Действительно, если судить даже по официальной статистике, можно обнаружить, что экономическое и статусное положение черной расы в целом по отношению к белой в течение последних десятилетий XX в. не претерпело существенных изменений. Так, в 1969 г. ниже черты бедности находилось 9,5 % белых и 32,2 % черных, а в конце XX в. эти показатели составили соответственно 11,7 и 30,6 %. Как в 50-е годы, так и в конце XX в., средний доход белой семьи в 1,5 раза превосходил доход черной семьи. В конце XX в. 56 % черных семей имели годовой доход ниже 25 тыс. долл, и входили в нижний класс, а среди белых этот процент равнялся 29. В конце XX в. безработица среди черных, как и за 30 лет до того, была в 2,5 раза выше безработицы среди белых. Приведу еще одну цифру, характеризующую статусное положение черных американцев: в конце XX в. число чернокожих среди госслужащих низшего (1-го) разряда составило 39 %, а среди госслужащих высшего (15-го) разряда — только 3,8 % (жалованье высшего разряда в шесть раз превосходит жалованье низшего разряда)[533].
В последние десятилетия XX в. белые продолжали отделяться прочной стеной от черных и вопреки своим ответам на вопросы служб общественного мнения не проявляли желания смешиваться с ними в единую нацию. Массовый отток с 60-х годов белых из городов в пригороды имел очевидную расовую подоплеку: после того как чернокожие получили право и возможность селиться в городских районах, в которых проживали белые, последние стали дружно покидать насиженные места и перебираться за город. В ответ на появление чернокожих детей в белых школах белые родители, которые, согласно опросам общественного мнения, поддерживали десегрегацию обучения, стали переводить своих детей в расово чистые загородные школы. Сегрегированные подобным образом городские районы и школы быстро пришли в упадок. Можно заключить, что расизм, исчезнувший с языка белых американцев, продолжал сохраняться в их сознании. В ответ черные американцы заняли собственную расовую позицию, сказавшуюся на стратегии их движения и поведении.
На протяжении XX в. в негритянском движении США получили развитие две главные тенденции. Одна из них, нацеливавшая черных американцев на интеграцию в белое общество, овладение его ценностями, оформилась на рубеже XIX–XX вв., а ее главным выразителем был Б. Вашингтон. Вторая тенденция заключалась в стремлении обособиться от белых по причине их неискоренимого расизма и создавать собственную негритянскую субцивилизацию. В первой трети XX в., в том числе в годы “нового курса”, наиболее видным выразителем этой тенденции был У. Дюбуа.
В 50-60-е годы признанным лидером интеграционистского движения выступал М.Л. Кинг, который в отличие от Б. Вашингтона проповедовал не покорное “вживание” черных в белую Америку, а единение двух рас на основе полного равноправия. В тот же период другую тенденцию, отвергавшую идею интеграции как утопию, представляли радикальные организации, самой известной среди которых были “Черные пантеры”. Их лидер С. Кармайкл сформулировал лозунг “власть черным”, требовавший от негров отказываться от бессмысленных союзов с белыми либералами и претворять в жизнь принципы расово-культурного суверенитета. В борьбе за свои принципы черные радикалы оправдывали использование силовых методов.
В последней трети XX в. две тенденции сохраняли свое влияние, причем удельный вес радикальной тенденции к концу столетия стал нарастать. Ее выражали несколько радикальных организаций, наибольшую известность среди которых приобрела “Нация ислама” во главе с Л. Фараханом. Фарахан и его сторонники способствовали оформлению черного национализма экстремистской окраски. Среди многих черных американцев распространялось убеждение, что интегрироваться в белую Америку можно только преобразовав себя по подобию белых, т. е. ценой отказа от собственной социокультурной идентичности. Черный радикализм в существенной мере означал протест против подобной цены.
Ее неприятие отразилось в набравшей силу идеологии мультикультурности (равенство и разнообразие расово-этнических культур). Идеология мультикультурности, доказывающая, что все расово-этнические культуры самоценны и равны и ни одна из них, в том числе культура белых, не может ставиться и цениться выше других, имела демократическое звучание. Многие американские политики и идеологи не преминули преподнести теорию мультикультурности как новое проявление подлинного плюрализма и демократизма американского общества. Но это утверждение скрывало то очень важное обстоятельство, что теория мультикультурности отразила радикальный протест против доминирования культуры белых и заключала в себе вирус и угрозу дезинтеграции американского общества по расово-этническим линиям. Эту опасность осознали прозорливые белые политики. У. Клинтон, признав, что в США конца XX в. наблюдалось возрождение скрытой сегрегации и что расизм, искорененный в законодательстве, сохранился в сознании белых американцев, с тревогой относился и к распространению мультикультурности. Ее оборотной стороной, отмечал он, являлось углубление раскола рас и этносов. Президент США считал необходимым в качестве противоядия сформулировать “американскую мечту”, которая сплотила бы и удержала вместе все расы и этносы Соединенных Штатов[534]. Но как свидетельствует исторический опыт не только США, но и других стран, сформулировать и внести в сознание подобную идею “сверху”, если ее не приемлет большинство населения, практически невозможно. Расовый конфликт остается самой тяжелой социальной ношей, которую США забирают с собой в XXI век.
В последней трети XX в. на исторической сцене США действовали еще два движения радикального толка, участниками которых были уже белые американцы. Одно из них, вошедшее в историю как “новое левое” движение, просуществовало одно десятилетие, а вот феминистское движение, вобравшее сторонниц радикального изменения положения женщин, укоренилось весьма прочно и стало авангардом мирового феминизма.
Радикальное молодежное движение 60-х годов причудливо сочетало концепции К. Маркса и Г. Маркузе, фабианского социализма и современной социал-демократии, идеологов ненасильственных действий — от Уитмена до Ганди, и левоэкстремистские доктрины троцкистского, анархистского и маоистского толка. “Новое левое” движение с его духовными терзаниями и поисками, активной практической деятельностью, вместившей и создание молодежной контркультуры, и массовые протесты против войны во Вьетнаме, и бескомпромиссную борьбу за права черных американцев, явило одну из самых неожиданных и романтичных страниц в американской истории. Оно окрасило собой целое десятилетие американской истории, получившее название “бурных 60-х”. Тем более странно и неожиданно, что столь яркое массовое движение ненадолго пережило это десятилетие.
Публицисты и ученые указывали на многие причины упадка “новых левых”. Очевидна и главная среди них: американская система, в которую “новые левые” выпустили столько критических стрел, сумела проявить гибкость, обезоружившую радикальное движение. Система нашла в себе силы для того, чтобы прекратить войну во Вьетнаме, изыскала немалые средства для социальной помощи бедным и престарелым, приняла законы, защищавшие права черных американцев.
В 60-е годы в США оформилось радикальное женское движение, нацелившееся на завоевание самых широких гражданских прав для женщин. При этом трактовка гражданских прав приобрела самый широкий смысл: феминистки добивались уравнения прав женщин и мужчин в экономике, в социальной сфере, доступе к политической власти, в быту и в семье. По сути была начата беспрецедентная не только для США, но и для всего мира феминистская революция, нацеленная на изменение не только законодательства, но и основополагающих социокультурных (в том числе морально-нравственных) норм, перетряску, если воспользоваться социологической терминологией, традиционных социальных ролей женщин. Наиболее радикальные феминистки стали рассматривать мужчин и женщин наподобие двух социальных классов, при этом мужчины предстали в качестве класса эксплуататоров, а женщины эксплуатируемых. Для обозначения полов стало использоваться понятие “гендер”, которое в отличие от понятия “пол” включало всю совокупность характеристик мужчин и женщин, в том числе и даже в первую очередь их социальных позиций и ролей.
