Создание системы православного единства автокефальных Церквей стран Восточной Европы под эгидой Московской патриархии должно было стать отправным пунктом и одновременно ударом по римско-католической идее создания конфедерации Придунайских стран. И возможности для этого были.
Русская Православная церковь имела паству во многих странах. Действовали Церкви в Северной и Южной Америке, епархии в Бельгии, русские духовные миссии в Иерусалиме, Китае, Корее, благочиния в Австрии и Венгрии, подворья в Белграде и Софии. Все эти миссии, приходы и подворья до революции 1917 г. находились в каноническом подчинении Московской патриархии, которую власть собиралась использовать как духовно-нравственную опору международной политики Кремля.
Создание международного православного центра с политическим уклоном проходило под личным контролем И.В. Сталина и В.М. Молотова. А право на “оперативную инициативу” в осуществлении задуманного было предоставлено полковнику госбезопасности Г.Г. Карпову, занявшему пост Председателя Совета по делам Русской Православной церкви и внешней разведке.
О возрождении Церкви под строгим контролем государства и укреплении ее международного авторитета путем вовлечения в антифашистскую борьбу уже говорилось. Эти направления разрабатывались светской и церковной властью успешно и давали свои плоды.
Сложно было с привлечением лидеров Православных автокефальных церквей, традиционно испытывающих настороженность и недоверие к СССР как большевистскому государству, печально известному своими преследованиями религии.
Но и этот вопрос был решаемым. С 21 по 23 ноября 1944 г. в здании Московской патриархии Собор епископов объявил о подготовке Поместного Собора Русской Православной церкви. А на следующий день Г. Карпов, выступая перед архиереями, отметил, что те явления, которые сейчас происходят в жизни Церкви, во взаимоотношениях ее с государством, не представляют чего-то случайного и временного, а носят характер одобрения властью той позиции, которую церковь заняла в отношении государства в предвоенное десятилетие и в военные годы. Планы по внешнеполитическому использованию авторитета Церкви, действительно, являлись долговременными.
И на Поместный Собор, открывшийся 31 января 1945 г. в храме Воскресения в Сокольниках, были приглашены делегации Православных церквей. Все визиты необходимых гостей власть санкционировала. Приглашения рассылались по каналам дипломатической связи. По каждой делегации Карпов получал сверху жесткие инструкции. Так, к примеру, ответному письму митрополита Скоплянского Иосифа, в котором он сообщает митрополиту Алексию о своем приезде: “несмотря на глубокую старость, мы решили принять эту великую честь и доверие, и присутствовать на предстоящем Соборе Российской Православной церкви”[189], — предшествовали четкие политические разъяснения за подписью А. Вышинского:
Секретно
Товарищу Карпову Г.Г.
Сообщаю некоторые полученные нами данные по сербской церкви и востоку.
Глава Сербской церкви патриарх Гавриил, известный своими антинацистскими взглядами и проанглийскими настроениями, увезен немцами. Возглавляющий в настоящее время сербскую церковь митрополит Скоплянский на днях через югославских руководителей передал Советской Военной Миссии письмо, текст которого прилагается”[190].
“Глава Сербской церкви”, по мнению Вышинского, проявляет большое желание к установлению “связи с русской церковью и посылке на собор в Москву делегации сербской церкви”[191].
Дружественное расположение сербов нужно было использовать как можно скорее, так как “англичане проявляют живой интерес к сербской церкви, дело доходит до того, что официальные работники Миссии выясняют возможность для епископа Йоркского обратиться с посланием к сербской церкви”[192].
Поместный Собор Русской Православной церкви 1945 г. принял редчайшую по представительности делегацию Автокефальных Православных церквей. На Собор в Москву прибыли: Александрийский патриарх Христофор, Антиохийский патриарх Александр III, Грузинский католикос — патриарх Каллистрат, представители Вселенского патриарха — митрополит Фиатирский Герман, Иерусалимского — архиепископ Севастийский Афинагор; делегация Сербской церкви во главе с митрополитом Скоплянским Иосифом, делегация Румынской церкви во главе с епископом Аржемским Иосифом.
В докладе Карпова правительству о Соборе отмечалось: “Собор явился наглядным доказательством отсутствия преследования религии в СССР и имел также некоторое политическое значение. Московская патриархия, в частности, договорилась с патриархами Александром, Христофором, представителями Константинопольского и Иерусалимского патриархов о прекращении связей с митрополитом Анастасием и о необходимости совместной борьбы против Ватикана”[193] (митрополит Анастасий (Грибановский) — глава Русской Зарубежной церкви. — О.В.).
Общность взглядов подкрепили ценными подарками: по высочайшему указанию Сталина гости Собора получили 42 предмета из фондов музеев Москвы и 28 — из Загорского музея. В ответ на заботу патриарх Христофор заверил патриарха Алексия, что “Восточные Патриархи будут ожидать распространения на них покровительства России в чисто христианском духе”[194]. Тем самым было положено начало организации православного центра в Москве.
10 апреля 1945 г. состоялась встреча патриарха Алексия, митрополита Николая и протопресвитера Н.Ф. Колчицкого со Сталиным. Глава правительства по достоинству оценил патриотическую деятельность Церкви на завершающем этапе Великой Отечественной войны, обещая рассмотреть вопросы о расширении сети духовно-учебных заведений и церковно-издательской деятельности. За этим нарочито проявленным участием стояли конкретные внешнеполитические задачи, решать которые государство намеревалось с помощью Церкви.
Сразу же после Поместного Собора 1945 г. Карпов в отчете правительству докладывал:
“В дальнейшем внешняя деятельность РПЦ направляется Советом в следующих направлениях:
1. Воссоединение с Московской Патриархией русских православных церквей за границей.
2. Установление тесных и дружественных отношений с православными церквями славянских стран.
3. Дальнейшее укрепление связей с главами других автокефальных церквей и влияние в решении международных церковных вопросов”[195].
Параллельно с воссоединением русских православных зарубежных приходов шла работа по выработке “единой линии” с Православными Церквами Болгарии, Румынии, Югославии и Чехословакии.
С апреля 1945 г. по май 1946 г. шли переговоры с главой Болгарской церкви митрополитом Стефаном. Все переговоры с ним от имени Московской патриархии провел архиепископ Григорий (Чуков), будущий митрополит Ленинградский.
Но в оценке главы Болгарской церкви Советское руководство старалось проявлять гибкость и осторожность, помня о его былых связях с англичанами, участии в экуменическом движении и старых связях с болгарской оппозицией. Усмирить непокорного Стефана Советское государство собиралось путем подкупа.
Из доклада Карпова Правительству: “Обещанный Стефану и его Синоду крупный заем от лица Русской Православной Церкви должен больше связать Стефана с нами”[196].
О положительных результатах своей миссии Карпов писал в том же отчете: “Установлению тесных связей с Болгарской православной церковью способствовало также и то, что по инициативе патриарха Алексия с Болгарской церкви была снята схизма запрещения общения с другими церквями, наложенная Константинопольским патриархом в 1872 г. И, беря пример с русской православной церкви в ее взаимоотношениях с государством, митрополит Стефан в Болгарии проводит политику поддержки демократического фронта, что особенно ярко сказалось в недавно прошедших выборах в Великое народное собрание Болгарии”[197].
