит сказать несколько слов особо. Оказавшись под властью нового вождя Ким Ир Сена, она достаточно быстро превратилась в государство тоталитарного типа. Вся страна трудилась во имя победы над врагами, реальными и воображаемыми. Все силы были отданы укреплению армии и созданию военной промышленности. Словом, Северная Корея повторила путь сталинского СССР и, что интересно заметить, не сменила этого пути ни после смерти Сталина и робких реформ в СССР, ни после крушения СССР. Ныне это одна из самых нищих и затерроризованных начальством стран мира. Но зато она вооружена современными бомбами и ракетами, так что даже США вынуждены считаться с ее существованием.