— За мной, Пират! — крикнул Сёмка и поспешил к лодке, заранее ощущая во рту упоительно резкий вкус посоленного щавеля.

Выйдя к протоке, Сёмка долго плутал вдоль берега, прежде чем нашёл черёмуху, около которой высадился. Он узнал её по сломанной ветке. Место излома успело потемнеть. Сёмка раздвинул кусты и ахнул. Лодки не было.

Если верить карте, то озеро находилось к западу от острова Страха. Поэтому экспедиция двигалась в западном направлении. Во всяком случае, так считали Витька и Спартак. Местность постепенно поднималась. Роща поредела, и перед ребятами раскинулось клеверное поле, усеянное багровыми шариками цветов. Подкормившись сладковатой кашкой, путешественники направились вдоль опушки. На вершине холма путь их пересекла просёлочная дорога. Впереди, насколько хватает глаз, лежали холмы, окутанные светлой зеленью берёзовых лесочков с вкраплёнными в неё сизовато-дымчатыми пятнами хвои. Далеко, чуть ли не на горизонте, тоненькой свечкой белела колокольня. Слева доносился рокот трактора. Временами мотор повышал голос до самых высоких нот, после чего вдруг затихал, словно обессилев от чрезмерного напряжения.

Мнения насчёт дальнейшего маршрута разделились. Витька считал, что следует свернуть налево. Спартак предлагал держаться прежнего направления. В доказательство своей правоты он прямо на дороге начертил на память карту Селима и призвал на помощь все четыре стороны света. При этом он пересыпал свою речь звонкими словечками вроде «румб», «зюйд-вест», «норд-ост», а под конец пустил тяжёлое, как хлопок мокрого паруса, слово «бейдевинд», от которого у Витьки аж запершило в горле.

Спор разрешила вышедшая из лесу пожилая женщина с полным наборышем земляники. На вопрос, как пройти к озеру, она сказала:

— Вам на Долгое? Ежели на Долгое, то назад надо, вдоль опушки. Там неприметная стёжка… И всё по стёжке, по стёжке… Так в озеро-то и упрётесь.

Тропинка вывела их в сосновый бор. Земля здесь была устлана толстым слоем сосновых иголок. Мягкий и атласно-гладкий на ощупь коричневый ковёр ласкал босые ребячьи ноги. Идти было легко — тропинка сбегала с холма. Выскочив из бора, она затерялась в высокой ядрёной траве низкого сыроватого луга. Жёлтый от лютиков, он гудел пчёлами. По другую сторону его вразброс стояли кряжистые, развесистые дубы, за ними угадывалась гладь озера.

Ребята подошли к берегу. Озеро было длинное, но не широкое. Вдоль берегов плавали большие круглые листья, и среди них, точно фонарики, желтели кувшинки. Солнце до дна просвечивало прозрачную воду. В его лучах серебристым бисером поблёскивали пузырики воздуха на стеблях кувшинок, виднелись водоросли, увешанные гроздьями стекловидной слизи, тёмные спинки подвижных рыбёшек.

Ребята напились из озера. Чуть горьковатая вода источала одуряюще-душистый запах водорослей. Середина озера временами отливала зелёным и фиолетовым, словно шейка сизого голубя. Противоположный берег зарос орешником и липой. Дальше виднелась синеватая, будто окуренная папиросным дымом, полоса соснового мелколесья.

По сю сторону в сотне метров, на опушке мелколесья, у самого берега, — дуб с голой, засохшей вершиной. Нижние разлапистые ветви поражали необычайной силой, широким размахом и густотою листвы. Они как бы возмещали недостаток зелени на вершине.

Посовещавшись, ребята решили, что это, пожалуй, и есть отдельное дерево, отмеченное на карте крестиком.

Через несколько минут экспедиция достигла заветного дуба. Оставалось лишь уточнить место, чтобы не копать наобум. Витька обошёл дерево и только пожал плечами — никаких указаний на этот счёт не было. Зато Спартака неизвестность ничуть не обескуражила.

— Сейчас найдём, — сказал он без тени сомнения.

Глубокомысленно поглядел на солнце, затем на отбрасываемую деревом тень, отсчитал от ствола пять шагов «на норд» (то есть на север) и застыл на месте в позе Наполеона.

— Здесь.

Техника поисков, как оказалось, заключалась в следующем: необходимо точно установить место, на которое в полдень ложится конец тени. По словам Спартака, этим методом пользовались при захоронении кладов все уважающие себя морские и сухопутные разбойники. Возможно, именно так и было, однако Витька позволил себе скептически усмехнуться. Тогда Спартак выхватил у него лопату и яростно вонзил в землю. Он вывернул кусок дерна и в раздавшейся траве увидел скомканную тряпку. Спартак поднял её, развернул. Тряпка напоминала платок и была вышита разноцветными узорами. Всю её покрывали какие-то заскорузлые на ощупь, тёмно-коричневые пятна.

— Вот оно, начинается, — торжественно сказал Спартак, разглаживая тряпку. — Это старинный персидский ковёр, дальше должен быть череп, а потом уж сокровища.

Витька недоверчиво пощупал находку.

— Обыкновенный носовой платок. Кто-то потерял.

— А узоры? — живо возразил Спартак. — Узоры самые персидские. Да ты подумай: разве обыкновенный платок пролежит сто или двести лет?

— А откуда ты знаешь, что он тут двести лет?

— Откуда? Видишь, он весь в пятнах и жёсткий, даже чуть ли не ломается. Это печать времени и следы отшумевших веков древности.

Витьке нечего было возразить. Спартак сложил отмеченный «печатью времени» персидский коврик, сунул в карман и, полный надежд, взялся за лопату.

Работа пошла полным ходом. Возбуждённые кладоискатели забыли о голоде, об усталости. Они не желали уступить друг другу лопату. Каждый стремился первым обнаружить череп и вслед за ним окованный железом сундук.

Яма углубилась почти на метр, копать стало трудно. Между тем ничто не указывало на близость сокровищ. Ребята присели отдохнуть.

— Может, ты малость ошибся, — осторожно заметил Витька. — Сам подумай: если Селим спрятал сокровища двести лет назад, то ведь дуб-то тогда был совсем-совсем маленький. Значит, и тень падала в другом месте. Может, она даже на воду падала.

Спартак вдруг звонко треснул себя ладонью по лбу, скорчил страдальческую гримасу. Вслед за тем проворно на четвереньках подполз к краю берега, пристально вгляделся в воду.

— Сокровища здесь.

Несколько дней, проведённые в обществе Спартака, отучили Витьку удивляться.

Он только спросил:

— С чего ты взял?

Тот ответил вопросом:

— Помнишь карту?

— Помню.

— Где стоял крест?

— Под деревом.

— Знаю, что под деревом. А на озере или на берегу?

— А верно — на озере! — обрадованно подтвердил Витька. — «Толковый всё же пацан», — отметил он про себя.

В этом месте травянистый берег покатым козырьком нависал над водою. Он не обваливался потому, что его удерживали могучие корни дуба. Витька улёгся на козырёк рядом со Спартаком, вгляделся в воду. В ней отражались свисавшие с козырька, похожие на бороды корни и два любопытных мальчишеских лица. Проступило тёмное дно. Оно уходило под берег. Водорослей тут не было из-за порядочной — метра в четыре — глубины. На дне Витька различил часть чего-то чёрного и продолговатого. Другая часть сливалась с тенью, отбрасываемой козырьком. Витька толкнул друга локтем:

— Видишь?

Спартак кивнул:

— Оно.

Витька проворно сбросил одежду. Новый прилив энергии напружинил мышцы. Солнце стояло довольно высоко, становилось жарко. Но, несмотря на это, Витьку немного знобило. Подумать только: небольшая толща воды отделяет экспедицию от заветной цели. Один нырок — и ничем не примечательные школьники с улицы Малый спуск сделаются обладателями несметных богатств. Досадно только, что с ямой зря проканителились. Впрочем, почему зря? Сокровище никогда не даётся в руки с налёта. Ошибка, допущенная вначале, лишь доказывала, что теперь они стоят на верном пути.

Витька подошёл к краю козырька, потоптался, взмахнул руками и нырнул. Широкие круги разошлись по озеру. Спартак напряжённо всматривался в побелевшую от множества мелких пузырьков воду, готовый протянуть руку и принять тяжёлый сундук, заросший ракушками и водорослями.